Том 21. Поцелуй мой кулак

Выключив свет, я подтащил к окну стул и, усевшись, принялся наблюдать. С противоположной стороны улицы на меня смотрело восемнадцать грязных окон, в пяти из которых горел свет. Одно из этих окон принадлежало Призраку. Я не имел представления, какое именно, но рано или поздно я это узнаю, если буду достаточно терпелив. Я сидел и курил, не спуская глаз с окон. В освещенных прямоугольниках двигались люди, преимущественно молодежь в несусветных нарядах. На третьем этаже слева красивая молодая негритянка раскачивалась под неслышную мне музыку, поддерживая ладонями обнаженные груди. Наблюдая за ней, я почувствовал, как во мне шевельнулось желание, и заставил себя отвести глаза.
Около восьми я захотел есть. Опустив штору, я отошел от окна и зажег свет. Разогревая банку бобов, я вдруг услышал рев приближающегося мотоцикла.
Погасив свет и отдернув штору, я прильнул к окну.
Призрак на сверкающем новеньком мотоцикле «хонда» затормозил перед домом номер 245. Я смотрел, как он горделивой походкой поднимается по ступенькам. Момент наступил. Я наблюдал, как он исчезает в неосвещенном подъезде. Я надеялся увидеть, как в одном из темных окон зажжется свет. Дожидаясь этого момента, я кинул взгляд на молодую негритянку, которая уже надела блузку и что-то помешивала в кастрюле. После пятнадцатиминутного ожидания мне стало ясно, что в какой бы квартире ни жил Призрак, в ней уже и раньше горел свет. С момента прихода Вонючки не осветилось ни одно новое окно. Означало ли это, что Рея находилась в квартире Призрака? Почему бы и нет?
С чего ей сидеть в темноте?
Я начал пристально вглядываться в каждое освещенное окно. Три из них не имели занавесок, и я мог видеть всех, кто находился внутри. На двух оставшихся окнах висели тонкие занавески, правда, не до такой степени тонкие, чтобы через них можно было рассмотреть находившихся внутри. Одно из них было на третьем этаже, другое на четвертом, непосредственно над комнатой, занимаемой негритянкой. По всей видимости, одна из этих комнат и принадлежала Призраку. Я опустил штору, включил свет и вновь разогрел бобы. Что ж, для начала первый день принес неплохие результаты. По крайней мере, я уже знаю, что Призрак живет либо на третьем, либо на четвертом этаже.
Торопливо съев бобы, я выключил свет и вновь устроился на своем наблюдательном пункте.
Около девяти свет в окне третьего этажа погас. Теперь я сосредоточил все внимание на освещенном прямоугольнике четвертого этажа. Я ждал почти час, когда вдруг за занавеской мелькнула тень. Если бы я не наблюдал за этим окном непрерывно, то, несомненно, пропустил бы этот миг.
Итак, он живет на четвертом этаже! Но там ли Рея?
Огни в окнах гасли один за другим. Я не прекращал наблюдения.
Негритянка, прихватив с собой солидных размеров сумочку, подошла к двери и повернула выключатель.
Наконец во всем доме осталось освещенным только окно Призрака. Потом я увидел, как он сбежал по лестнице и оседлал «хонду». Напялив шлем на грязную голову, он запустил двигатель и умчался с оглушительным рокотом. Свет в окошке продолжат гореть! Это могло означать одно из двух — либо ему наплевать на счета за электричество, либо там наверху прячется Рея. Но как это узнать?
Я был чужим в этом районе. Было слишком опасным сунуться в дом Призрака, пусть даже его там и не было. Я закурил очередную сигарету и обвел внимательным взглядом улицу внизу. Словно крысы, что выползают с наступлением темноты, улицу заполнили люди. Пожилые оборванные мужики и женщины шаркающей походкой направлялись в бары и прочие злачные места.
И тут я заметил негритянку. Она стояла, прислонившись к ржавым перилам, сумочка раскачивалась в ее руке. И тут я понял, что она проститутка. Я знал, что ее комната расположена как раз над комнатой Призрака. Вот мой шанс! Может, с помощью этой негритянки я получу подтверждение, что Рея там? Я вспомнил, как полуголой она танцевала у себя в комнате. Она была миловидной и прекрасно сложена. Я не прикасался к женщинам с момента смерти Джуди, то есть очень давно, как теперь мне казалось.
