Берег нежности

— Жара опять будет.
— Да, жара.
Все замолчали, рассаживаясь за столиком, и углубились в утреннее меню.
Когда заказы были сделаны и музыканты на сцене заиграли что-то пронзительно легкое и летнее, Ивель подал голос:
— А я слышал, что биржевики взбунтовались?
— Да, — оживился Стен. — Им кажется, что надо попридержать активы и не очень-то…
Начинался обычный диалог, отрезавший мужское общество от женского. Сразу и бескомпромиссно. Жанет не любила разговоров о делах, и Оливия тоже.
Мужчины принялись обсуждать новости биржи, а женщины некоторое время молчали. Потом Жанет тихо произнесла:
— Если хочешь поговорить о нас, то как-нибудь потом.
— У вас что-то произошло за этот год?
— У меня.
— У тебя?.. Но это как-то связано с Ивелем?
— У нас все связано, ты же знаешь.
— Хм. У вас все связано, но произошло все равно только у одной тебя?
— Да, как-то так. — Жанет достала вторую сигарету.
— Ты куришь?
— Всегда курила.
— Я думала — нет.
— Ты многого не знаешь.
— Ну да… Но надеюсь узнать.
— Может быть. Все может быть…
Оливия окинула подругу взглядом, в котором светилось уважение:
— Ты изменилась. В лучшую сторону.
— Оттого что стала курить при тебе? — Жанет натянуто рассмеялась. — Не обижайся. Просто я ненавижу отдыхать с мужем. Мне скучно.
— Но зачем вы тогда… зачем вы вместе?
— Сама не знаю. Давай поговорим о чем-нибудь другом.
— Хорошо. Как твоя работа?
— Что ты называешь работой? Мои рисунки?
— Конечно. Ты же занималась интерьерами. Или я ошибаюсь?
— Да нет, не ошибаешься. — Жанет горько вздохнула.
— А в чем дело?
— Ивель высмеивает все, что относится ко мне. В том числе и мои работы.
— Но ты же шикарно рисуешь! — громко возмутилась Оливия, и мужчины невольно замолчали, уставившись на нее, причем во взгляде Ивеля не было желания оспорить последнее утверждение. — Может, ты просто относишься к нему предвзято? — добавила она шепотом.
— Ну вот еще! Просто он так говорит.
— Как «так»?
— Чтобы я бросала это занятие, потому что оно не приносит дохода.
Оливия фыркнула:
— При его-то доходах он еще хочет, чтобы ты зарабатывала?
— Не путай. Не при его доходах, а при доходах его отца.
— Он что, до сих пор… Он что, еще не получил наследство?
— Нет. Там мать не хочет ни с кем делиться. Все идет через нее… Я тебе не рассказывала в прошлом году… — Жанет подняла измученный взгляд на Оливию.
Та была в шоке.
— Тогда я, кажется, понимаю.
— Это вряд ли.
— Да?.. Ну а сейчас у тебя есть клиенты? Или ты рисуешь для себя?
— Да все в порядке, я взяла с собой материалы для очередного заказа.
— Что на этот раз? Ресторан? Приемная большого босса?
— Детский садик.
Оливия расхохоталась:
— Детский садик?!
— Да. А что? Мне нравится.
— Прелесть какая. Но почему Ивель высмеивает? Чем ему не угодил детский садик?
— Он не хочет детей, — отрезала Жанет и закурила новую сигарету, забыв, что первая еще дымится в пепельнице.
Оливия прижала ладонь к губам и в ужасе откинулась на спинку стула.
На некоторое время за столиком воцарилась тишина. Мужчины тоже замолчали, обдумывая новости об акциях нефтяной компании, в которые у обоих были вложены капиталы.
— Я смотрю, у нас девушки совсем заскучали! — вдруг воскликнул Стен. — Давайте поговорим о чем-нибудь веселом!
— Например? — не своим голосом спросила Оливия.
— Например, о том, что сегодня вечером будет фуршет в честь дня рождения какого-то пассажира, и он даже попросил капитана сделать высадку.
— Это еще зачем? — оживился Ивель. — И что за пассажир такой важный?
— Не знаю, он француз. И у него много денег.
— Ну это само собой. Если бы у него было мало денег, он попросту не попал бы на этот круиз.
Все рассмеялись. Дороговизна путевок была всеобщей темой для шуток, включая экипаж теплохода, но туристическую компанию это ничуть не смущало.
