В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора

Кэт Эшли посадили в одну из самых мрачных и неудобных камер Тауэра в попытке сломить ее дух и вынудить к признанию. Она умоляла, чтобы ее перевели в другую тюрьму: «Сжальтесь надо мной… и позвольте переменить тюрьму, ибо здесь так холодно, что я не могу спать, и так темно, что я ничего не вижу даже днем, а окно затыкаю соломой, так как в нем нет стекла». Впрочем, Кэт Эшли сохранила верность Елизавете и не рассказала ничего о том, что творилось в доме, и об отношениях принцессы с ее отчимом. «Память меня подводит, – сказала Кэт своим следователям, – что могут подтвердить моя госпожа, родные и муж, а от пережитых страданий она стала еще хуже». [16] Итак, Елизавета и ее гувернантка хранили молчание и верность друг другу. Однако сэр Томас Парри под нажимом сломался и через месяц после ареста поведал Тируиту, что происходило между Сеймуром и Елизаветой: «Помню также, как она (Эшли. – А. У.) говорила мне, что адмирал очень любит ее, причем уже давно; а королева ревновала его к ней. Ревность была столь сильной, что однажды королева, заподозрив, что адмирал пользуется благосклонностью леди Елизаветы, внезапно ворвалась в ее комнату и застала их, когда они находились наедине (он сжимал ее в объятиях). После того королева лишила их обоих, и ее, и лорд-адмирала, своей благосклонности». [17]
Похоже, именно после этого происшествия Елизавету услали из дома Катерины Парр.
У Кэт Эшли не оставалось другого выхода; она поведала подробности, которые до того надеялась утаить. Сеймур «набрасывался» на Елизавету в ее спальню, щекотал, целовал ее… да, под конец Кэт «желала и открыто, и в глубине души», чтобы Елизавета и Сеймур «поженились». [18] Она признала, что ее помыслы об их свадьбе были «огромной глупостью», и обещала, что, если вернется к Елизавете, больше такого не повторится.
Посыльного сейчас же отправили в Хатфилд, дворец из красного кирпича, расположенный примерно в 30 милях к северу от Лондона, где тогда жила принцесса. Елизавете показали признание ее воспитательницы. [19] Она пришла в ужас оттого, что стали известны подробности ее отношений с Сеймуром, однако ни в чем не обвиняла ни Кэт Эшли, ни Парри. «Никоим образом не признается она, что мистрис Эшли или Парри принуждали ее к каким-либо занятиям с милордом адмиралом, ни устно, ни письменно», – сообщал Тируит. [20]
Елизавета отказалась как подтвердить, так и опровергнуть слухи о своей якобы физической близости с Сеймуром. Она настаивала, что ни за что не вышла бы замуж без согласия Тайного совета. Тируита ее слова не убедили: «Я вижу по ее лицу, что она виновна». [21]
Совет постановил, что Эшли «не годится» для того, чтобы дать Елизавете «надлежащие образование и воспитание». Вместо нее наставницей Елизаветы назначили леди Тируит, жену того самого человека, который допрашивал Елизавету. [22] Елизавета очень горевала из-за отставки Кэт Эшли; она «приняла случившееся так близко к сердцу, что проплакала всю ночь и хмурилась весь следующий день». Сэр Роберт Тируит добавил в своем докладе совету: «Любовь, которую она питает к ней [Кэт Эшли], достойна удивления». [23] В начала марта, когда Елизавета узнала, что Сеймура признали виновным в государственной измене и приговорили к смерти, она написала лорду-протектору и умоляла освободить Кэт, боясь, что ее бывшую воспитательницу постигнет та же участь. Она просила лорда-протектора учесть верную службу Кэт: «Она пробыла со мной долгое время, много лет, и предприняла много усилий и мук, чтобы дать мне образование и сделать правдивой». Елизавета напоминала: как бы Кэт ни уговаривала ее выйти замуж за Сеймура, она ничего бы не предприняла без одобрения Тайного совета. В конце письма она добавляла: продолжительное тюремное заключение Эшли «непременно наводит на мысль, что я и сама не без греха, но меня простили в силу моей юности, а особа, которую я так любила, находится в таком месте». [24] Тактика Елизаветы оказалась верной; из Тауэра освободили и Эшли, и Парри, хотя Кэт и ее мужу Джону еще два года не позволяли вернуться на службу к Елизавете. [25]
Отсутствие Кэт ощущалось всегда очень остро. Эшли растила Елизавету, лишившуюся матери в раннем детстве. Анну Болейн казнили, когда Елизавете было всего два года. Кэт Эшли относилась к Елизавете с поистине материнской заботой. И, став старше, Елизавета полагалась на поддержку и утешение своей воспитательницы. Несмотря на временную разлуку, их близость выдержала проверку временем. Кэт Эшли останется постоянной и верной спутницей Елизаветы. Она умрет лишь через восемнадцать лет, когда королева Елизавета окажется на вершине славы.
