Копи царя Соломона. Приключения Аллана Квотермейна. Бенита (сборник)

При свете полной луны мы сидели за своей скромной трапезой, по временам прерывая ее, чтобы вновь поблагодарить капитана Гуда за его замечательный выстрел. Затем мы закурили трубки и начали рассказывать разные истории. Вероятно, мы, сидя на корточках вокруг костра, представляли собой очень любопытное зрелище.
Особенно резко бросался в глаза контраст между мною и сэром Генри. Я худ, небольшого роста, кожа у меня темная, седые волосы торчат, как щетка, и вешу я всего сто тридцать два фунта, а сэр Генри высокого роста, широкоплечий, белокурый и весит около двухсот десяти. Но, принимая во внимание все обстоятельства, вероятно, удивительнее всех выглядел капитан Джон Гуд, отставной офицер Королевского флота. Он сидел на кожаном мешке, и казалось, будто только что вернулся после приятно проведенного дня на охоте в цивилизованной стране, — совершенно чистый, аккуратный и хорошо одетый. На нем был охотничий костюм из коричневого твида, шляпа такого же цвета и элегантные гетры. Вообще говоря, мне никогда не приходилось видеть в дикой африканской пустыне такого великолепно выбритого, безукоризненно изящного и опрятного джентльмена. Его фальшивые зубы были в полном порядке, а в правом глазу, как обычно, красовался монокль. Он даже не забыл надеть воротничок из белой гуттаперчи, которых у него был изрядный запас.
— Видите ли, они весят так мало, — объяснил он мне простодушно, когда я выразил свое изумление по этому поводу. — А я люблю всегда выглядеть джентльменом.
Вот так мы и сидели, разговаривая при волшебном свете луны, наблюдая, как кафры на расстоянии нескольких ярдов посасывают свои трубки с мундштуком из рога южноафриканской антилопы, наполненные опьяняющей даккой. Наконец они один за другим заснули у костра, завернувшись в свои одеяла, кроме Амбопы, который сидел в стороне. (Я заметил, что он всегда мало общался с кафрами.) Он сидел, подперев голову руками, глубоко задумавшись.
Вдруг из чащи кустарника позади нас раздалось громкое рычанье.
— Это лев, — сказал я.
Мы вскочили и прислушались.
Сейчас же с водоема, за сто ярдов от нас, донесся оглушительный рев слона.
— Unkungunklovo Indlovu! [31] — зашептали кафры.
И несколько минут спустя мы увидели процессию огромных туманных фигур, медленно движущуюся по направлению к зарослям кустарника. Капитан Гуд вскочил, полный жажды убийства, по-видимому считая, что убить слона так же легко, как жирафу, с которой ему повезло, но я схватил его за руку и заставил сесть.
— Ни в коем случае, — настоял я, — пусть они пройдут.
— Оказывается, здесь настоящий рай для охотника! Я предложил бы здесь остановиться на денек-другой и поохотиться, — вдруг произнес сэр Генри.
Я был несколько удивлен этим, поскольку до сих пор сэр Куртис всегда выступал за то, чтобы двигаться вперед как можно скорее, в особенности когда мы удостоверились в Айнайти, что около двух лет назад англичанин по фамилии Невилль действительно продал там свой фургон и ушел вглубь страны. Полагаю, инстинкт охотника взял в этом случае верх.
Капитан Гуд с радостью ухватился за эту мысль, потому что мечтал поохотиться на слонов. О том же, правду говоря, мечтал и я, так как не мог примириться с мыслью, что мы дадим спокойно уйти целому стаду слонов и не воспользуемся таким удобным случаем, чтобы поохотиться.
— Ну что ж, друзья мои, — сказал я, — думаю, нам не мешало бы немного поразвлечься. А теперь ляжем спать, потому что нам надо встать до восхода солнца. Тогда, может быть, нам удастся захватить стадо на пастбище, перед тем как оно двинется дальше.
Все согласились с моим предложением, и мы начали готовиться ко сну. Капитан Гуд снял свою одежду, почистил ее, спрятал монокль и искусственные зубы в карман брюк и, аккуратно свернув свои вещи, положил там, где их не могла намочить утренняя роса, прикрыв углом своей простыни из прорезиненной материи. Мы с сэром Генри довольствовались более скромными приготовлениями и вскоре улеглись, укрывшись одеялами, и погрузились в глубокий сон без сновидений, который вознаграждает путешественника.
