80000 километров под водой(изд.1936)
Консель хладнокровно обсуждал все возможности нашего спасения и составил план действий. Удивительная натура! Флегматичный малый чувствовал себя тут как дома!
Итак, единственная надежда была на шлюпки «Авраама Линкольна». Стало быть, нам необходимо было как можно дольше продержаться на воде.
Экономя свои силы, мы решили действовать таким образом: в то время как один из нас, скрестив руки и вытянув ноги, будет отдыхать, лежа на спине, другой будет плыть, подталкивая вперед собой отдыхающего. Мы сменяли друг друга каждые десять минут. Чередуясь таким образом, мы надеялись удержаться на поверхности воды несколько часов, а может быть, и до рассвета!
Слабая надежда! Но человек так уж создан, что никогда не теряет надежды. И все же нас было двое.
Но если б я, как это ни парадоксально, и утратил всякие иллюзии, если б в минуту слабости и готов был сдаться без борьбы, – я не мог бы этого сделать!
Столкновение фрегата с нарвалом произошло около одиннадцати часов вечера. Стало быть, до рассвета оставалось почти восемь часов. Задача вполне выполнимая при условии чередования. Море было спокойное, плавание почти не утомляло нас. Время от времени я вглядывался в густой мрак, нарушаемый лишь фосфорическим свечением воды, встревоженной взмахами наших рук. Я смотрел на светящиеся волны, которые, разбиваясь о мою руку, разбегались по широкому водному полю, испещренному свинцовыми бликами. Мы словно плыли в море ртути.
Около часу ночи меня внезапно охватила крайняя усталость. Руки и ноги сводило судорогой. Консель должен был поддерживать меня, и забота о нашем спасении пала на его долю. Вскоре я услышал его прерывистое и тяжелое дыхание. Консель задыхался, и я понял, что долго он не выдержит.
– Оставь меня! Оставь! – говорил я.
– Оставить господина профессора? Ни за что! – отвечал он. – Я надеюсь утонуть первым.
В эту минуту луна выглянула из-за черной тучи, которую ветер гнал на юг. Поверхность океана заискрилась при лунном свете. Благодетельное сияние луны придало нам сил. Я поднял голову. Окинул взглядом горизонт. Вдали, на расстоянии пяти миль от нас, едва вырисовывался темный силуэт фрегата. Но ни одной шлюпки в виду!
Я хотел крикнуть. Но разве услышат мой голос на таком расстоянии! К тому же я не мог разомкнуть распухших губ. Консель собрался с силами и крикнул:
– На помощь! На помощь!
Остановившись на секунду, мы прислушались. Что это? Шум в ушах от прилива крови к голове? Или мне почудилось, что на крик Конселя ответили криком?
– Ты слышал? – прошептал я.
– Слышал!
И Консель опять отчаянно закричал.
Ошибиться было нельзя! Человеческий голос ответил на вопль Конселя! Был ли это голос такого же несчастного, как и мы, выброшенного в океанские пучины, такой же жертвы катастрофы, постигшей корабль? А не подают ли нам сигналы со шлюпки, невидимой во мраке ночи?
Консель, собрав последние силы и опершись на мое плечо, сведенное судорогой, высунулся наполовину из воды, но тут же упал обессиленный.
– Что ты видел?
– Я видел, – прошептал он, – я видел… помолчим лучше… побережем наши силы!
Что же он увидел? И вдруг мысль о морском чудовище впервые пришла мне в голову. Не увидел ли он морское чудовище?… Ну а человеческий голос?
Прошли те времена, когда Ионы укрывались в чреве китов!
Консель из последних сил подталкивал меня перед собой. Порой он приподнимал голову и, глядя вдаль, кричал. На его крик отвечал голос, который становился все слышнее, словно бы приближаясь к нам.
Но слух отказывался мне служить. Силы мои иссякли, пальцы немели, плечо становилось ненадежной опорой, я не мог закрыть рта, сведенного в судорожной спазме. Я захлебывался соленой водой. Холод пронизывал меня до самых костей. Я в последний раз поднял голову и пошел ко дну…
И тут я натолкнулся на какое-то твердое тело. Я задержался на нем. Почувствовал, что меня выносит на поверхность воды, что дышать становится легче… я потерял сознание…
По-видимому, я скоро пришел в себя благодаря энергичному растиранию всего тела. Открыл глаза…
– Консель! – прошептал я.