— Французы любят экзотику, — веско сказала Жанет.
— И женщин, — игриво добавил Ивель, глядя на жену.
Она фыркнула:
— Я говорю о французах вообще. В том числе и о женщинах-француженках. Как они могут любить сами себя?
— О! Это как раз очень просто! — бросился на помощь другу Стен. — Любить самих себя — роскошь, недоступная многим нациям. А вот французы — могут.
— Да, американцы в вопросах любви отдают предпочтение деньгам, — согласилась Жанет.
— Американки, — поправил Ивель.
— Не надо обобщать.
— Но и ты не обобщай, дорогая.
— Ну-ну, перестаньте. У вас еще три недели, чтобы ссориться. Не стоит этого делать в самый первый день.
— Сегодня уже второй.
— Первой была ночь, это не считается, — примирительно заключила Жанет. — Хорошо, я согласна не ссориться с мужем в первый день.
— А что же все-таки представляет собой этот француз и почему ты мне о нем ничего не говорил? — спросила Оливия.
— Он… Да черт его знает! Какой-то продюсер, по-моему.
— Завсегдатай Каннских фестивалей?
— Пожалуй.
— Тогда чего ему не сиделось на родине? У них там сейчас самый сезон.
— Так ведь я же говорю: любитель экзотики. Потянуло на Багамы.
— Странно. Ехать с Лазурного берега в такую даль, чтобы отметить свой день рождения?
— Вот тоже причуда, правда?
— Да…
— А Жанет у нас любит французов, — задумчиво глядя на океан, обронил Ивель.
— Нет, просто я люблю оригиналов.
Ей хотелось добавить: «просто я не люблю тебя», но это было бы слишком.
— Да, при нем будет свита, — между тем жизнерадостно продолжил Стен. — И немалая.
— О. Состоящая из французов?
— Француженок! — Оливия захохотала. — Потому что Стен у нас тоже интересуется француженками.
— Зачем ты так, дорогая?
— А разве это неправда?
— Конечно, это неправда! Не надо ограничивать ареал моей любознательности только французской нацией.
Все засмеялись. Жанет лениво принялась ковырять ложечкой свое мороженое.
— Ты захочешь есть через час, — заботливо заметил Ивель. — Зачем ты заказала мороженое?
Иногда он умел быть заботливым. Наверное, когда представлял, что на ее месте сидит кто-то другой.
— Да, — поддержал его Стен. — Тебе надо было заказать мороженое с мясом.
— А есть такое?
— На этом судне все есть! За ваши деньги, разумеется.
— Так зачем ему свита? — допытывалась Оливия, заинтригованная загадочным французом.
— Как зачем? А кто будет ему… читать книжку на ночь, мм… переводить разговоры, подавать вино и кофе в постель?
— Горничная.
— Ну вот у него с собой на этот случай есть пара-тройка горничных. Так, наверное.
— Могу себе представить, — живо отозвался Ивель. — Надо с ним познакомиться, и как можно быстрее!
Все снова рассмеялись. Обстановка начала разряжаться. В ресторан потихоньку прибывали отдыхающие, те, кто привык вставать лишь к двенадцати. Жизнь на теплоходе входила в привычный дневной ритм.
Сейчас они позавтракают, потом потянутся к бассейнам: закрытому — для тех, кто не любит солнце, и открытому — на верхней палубе, где в прошлое лето, не такое жаркое, как сейчас, скапливалось самое большое количество людей.
Начнутся коктейли, смех, задорное плюханье в воду, разговоры на самые разные темы. Беседы о политике — под запах сигар, легкий щебет о моде — под запах дорогих духов… Потом все перейдет в вечерние разговоры с виски и вином, а те в свою очередь — в ночные прогулки. Так было в прошлом году, когда Жанет с Ивелем впервые решили купить путевки на этот круиз, известный своей дороговизной и обилием «полезной» публики, и так было всегда, по словам Оливии и Стена, которые путешествовали на этом теплоходе уже не раз.
— Вы как хотите, а мне этот француз уже заранее нравится! — заявил Стен. — Если бы не он со своей высадкой на острове, мы все умерли бы тут со скуки!
— Но не думаешь ли ты, что он намерен отмечать свой день рождения каждый день? Если тебя так интересуют высадки, то они и так запланированы. Целых две. Одна в Нассау…