Конан. Пришествие варвара (сборник)
Змея подняла над Конаном чудовищную голову и замерла, рассматривая факел. Капля яда упала на голое бедро пленника – словно к нему приложили раскаленное железо. Нестерпимая боль пронзила тело, однако он не выдал себя ни дрожью мускулов, ни трепетом ресниц. Он только подумал, что рубец от раны останется навсегда.
Змея покачивалась, будто пыталась понять, жив Конан или нет. И вдруг глухо лязгнула железная дверь. Змея с невероятной быстротой исчезла во тьме.
Дверь распахнулась, решетка въехала в стену. На пороге, в сиянии факелов, горевших в коридоре, появился человеческий силуэт. Пришелец скользнул в камеру и осторожно задвинул решетку, но так, чтобы не сработал запор. Бесшумно ступая по каменному полу, к Конану приблизился огромный негр с длинным мечом в одной руке и связкой ключей в другой. Негр обратился к нему на языке жителей побережья, которому Конан научился, когда пиратствовал у берегов Куша.
– Много лет я мечтал встретиться с тобой, Амра, – произнес негр.
Он назвал Конана именем, под которым его знали кушиты: Амра-Лев. Кривая улыбка осветила черное лицо, глаза недобро вспыхнули в полумраке.
– Я рискнул головой, чтобы увидеть тебя. Посмотри, вот ключи от твоих оков! Я украл их у Шукели. Сколько ты за них заплатишь?
Он побренчал ключами под носом у Конана.
– Десять тысяч лунов золотом! – выпалил Конан.
– Мало! – вскричал негр. – Слишком мало. Здесь бродят чудовища, а Шукели, если обнаружит пропажу ключей, прикажет меня повесить. Ну, так сколько ты дашь?
– Пятнадцать тысяч лунов и дворец в Пуатене, – сказал Конан.
Негр зарычал и затопал ногами.
– Мало! – закричал он ликующе. – Я хочу больше! Не жадничай, Амра!
– Ах ты, черная собака! – взвыл Конан, рассвирепев. – Кабы не оковы, я бы тебе шею сломал. Уж не послан ли ты евнухом, чтобы поиздеваться надо мной?
– Шукели ни о чем не подозревает, белый человек, – ответил негр, вытягивая шею, чтобы заглянуть Конану в глаза. – Я давно тебя знаю, я был вождем свободного племени, а потом стигийцы увезли меня на север и продали в рабство. Ты позабыл, как вместе с морскими волками разграбил и сжег Абомби? Забыл, как перед дворцом короля Аджаги убил одного вождя, а другой убежал? Ты убил моего брата, а убежал я. Ну, назови же цену его крови, Амра!
– Освободи меня, и получишь столько золота, сколько весишь, – проворчал Конан.
Налитые кровью глаза негра злобно сверкнули, соперничая с волчьим оскалом:
– Ты такой же, как все белые собаки, но для черного человека золото никогда не станет ценой крови. Плата, которую я возьму… это твоя голова!
Последнее слово он проревел во всю силу легких, и оно отозвалось в бесконечных коридорах мрачным эхом. Конан застыл, натянув цепь, ожидая неминуемой смерти. И вдруг обмер от страха: в темноте за спиной негра появился ритмично покачивающийся смутный силуэт.
– Тзота никогда ни о чем не узнает! – захохотал чернокожий. Опьяненный злобной радостью, он не подозревал о нависшей над ним смерти. – Он не скоро спустится в подземелье, а к тому времени демоны растащат твои кости, Амра. А я унесу твою голову!
Стоя на широко расставленных ногах, он обеими руками поднял меч. Под черной кожей, тускло блестящей в свете факела, вспухли огромные мускулы. В ту же секунду гигантская тень выпрямилась и бросилась на него…
Звук удара клинообразной головы о человеческое тело раскатился по подземелью. Толстогубый рот негра округлился от невыносимой боли, но не выронил ни звука. Конан неотрывно смотрел в огромные глаза кушита – в них, как задутое пламя свечи, гасла жизнь. Следующий удар отбросил черного великана на стену. Извивающееся чудовище скользнуло следом, обвило его несколько раз, и Конан услышал страшный хруст костей. Меч и ключи выпали из рук негра и, звякнув об пол, отскочили почти к самым ногам киммерийца.
Он попытался наклониться, но цепь не пустила. Сердце бешено стучало в груди, запирало дыхание. Конан сбросил с ноги сандалию и подцепил ключи пальцами. Он едва не закричал от радости, когда ключи оказались в руке.