– Сударь изволил звать меня? – отозвался Консель.
И при свете заходящей луны передо мной мелькнуло и другое лицо, которое я сразу же узнал.
– Нед! – вскрикнул я.
– Он самый, сударь! Как видите, все еще гоняюсь за премией! – отвечал канадец.
– Вас сбросило в воду при сотрясении фрегата?
– Так точно! Но мне повезло больше, чем вам. Я почти сразу же высадился на плавучий островок.
– На островок?
– Точнее сказать, оседлал нашего гигантского нарвала!
– Не понимаю вас, Нед, – сказал я.
– Видите ли, я сразу же смекнул, почему мой гарпун не мог пробить шкуру чудовища, а только скользнул по поверхности.
– Почему, Нед? Почему?
– А потому что это животное, господин профессор, заковано в стальную броню!
Ко мне внезапно вернулась способность мыслить, оживилась память, я пришел в себя.
Слова канадца окончательно отрезвили меня. Несколько оправившись от потрясения, я вскарабкался на спину этого неуязвимого существа или предмета. Я попробовал ударить по нему ногой. Тело было явно твердое, неподатливое, непохожее на мягкую массу тела крупных морских млекопитающих!
Но это могло быть костным панцирем, подобно сплошной костяной крышке черепа допотопных животных. А если так, то мне пришлось бы отнести чудовище к допотопным пресмыкающимся типа черепах или крокодилов.
Но нет! Отливающая черным глянцем спина, на которой я стоял, была гладкой, отполированной, а не чешуйчатой. При ударе она издавала металлический звук и, как это ни удивительно, была склепана из листового железа.
Сомнения не было! То, что принимали за животное, за чудовище, за необычайное явление природы, поставившее в тупик весь ученый мир, взволновавшее воображение моряков обоих полушарий, оказалось еще более чудесным явлением: созданием рук человеческих!
Доведись мне установить существование самого фантастического полумифического животного, я не был бы удивлен до такой степени. В том, что природа творит чудеса, нет ничего удивительного, но увидеть своими глазами нечто чудесное, сверхъестественное и притом созданное человеческим гением, – тут есть над чем задуматься!
Однако раздумывать долго не было времени. Мы лежали на поверхности невиданного подводного судна, напоминавшего собой, насколько я мог судить, огромную стальную рыбу. Мнение Неда Ленда на этот счет уже сложилось. Нам с Конселем приходилось только согласиться с ним.
– Если это и в самом деле судно, – сказал я, – то должны быть и машины, приводящие его в движение, и экипаж для управления им?
– Ну, как полагается! – отвечал гарпунер. – Но вот уже три часа, как я торчу на этом плавучем островке, а не заметил никаких признаков жизни.
– Что ж, судно движется?
– Нет, господин Аронакс! Покачивается себе на волнах, а с места не трогается.
– Ну, мы-то знаем как нельзя лучше, какова быстроходность этого судна! Чтобы развить такую скорость, нужны машины, а чтобы управлять машинами, нужны механики, из чего я заключаю, что… мы спасены!
– Гм! – с сомнением произнес Нед.
В этот момент, словно в подтверждение моих слов, за кормой этого фантастического судна послышалось какое-то шипение. Видимо, пришли в движение лопасти гребного винта, и судно дало ход. Мы едва успели схватиться за небольшое возвышение в носовой части, выступавшее из воды сантиметров на восемьдесят. К счастью, судно шло на умеренной скорости.
– Покуда этот поплавок держится на поверхности, – ворчал Нед Ленд, – мне нечего возразить. Но ежели ему придет фантазия нырнуть, я не дам и двух долларов за свою шкуру!
Канадец мог бы дать за нее и того меньше. Надо было безотлагательно вступать в переговоры с людьми, заключенными в этот плавучий механизм. Я стал ощупывать поверхность, отыскивая какой-нибудь люк, отверстие, какую-нибудь «горловину», говоря техническим языком; но ряды заклепок, плотно пригнанных к краям стальной обшивки, не оставляли пустого места.