Отодвинув стул, я ощупью пробрался через неосвещенную комнату и вышел в вонючий коридор. Спускаясь по лестнице, я никого не встретил. Сквозь тонкую филенку комнаты миссис Рейнольдс доносился звук работающего телевизора. Не спеша, я спустился по ступенькам на пыльную улицу.
Уличная пена — юнцы, девчонки, пьяницы и старики — водоворотом кипела вокруг меня. Я кинул взгляд на противоположную сторону. Негритянка профессионально уже заметила меня и смотрела с надеждой во взоре. Переждав, пока две помятые машины с ревом пронеслись мимо, я пересек улицу. Едва я достиг противоположного тротуара, она двинулась в мою сторону.
— Привет, голубчик, — сказала она тихо, сверкнув белыми зубами. — Одиноко одному?
Я остановился, внимательно глядя на нее. Ее кожа имела оттенок кофе, сильно разбавленного молоком. Лицо обрамляли выпрямленные волосы. У меня из головы вылетело даже то, что я должен найти Рею и заткнуть ей рот. Мне необходимо было разрядить напряжение, накопившееся в моем теле.
— И еще как! — сказал я хрипло. — Давай исправим это дело.
Она окинула меня испытующим взглядом больших черных глаз.
— Это обойдется тебе в десять баксов, голубчик, — сказала она. — Есть у тебя десять баксов?
Я подумал о пяти сотнях, которые я предлагал Рее за подобную услугу.
— Есть.
— По виду у тебя нет и двух, — она улыбнулась мне. — Ты здесь новенький, верно?
Я полез в задний карман и показал ей десятидолларовую банкноту. Ее тонкие, проворные пальцы выхватили банкноту с проворством ящерицы, хватающей муху.
— Пошли, голубчик, — сказала она. — Конец разговорам, пора за дело.
Она ввела меня в подъезд, который вонял еще хуже, чем мой. Я поднимался по лестнице, а она виляла задом перед моими глазами. Подъем был долгим, и к тому времени, когда мы добрались до ее квартиры, у меня едва не лопалась ширинка.
Она знала свое дело и не разочаровала меня. В прошлом, когда мне не хотелось тратить время, увиваясь за какой-нибудь девчонкой, я брал шлюху. Обычно, когда я занимался делом, они лежали подо мной, безразлично глядя в потолок, некоторые даже курили при этом. Но эта негритянка так сыграла свою роль, что я чувствовал, будто расшевелил ее, хотя и знал, что это не так. Когда все кончилось и я скатился с нее, она не сделала того, что делает большинство из них — слезают с постели и начинают одеваться. Лежа рядом со мной, она раскурила две сигареты и протянула одну мне.
— Определенно, тебе это было нужно, голубчик, — сказала она, поглаживая свои груди.
Да! Это действительно было мне нужно. Теперь я испытывал блаженный покой и облегчение, словно лопнул мучивший меня нарыв. Я втягивал дым в легкие, глядя в потолок. И тут впервые обратил внимание на шаги наверху. До того, как я насытился девушкой, это было у меня как бы не в фокусе. Но теперь я отчетливо слышал шаги: легкое тук-тук-тук женских каблучков. Тогда я и вспомнил Рею и причину, из-за которой я оказался в этой убогой конуре, на постели с молодой негритянкой.
Я прислушался. Женщина у меня над головой ходила взад-вперед не переставая.
Негритянка загасила окурок.
— Пора опять идти на работу, — сказала она. — Ты хорошо провел время?
— Что там творится? — спросив я, указывая на потолок.
— Какая тебе забота? — Она села, спустив длинные ноги с кровати. — Поднимайся, голубчик, мне пора на работу.
Я обхватил рукой ее тонкую талию и притянул к себе.
— Мне еще на десятку.
Она распласталась на мне своим теплым телом.
— Ты серьезно?
— Хочешь деньги вперед?
— Только так, голубчик, мне надо жить.
Я слез с кровати, нашел свои штаны, вынул десять долларов и подал ей.
Едва я вновь оказался подле нее, как она перекинула через меня свою ногу и принялась покусывать за ухо.
— Что там такое? — спросил я. — Похоже на марафон.
— Одна психованная, — негритянка принялась гладить мою шею. — Она сводит меня с ума. День за днем, ночь за ночью ходит по комнате. Если бы не Призрак, я поднялась бы туда и дала ей по шее, но она подстилка Призрака, а он большая куча в этом сортире.