«Правила бунтаря и застенчивой девушки» (ЛП)

Мне  хочется  ей позвонить  и выяснить, не имеет ли это ничего общего с ней, но после того, как она потеряла три телефона меньше чем за месяц, я не могу, да и не хочу, на самом деле, покупать ей еще один.
–  Ох, Виллоу, –  протягивает Винтер в динамик. – О чем ты  думаешь?
Я подношу телефон к уху:
– Об экзаменах, – вру я.
– Правда? – веселье расцветает в ее интонации. – Потому  что мне подумалось, что ты думала  о сексе.
Я сажусь на пол и скрещиваю ноги.
– Зачем  бы  тебе об этом думать? Особенно после того, как ты подразумевала, что я стесняюсь  всего, что касается секса, ну знаешь, потому что я девственница  и все такое.
Она хихикает.
– Ну и что с того, что ты смущаешься? Это не значит, что ты никогда не думала заниматься  сексом.  Я знаю, что ты думала об этом.
–  Может несколько раз, – замечаю я, отказываясь вдаваться в детали.
– И бьюсь об заклад, я могу угадать, о ком были те несколько раз, – ее вкрадчивый тон заставляет меня хмуриться.
– В  частности, не о ком конкретно, – я откидываюсь к стене и скрещиваю ноги. Но, пожалуйста, все равно, объясни кто, как ты думаешь, делает меня такой разгоряченной и взволнованной, потому что я на девяносто девять процентов уверена, что это тот, на кого ты намекаешь.
– Ну, он высокий, со спутанными светлыми волосами, любит футбол и временами весь такой бунтарь, когда хочет им быть, по крайней мере, для своих родителей и учителей, и говорит мужику, чтобы тот отъеб*лся. Он предпочитает кайфовать от вечеринок, вместо того, чтобы нажираться, но он не тупица, просто любитель расслабиться. Он любит играть в героя, также он никогда этого не признает, по крайней  мере, для определенной девушки, которую знает с начальной школы. Обо всех других он заботится меньше. Также он иногда может быть занозой в заднице, но ты никогда со мной не согласишься, – она делает длинную паузу. – Хмм…что еще я забываю? Ох, да, и его имя рифмуется со  Шмеккет.
 – Это не смешно, – я вздрагиваю от неловкости, когда на меня накатывают образы прошлой ночи, а всю кожу покалывает. – Бек не заставляет меня думать о сексе.
– Да, точно. Ты – такая врунишка, – весело заявляет она. – Я  это вижу в твоих глазах каждый раз, когда мы находимся рядом с ним, ну, по крайней мере, так было последний год или около того. Но ты никогда этого не признаешь, поэтому не знаю, зачем вообще заговорила об этом.
Я тереблю рукав своей рубашки.
– Бек просто мой друг, мой лучший друг. Без обид.
– Никто не обиделся. В любом случае, он намного, намного лучший друг, чем я.
– Что это должно означать?
– Это означает, что он сделает для тебя что угодно, что в точности он делает всякий раз, когда ты ему даешь шанс, – всплеск горечи прокрадывается в ее голос и заставляет меня подвергнуть сомнению основную причину, по которой мы завели этот разговор.
Нравится ли Винтер Бек, и ревнует ли она из–за наших отношений? Это не первый раз, когда эта мысль приходит мне в голову, и Ари однажды предположил, что он думает, будто Бек и Винтер все время препираются из–за сексуального напряжения. Если они сойдутся, это будет иметь смысл. Они оба выходят из богатых, уважаемых семей, и у них много общих интересов, они очень компанейские, и не проводят свои ночи, тряся своими задницами, чтобы заработать дополнительные наличные деньги.
Да, идеальные вместе.
И я должна быть рада за них, но мой желудок обжигает тошнота, или, может быть, это ревность.
– Потому что он хороший друг, –  я заставляю нежелательные мысли убраться из моей головы. – И если бы ты тоже им была, то не говорила бы об этом.
– Ну, я думаю, что мы уже установили, что я не была лучшим другом, поэтому я собираюсь продолжить и сказать, что повторяла последние несколько месяцев, –  веселье исчезает из ее голоса, сменяясь серьёзностью. – Я думаю, что Бек…
– Винтер, – предупреждаю я.
– Влюблен в тебя! –  кричит она на меня.
Я хочу открыть окно и швырнуть телефон наружу, чтобы избежать этого разговора. Но я не могу позволить себе заменить телефон.
