Рецепт счастья

Дженни не знала причины этих чувств. Рурк просто стоял и смотрел на нее так, словно готов был броситься ради нее под поезд, если это потребуется. И Дженни верила ему. Она ему доверяла. Чувствовала себя в безопасности рядом с ним. И это делало ее в одинаковой степени самой мудрой и самой глупой женщиной в городе.
Дженни отвлек звук мотора. Она повернулась и увидела, как из серебристого «лексуса» вышла Оливия Беллами и теперь быстро направлялась к ней. Красивая блондинка в дизайнерских ботинках и украшенной вышивкой куртке, она походила на тех женщин, с которыми обычно встречался Рурк. Лишь с одним отличием: Оливия обладала умом.
— Дженни. — Оливия обняла ее и отступила на шаг. — Мне только что сказали. Слава богу, с тобой все в порядке. — Она в изумлении посмотрела на то, что осталось от дома, и добавила: — Мне так жаль.
— Спасибо, — ответила Дженни, чувствуя неловкость. Они с Оливией были единокровными сестрами, но толком не знали друг друга. Первый раз встретились прошлым летом, почти случайно. Оливия приехала из Нью-Йорка привести в порядок летний дом семьи Беллами, расположенный высоко в горах на берегу озера Уиллоу.
Узнать, что они обе дочери Филиппа Беллами, было… сначала поразительно, а потом неприятно. Дженни была результатом увлечения молодости, Оливия родилась от женщины, с которой Филипп состоял в браке, а позднее развелся. И теперь Дженни и Оливия все еще свыкались с мыслью о том, что они сестры. В отличие от веселых близняшек из фильма «Ловушка для родителей»  [4], Дженни и Оливии приходилось продираться сквозь дебри непонимания.
— Нужно было сразу же звонить мне! — возмутилась Оливия. Она бросила быстрый взгляд на Рурка. — Привет, Рурк, — и снова повернулась к Дженни: — Почему ты мне не позвонила?
— Я… э-э-э… когда случился пожар, я была в пекарне, а потом… — Дженни вдруг почувствовала себя виноватой. Она не знала, как вести себя с новообретенной сестрой. — Потом началась такая суета. Можешь себе представить.
— Прошу прощения, — извинился Рурк. Его позвал начальник пожарной охраны, и он отошел в сторону.
— Я не могу представить, — возразила Оливия и взяла Дженни за руку. — О, Дженни! Я хочу помочь. Что я могу сделать? — Оливия, казалось, была в искреннем отчаянии. — Я готова помочь. Всем, чем могу.
Дженни заставила себя улыбнуться. Она была бесконечно благодарна за то, что после смерти бабушки у нее осталась сестра. Если бы не Оливия, ей, потерявшей свой дом, было бы совсем одиноко. В то же время, думая о тех годах, что они потеряли, Дженни ощущала щемящую грусть. Она выросла в городе, где ее окружали Беллами, не подозревая о родственных связях между ними. Они с Оливией были такими разными. Оливия родилась в богатой семье Беллами, окруженная роскошью и привилегиями. Будучи обожаемым — и, по словам самой Оливии, избалованным — единственным ребенком в семье, она посещала лучшие школы, с отличием окончила Колумбийский университет и к двадцати четырем годам основала собственный бизнес. Оливия была красивой, успешной… и встречалась с замечательным человеком по имени Коннор Дэвис. Оливии завидовали. И эта зависть часто перерастала в неприязнь.
Но Дженни Оливия очень нравилась. Правда нравилась. Ее единокровная сестра была доброй и забавной и искренне хотела завязать с Дженни дружбу. Дженни где-то читала, что настоящей проверкой отношений являются кризисные ситуации.
«Так что скоро я узнаю правду», — подумала она.
Набрав в грудь воздуха, Дженни сказала:
— Я сейчас сбита с толку всем произошедшим. Надеюсь, ты простишь меня?
— Прощу? Боже мой, Дженни, ты, должно быть, не в себе.
— Ну, если ты так считаешь…
— Боже, послушай! Я отвратительна!
— Все в порядке. Сейчас действительно не до приличий.
Между ними воцарилось неловкое молчание. Дженни всматривалась в лицо сестры. Она часто пыталась отыскать хотя бы какие-нибудь общие черты. Разрез глаз? Форма подбородка, линия скул? Их отец клялся, что они похожи, но Дженни считала, что он выдает желаемое за действительное.
