Пропавшее ущелье

— Я всерьез говорю. За этим и пришел к Василию Яковлевичу. Пусть берет шефство над своим школьным товарищем.
Когда возвратился Бархатов, толстяк стал усиленно упрашивать взять его с собой в экспедицию.
— Пойми, — горячился он, — мне надоели курорты как горькая редька. Я на воздух хочу, на свободу. Клянусь, что буду делать все, что поручите. Мне нужен физический труд, а не загорание.
— Ты это говоришь, сидя у костра, а в горах взвоешь.
— Тогда отправите меня обратно. Но я не слабее других, вот увидишь.
Спор продолжался долго. Наконец, Бархатов уступил:
— Но имей в виду, никакого для тебя особого режима не будет. А начнешь хныкать, немедленно отошлю в санаторий.
— Согласен! Когда я должен явиться?
— Завтра утром. Галя, — обратился Бархатов к девушке, исполнявшей по совместительству обязанности завхоза, — сумеем ли мы подобрать соответствующих размеров теплые вещи для товарища Кожухова?
— Придется из трех скроить одну, — пошутила та.
— Поищите.
— Найдем, Василий Яковлевич. Мы с собой взяли достаточно теплых вещей. Во что-нибудь экипируем Алексея Борисовича.
Щербаков неодобрительно отнесся к решению принять Кожухова в экспедицию. Но что он мог возразить? Подозрения необоснованны. Но зачем Кожухову нужно было следить за ними? Не случайное ли это совпадение?
  