– Он не влюблен в меня. По крайней мере, не так, – а если влюблен? Хочу ли я этого?
Я качаю головой. Что, черт возьми, не так со мной?
– Что ты имеешь в виду, а как? – веселье вернулась. Она полностью наслаждается моим дискомфортом.
– Как... как любовь... –  я отталкиваюсь ногами и расхаживаю по небольшому пространству моей комнаты.
Любовь? Я даже не знаю, что такое любовь ...Правда же?
Лицо Бека появляется в моей голове: его улыбка, как он касается моего носа, чтобы заставить улыбнуться, то, как я обычно улыбаюсь рядом с ним.
Безопасность.
– Мы с Беком – просто друзья, – глупо заявляю я, понимая, что мой очень шаткий аргумент никогда не победит сумасшедшие навыки Винтер. Серьезно, эта девушка может сделать все по–своему, щёлкнув пальцами.
– Если это именно то, что ты говоришь себе, тогда продолжай. Но в один прекрасный день, это дойдет до тебя.
– Дойдет до меня? Как может что–то подобное дойти до меня? – я притворяюсь раздраженной, хотя на самом деле, взволнованна.
Может быть, это уже повлияло на нас. С того поцелуя наша дружба была неровной, шаткой и пылающей жаром. Продолжают происходить неловкие моменты, как например, прошлой ночью он слегка задевал костяшками мое бедро, или каждый раз, когда я тупо пялилась на его губы. Или когда мы вместе лежим в постели, дразня друг друга ...
– Ты действительно хочешь услышать мою теорию? – осторожный тон Винтер должен напугать меня, так как обычно ей плевать на  то, что она говорит.
– Э–э... я не знаю... – я кусаю свой ноготь на большом пальце, не зная, как ответить.
– Ну, в любом случае я собираюсь тебе рассказать, – она делает еще одну продолжительную паузу, либо для  драматического эффекта, либо чтобы предоставить мне шанс для отступления. – Я думаю, что на днях сексуального напряжения станет слишком много, и вы, ребята, закончите тем, что проведете вместе бурную ночь.
Я останавливаюсь у подножия своей кровати и опускаюсь на матрас.
– Поверь мне, этого никогда не случится.
– Если ты так говоришь.
– У меня есть самоконтроль, ты знаешь.
– Ха! Намекая, что у тебя есть самоконтроль, ты имеешь в виду, что думала об этом.
– Я этого не говорила, – жалуюсь я. – Так что перестать нести это дерьмо.
– Обманщица.
– Королева драмы.
– Девушка, которая хочет, переспать с Беком.
– Винтер…
– О, Боже мой, думаю, я собираюсь проколоть пупок, – она кричит сквозь смех.
Закатываю глаза.
– Ты так не сделаешь. Тебе просто не хочется больше спорить со мной.
– Может быть, а может и нет, –  дразнит она. – Может быть, я собираюсь изменить свой имидж выпускницы и стать тобой. Я даже сделаю татуировку.
– Что ты подразумеваешь под тем, что будешь как я? У меня нет никаких татуировок.
– Но у тебя много пирсинга.
Я очерчиваю своим пальцем множество серег, тянущихся вдоль моего уха.
– Только в ушах.
– И в пупке.
– Да, только из–за тебя.
– Эй, ты бы не осмелилась, –  она тычет в это. – И ты могла бы ее вытащить.
– На самом деле, я не хотела, – признаю я, поднимая нижнюю часть своей рубашки, чтобы взглянуть на бриллиантик, сверкающий выше моего пупка. – После того, как прошла через всю эту боль.
Она смеется с издевкой.
– Так это не единственная причина, по которой ты ее не снимаешь.
– На что ты намекаешь? Я уверена, что ты на что–то  намекаешь, – опускаю свою рубашку, затем откидываюсь на локтях. – Ты всегда так делаешь.
– Конечно. В чем смысл жизни, если ты не можешь ни на что намекнуть? – спрашивает она с казалось бы неуместным вздохом. – Но, во всяком случае, все, что я предполагаю,  может быть, как и у нашего дорогого, милого Бека, у тебя есть немного мятежной стороны.
– У меня нет ее, – протестую я, вероятно показавшись более оскорбленной, чем должна. – Я никогда не делала ничего мятежного во всей своей жизни, – опять же, мою мать никогда не заботило то, что я делала, поэтому, как я могу быть вообще бунтаркой?