Во сне нам казалось, что мы идем, идем, идем… Но что это? Внезапно оттуда, где была вода, донесся шум отчаянной схватки, а в следующее мгновение послышался ужаснейший рев. Было совершенно ясно, что это лев. Мы все вскочили, смотря туда, откуда доносился шум, и увидели беспорядочную массу желто-черного цвета, которая металась в смертельной борьбе, приближаясь к нам. Мы схватили свои ружья и, на ходу надев вельдскуны [32], выбежали из ограды шермы. К этому времени дерущиеся животные упали и катались клубком по траве. Когда мы до них добежали, драка уже прекратилась и они затихли. Вот что мы увидели: на траве лежал мертвый самец сабельной антилопы — самой красивой из африканских антилоп. Великолепный лев с черной гривой, пронзенный огромными изогнутыми рогами антилопы, был также мертв. Очевидно, произошло следующее. Антилопа пришла напиться к водоему, где залег в ожидании добычи лев, несомненно тот, чей рев мы слышали накануне. Когда антилопа пила, лев прыгнул на нее, но попал прямо на острые, изогнутые рога, пробившие его насквозь. Однажды в прошлом я уже видел подобную сцену. Лев, который никак не мог освободиться, рвал и кусал спину и шею антилопы, а та, доведенная до безумия страхом и болью, неслась вперед, пока не упала мертвой.
Закончив детальный осмотр животных, мы позвали наших слуг и носильщиков-кафров и общими усилиями перетащили туши к изгороди. Затем мы вошли в шерму, легли и более не просыпались до восхода солнца.
С первыми его лучами мы встали и начали готовиться к охоте. Мы взяли с собой три ружья крупного калибра, большое количество патронов и объемистые фляги, наполненные холодным слабым чаем, который я всегда считал лучшим напитком на охоте. Поспешно позавтракав, мы двинулись в путь — за нами следовали Амбопа, Хива и Вентфогель. Носильщиков-кафров мы оставили в лагере, приказав им снять шкуры со льва и сабельной антилопы и разрубить последнюю на куски.
Мы легко нашли широкую слоновью тропу. Осмотрев ее, Вентфогель сообщил, что она проложена двадцатью-тридцатью слонами, причем большая их часть — взрослые самцы.
В течение ночи стадо успело уйти на некоторое расстояние, и только часов в девять утра, когда жара становилась уже нестерпимой, мы увидели по сломанным деревьям, сорванным листам и коре, а также по дымящемуся помету, что слоны безусловно пребывают поблизости.
Внезапно мы заметили стадо, насчитывающее, как и говорил Вентфогель, двадцать-тридцать слонов. Закончив свой завтрак, они стояли в лощине, хлопая огромными ушами. Это было великолепное зрелище.
Слоны находились примерно за двести ярдов от нас. Взяв пучок сухой травы, я подбросил ее в воздух, чтобы установить направление ветра, потому что знал, что если они нас почуют, то скроются из виду до того, как мы успеем выстрелить.
Удостоверившись, что ветер дует в нашем направлении, мы стали осторожно ползти вперед, и благодаря тому, что нас скрывала высокая трава, нам удалось приблизиться к огромным животным на расстояние примерно в сорок ярдов. Как раз перед нами, повернувшись боком, стояли три великолепных самца; у одного из них были огромные бивни. Я шепнул своим спутникам, что буду целиться в среднего; сэр Генри взял на мушку стоявшего слева, а капитан Гуд — самца с большими бивнями.
— Пора, — прошептал я.
Бум! Бум! Бум! — выстрелили три крупнокалиберные винтовки, и слон сэра Генри упал замертво. Пуля попала ему прямо в сердце. Мой слон упал на колени, и мне показалось, что он смертельно ранен, но через мгновение он встал на ноги и бросился бежать, чуть не задев при этом меня. Я мгновенно разрядил второй ствол прямо ему в ребра, и на этот раз он свалился всерьез. Быстро вложив два новых патрона, я подбежал к нему вплотную и третьим выстрелом, в мозг, прекратил страдания бедного животного. Затем я обернулся, чтобы посмотреть, как капитан Гуд справляется с большим самцом, который ревел от ярости и боли, когда я приканчивал своего. Добежав до капитана, я нашел его в состоянии величайшего волнения. Оказалось, что, раненный первым выстрелом, слон повернулся и устремился прямо на своего обидчика, причем Гуд едва успел увернуться. Затем слон бросился бежать, не разбирая дороги, напрямик к нашему лагерю. Стадо в панике понеслось в противоположном направлении.