Еще немного возни с замком, и оковы упали на пол. Конан подобрал меч, взглянул на змею, тащившую прочь бесформенное, ничем уже не напоминающее человеческое, тело. Киммериец повернулся к открытой двери. До порога несколько шагов… Внезапно под сводами раскатился ехидный смех. Решетка гулко ударилась в стену, лязгнул замок. Между брусьями появилась страшная ухмыляющаяся морда… Евнух Шукели хватился своих ключей. Обрадованный тем, что успел преградить Конану путь к свободе, он не заметил меча в его руке. Пленник с громким криком прыгнул к нему, широкое лезвие коброй метнулось между брусьями, и смех Шукели превратился в хрип. Евнух сложился пополам и упал, держась жирными ладонями за распоротый живот.
Конан удовлетворенно крякнул: поделом мерзавцу. Однако сам он все еще оставался пленником. Ключи были бесполезны: замок отпирался только снаружи. Он ощупал толстые брусья. Может, попробовать мечом? Он не рискнул лишиться единственного оружия. Изучая решетку, он нащупал вмятины, похожие на следы невероятных клыков, и с дрожью подумал о том, какие же неведомые чудовища так упорно атаковали эту преграду.
Оставалось искать другой выход. Взяв из ниши факел и сжимая в другой руке меч, Конан углубился в галерею. Змея и ее жертва исчезли, только по полу тянулся кровавый след.
Безмолвная тьма, пронзенная мигающим светом факела, сомкнулась вокруг него. В стенах туннеля виднелись проемы боковых ходов. Боясь угодить в ловушку, Конан смотрел под ноги и никуда не сворачивал, пока не уловил жалобное всхлипывание, похожее на плач женщины. Чего-чего, а подобных звуков он никак не ожидал здесь услышать. «Наверное, одна из многочисленных жертв Тзоты», – подумал он и, еще раз прокляв колдуна, пошел на рыдания по коридору с низким потолком и сырыми стенами.
Чем дальше уходил он от галереи, тем громче звучал плач. Наконец, подняв факел, он замер от ужаса, а затем отпрянул, разглядев у себя под ногами омерзительное чудовище. Короткие бесформенные щупальца непрестанно извивались, а туловище напоминало студень. Конана чуть наизнанку не вывернуло от этого зрелища. Голова твари походила на лягушачью, из разинутой пасти с багровыми губами исторгались рыдания. Когда выпуклые глаза завидели Конана, рыдания превратились в гадкий смех, и чудовище поползло к нему.
Конан повернулся и пустился бежать. Сразиться с тварью он не рискнул – подобную нечисть, решил он, вряд ли убьет оружие людей. Некоторое время за спиной слышались шлепки склизкого тела по полу и дикий смех. Так смеялись похотливые женщины в Шадизаре, Городе Роскоши, когда у них на глазах раздевали молодых рабынь. Каким демоническим искусством воспользовался Тзота, чтобы дать жизнь этой гадине? Тут явно попирались извечные законы природы.
Направляясь к главной галерее, Конан очутился в небольшом квадратном зале, откуда вправо и влево вели два туннеля. Вдруг он споткнулся обо что-то мягкое, вскрикнул и растянулся на полу. Факел выпал из его руки и погас. Ошеломленный падением, Конан неуверенно поднялся на ноги и побрел ощупью. Факел он не стал искать, ведь его все равно нечем было зажечь. Неизвестно, сколько времени пробирался он в полной темноте, но внезапно инстинкт варвара предупредил его об опасности.
Он застыл на месте. Однажды он испытал такое же ощущение, оказавшись ночью на краю пропасти. Конан опустился на колени и стал ощупывать пол. Очень скоро он обнаружил край колодца. Протянув над ним руку с мечом, дотронулся до противоположного края. Конечно, он мог бы перепрыгнуть через колодец, но решил не рисковать. Только он собрался пойти назад, как ощутил слабое колебание воздуха; ветерок из колодца шевелил его черные спутанные волосы. Конан содрогнулся и попытался было убедить себя, будто колодец ведет во внешний мир, но инстинкт подсказывал – этого не может быть. Он находился не только в чреве горы, но и глубоко под землей. Откуда же взяться сквозняку? Из колодца доносился еле слышный гул, будто где-то вдали грохотали барабаны. Конана бросило в пот.