ТАИНСТВЕННАЯ БОЛЕЗНЬ
 
Как всегда, участники экспедиции поднялись вместе с солнцем. Вскоре в сопровождении пожилого узбека и Кожухова появились три ишака с впалыми боками. Животных нагрузили, и после завтрака необычная кавалькада двинулась в путь.
Дорога была уже знакома. Все торопились переправиться через горную реку, пока вода в ней не начала прибывать. За рекой тропинка пошла по левому, менее гористому берегу. Возле входа в ущелье участники экспедиции залюбовались красивым зрелищем. Впереди, с отвесной скалы каскадами спадала вода, и мириады брызг отсвечивали на солнце всеми цветами радуги, так, словно шел дождь из драгоценных камней.
Обойдя ущелье справа, экспедиция вступила в алычовые рощи. Невысокие деревья с изломанными верхушками и изогнутыми стволами росли тесно, во многих местах переплетаясь ветвями. По узкой дорожке идти было трудно.
Кожухов вначале бодро шагал за украинцем, постепенно начал отставать.
Галя не удержалась, чтобы не пошутить:
— Алексей Борисович, взять вас на буксир?
— Цыплят по осени считают, — ответил тот весело. — Смотрите, Галочка, чтобы мне не пришлось вас нести.
И действительно, он уже не отставал от остальных.
К вечеру сделали остановку. Когда скрылось солнце и стало прохладно, оделись в шерстяные вещи. Все устали. Забравшись в пуховые спальные мешки, участники экспедиции быстро уснули.
На другой день продолжался подъем.
Пересекли неглубокую долину, которую Василий Яковлевич назвал Арчабаши, по имени протекавшей здесь реки. Горы все ближе обступали людей, и все больше высоченных снежных вершин открывалось взорам. Идти было нелегко, но никто не жаловался. Кое-где приходилось помогать ишакам. В одном месте, где дорога шла через дикий урюковый лес, животные, замедлили шаги и неторопливо стали подбирать урюк, легко выплевывая косточки. Пожилой узбек, хозяин животных, сказал, что подгонять их бесполезно, все равно не послушают. Поэтому все обрадовались, когда лес кончился и тропинка начала виться среди горных пород.
Во второй половине дня добрались, наконец, к месту будущего лагеря, быстро сгрузили имущество, так как проводник торопился уйти засветло. Он пожелал экспедиции удачи, пожал всем руки и начал спускаться. Участники экспедиции, хоть и устали, но энергично принялись за работу: устанавливали палатки, собирали топливо, разбирали ящики со снаряжением.
Наступил первый вечер в горах. Над темными вершинами зажглись яркие звезды, в лагере весело запылал костер, бросая по сторонам длинные тени. Девушки затянули песню, настроение было у всех хорошее, за ужином много шутили. Особенно доставалось Кожухову, но он не сердился, сам охотно подтрунивал над собой.
На следующий день геологи, во главе с Василием Яковлевичем, начали обследование одной из долин, а Щербаков с Осередко стали готовиться к большому походу в горы, в места, где еще не ступала нога человека. Кожухова, несмотря на все его протесты, назначили старшим кашеваром, и хоть он утверждал, что совершенно не умеет готовить, обед выдался на славу.
Девушки возвратились в лагерь раньше остальных. В рюкзаках за плечами они принесли образцы пород. Лена несла в руках большой букет белых цветов с приятным запахом.
— Какой замечательный букет! — воскликнул Кожухов. — Это, конечно, мне.
Галя ответила шуткой:
— Когда похудеете.
— Кому же вы его преподнесете?
— Василию Яковлевичу.
— Ему можно. Его я не ревную, он мой школьный товарищ… А где остальные?
— Идут за нами.
Тогда пора накрывать на стол…
Он ушел. Девушки налили в стеклянную банку воды и поставили цветы в мужской палатке.
Пришли Туманов и Рашид. Оба устали и прилегли в ожидании обеда. Затем подошел тяжело нагруженный различными камнями Малинин. Он сложил их в углу палатки и обратил внимание на цветы. Они возвышались на ящиках возле места, где спал Щербаков.
Виктор постоял возле них, покосился на задремавших молодых людей. Потом незаметно вынес букет из палатки и швырнул его в пропасть.
…Когда с гор спустились Щербаков и Осередко, подошел Бархатов. Разбудили Туманова и Рашида, все сели обедать.
Девушки были удивлены, что их никто не поблагодарил за букет.
Первая не вытерпела Галя:
— Василий Яковлевич, как вам понравился наш подарок?
— Какой подарок?
— А цветы?
— Какие цветы?
— Вы были в палатке?
— Был.
— И ничего не заметили?
— Нет.
Галя вскочила с места. Возвратившись, огорченно сказала:
— Там их нет… Ребята, кто спрятал букет?
Никто не ответил.
Девушки решили, что над ними шутят. А вскоре другое происшествие отвлекло внимание всех.
После обеда Лена и Галя начали жаловаться на головную боль. К вечеру им стало хуже, появилась рвота. Потом почувствовали недомогание Рашид и Туманов, их тоже тошнило.
Измерили температуру, но она у всех оказалась нормальной.
— Странная болезнь, — сказал Бархатов. Он достал аптечку и заставил молодых людей принять таблетки от гриппа.
Не помогло. Щербаков дождался, когда Бархатов остался один, подошел к нему.
— Василий Яковлевич, по-моему, у ребят отравление.
— Отравление?
— Все признаки налицо, — настаивал Щербаков. — Головная боль… тошнота…
— Да, да, — согласился Бархатов, — но чем же они могли отравиться? Обедали мы вместе, продукты свежие.
— Мне все это очень нравится… Кто сегодня готовил обед?
— Алексей Борисович.
— В том-то и дело…
— Что вы хотите этим сказать?
Перейдя на шепот, Михаил горячо заговорил:
— Кто он такой, этот Кожухов? Вы его хорошо знаете? Не нужно было брать его с собой, нечего ему тут делать.
Щербаков высказал причину своих подозрений. Бархатов выслушал его внимательно, затем сказал:
— Мне кажется, что вы ошибаетесь… Кожухов честный человек… Да и к чему ему было за вами следить, тем более, что он даже не знал, кто вы?
— А отравление?
— Вот это, действительно, странно… Но почему мы не заболели? Да и отравление ли это?
— Василий Яковлевич, вы знали его в школьные годы. А что он делает сейчас?
— Сказал, что работает бухгалтером в Министерстве сельского хозяйства Узбекской ССР.
— Сказать все можно.
— Ну что же, будем внимательнее.
На следующее утро вчерашние вольные почувствовали себя значительно лучше, а вскоре и следа не осталось от загадочного недомогания.
Но причина болезни так и осталась неизвестной.
  
ПЕРВЫЙ ПОХОД
 
Щербакову не терпелось на практике испытать свое изобретение, но Василий Яковлевич попросил его повременить.