Повышенная чувствительность Елизаветы по отношению к слухам и скандалам начиная с очень раннего возраста лишь усиливала подозрения о ее интимной близости с отчимом; серьезность обвинений подтверждают продолжительные допросы самой принцессы и ее домочадцев. [26] Главной добродетелью незамужней женщины считалась целомудренность. Хуан Луис Вивес, автор «Руководства христианки», выписанного Екатериной Арагонской для своей дочери Марии в 1523 г., подробно распространяется об опасных подозрениях, возникавших вследствие запятнанной репутации. «Стоит девушке лишиться невинности, – пишет он, – и все начнут злословить о ней, а мужчина, который, возможно, в ином случае захотел бы на ней жениться, будет совершенно ее избегать». Целомудрие считалось эквивалентом добродетели вообще. Родителям Вивес советует обращать особое внимание на дочерей в начале переходного возраста и оберегать их от всяческого общения с мужчинами, ибо в тот период «они особенно склонны к похоти». Трактат Вивеса касался даже таких вопросов, как постель молодой женщины. Постельное белье должно быть «скорее чистым, чем роскошным, дабы сон девицы был безмятежным, а не чувственным». [27] Целью женского образования, по Вивесу, также следует считать сохранение целомудрия, приучение молодых женщин к добродетельному поведению и отвлечение от искушений плоти. [28] Поэтому в программу образования девиц следует включать изучение «той части философии, которая считает своей задачей складывание и укрепление нравственных принципов». Вивес рекомендует молодым женщинам читать Евангелие, Деяния апостолов, «а также послания апостолов, исторические и нравственные книги Ветхого Завета», произведения Отцов Церкви; также раннехристианских писателей, таких как Платон, Сенека и Цицерон, и христианских поэтов вроде Пруденция. Женщинам следует также выписывать и учить наизусть «мудрые и святые мысли из Священного Писания или… философов». [29]
Хотя Роджер Эшам, который в 1548 г. стал наставником Елизаветы, превозносил целомудрие и женскую добродетель своей ученицы, его радовали и не такие «женственные» ее достижения: эрудиция, тяга к знаниям, «свободным от женской слабости», ее не по годам развитой ум, «с мужской силой применяемый». Елизавета была искусной переводчицей и лингвистом, бегло говорила по-французски и по-итальянски, интересовалась естественными науками, философией и историей. Короче говоря, Елизавета обладала «мужской мудростью» и умом, заключенными в теле, которое считалось низшим с физической точки зрения, слабым с точки зрения нравственности, нуждавшимся в мужском руководстве. Какими бы ни были ее интеллектуальные достижения, ее репутация всегда ставилась в зависимость от того, целомудренна она или нет. [30] Помимо уроков в классе, отношения с отчимом в 1547–1548 гг. научили Елизавету, что ее доброе имя – это политический капитал. И главными хранительницами ее чести становились ее приближенные, фрейлины, которые ей служили.