— Послушай, ты действительно можешь помочь. Мне нужна новая одежда.
— Тебе нужно абсолютно все, — добавила Оливия. — Садись в машину.
Наконец-то Дженни почувствовала облегчение и благодарность за заботу. Она подошла к Рурку.
— Мы закончили здесь?
— На данный момент — да. Большую часть дня следователь будет занят работой.
— Хорошо. Я поеду с Олив, моей сестрой, куплю кое-какие вещи.
Дженни произнесла это вслух с удовольствием. Моей сестрой.
— Позвони мне, — попросил Рурк.
Дженни не могла найти предлог, чтобы отказаться. Во время пожара мобильник находился с ней в сумочке, с ним было все в порядке. И Рурк уже купил новое зарядное устройство для него. Дженни села в машину Оливии. Под тяжестью ее тела мягкое кожаное кресло испустило тихий вздох. У богатых людей все по-другому. Даже их машины какие-то необычные.
— Где ты остановилась? — спросила Оливия.
Дженни ничего не ответила, но взгляд в сторону Рурка выдал ее.
— Ты живешь у него?
— Это лишь временно.
— Я не говорю, что это плохо, — поспешила успокоить Оливия. — Но… Рурк Макнайт? Я имею в виду, если к этому прибавить ту фотографию из газеты, то это… я не знаю… выглядит…
— Как?
— Как… Как будто вы…
— Я и Рурк? — Дженни тряхнула головой, гадая, как много о них знает Оливия. — Не в этой жизни.
— Никогда не говори «никогда». Я говорила так насчет Коннора, и взгляни, что из этого вышло! Летом у нас свадьба.
— Думаю, только ты удивлена этому.
— Что ты имеешь в виду?
— Вы с Коннором просто созданы друг для друга. Все это видят.
Оливия широко улыбнулась:
— Знаешь что, оставайся у нас.
«Без обид, — подумала Дженни, — но я охотнее соглашусь на визит к стоматологу».
Оливия и Коннор жили в самом роскошном доме на берегу реки. Они строили свою обитель из камня, дерева и романтических надежд, и Дженни не сомневалась, что их ожидает счастливое будущее. Однако пока дом был закончен только наполовину, поэтому Оливия и Коннор ютились на участке в старом трейлере. И он не был предусмотрен для приема гостей.
— Это очень мило с твоей стороны. Но, спасибо, не стоит.
— Я тебя не виню, — сказала Оливия. — Я сама живу там лишь потому, что это временно. Коннор обещает закончить дом к апрелю. Я все время напоминаю себе, что он архитектор, а они вечно путаются со сроками.
— Но не в случае со своими невестами, я надеюсь.
Прежде чем Оливия успела завести мотор, с их машиной поравнялся видавший виды пикап Нины Романо, которая жестом показала опустить оконное стекло. Лучшая подруга Дженни всегда отличалась простотой. Она часто носила одежду, купленную на распродажах, из-за чего оппоненты прозвали ее «счастливой хиппи». Но самоотверженность Нины, направленная на благо общества, вкупе с железной хваткой сделали ее популярной среди избирателей.
— Я слышала, ты переехала к Рурку, — сказала Нина без всякого вступления и заглянула в автомобиль. — Привет, Оливия.
Оливия приветливо улыбнулась.
— Я обожаю жить в маленьком городке. Здесь всегда есть о чем поговорить.
— Я не переезжала к Рурку, — вспыхнув, возразила Дженни.
— А я слышала другое, — ответила Нина.
— Рурк приехал ко мне в пекарню среди ночи и заявил, что мой дом сгорел. Я отправилась к нему, потому что устала как собака и было рано звонить кому-то еще. И я все еще у него потому, что… — Дженни замолчала. Она не собиралась рассказывать о том, как мастерски Рурк варит кофе, о его великолепном постельном белье и возникшем у нее чувстве безопасности рядом с ним.
Нина засопела носом и высморкалась.
— Извините. В Олбани я подхватила простуду. Ты могла бы поехать ко мне. Меня не было в городе, но Соннет не стала бы возражать.
Дженни знала, что у Нины свободного места было не больше, чем в трейлере Оливии. Она жила с дочерью в маленьком одноэтажном доме. Зарплата мэра была так мала, что этот пост считался чуть ли не волонтерским.