«Правила бунтаря и застенчивой девушки» (ЛП)
Я морщу свой нос при использовании его полного имени. Бек ненавидит, когда люди обращаются к нему, используя имя «Беккет», потому что именно так называет его отец. Эти люди не относятся к нашей группе друзей. Они – его друзья, и странно стоять здесь, наблюдая за разницей. В смысле, я знала, что у Бека есть другие друзья за пределами нашей группы, но не представляла себе их, как богатых снобов.
Я не живу, отрицая очевидное, – настаивает Бек. – Я просто обращал внимание на то, что мне не нужны дорогие, кричащие вещи. Это все. Так что расслабьтесь.
– Ты имеешь в виду, как твоя машина. Или твой дом, – блондинка окидывает вкрадчивым взглядом просторную кухню с высоким сводчатым потолком. – Даже девушки, с которыми ты встречаешься – высокого класса. Ее внимательный взгляд скользит ко мне. – Ну, обычно.
– И на этой ноте, – я поворачиваюсь к задней двери и выхожу, позволяя исчезнуть их голосам, когда делаю еще один глоток своего Джека с колой.
Мне бы следовало знать лучше и уйти с самого начала. Я знаю, какими могут быть богатые люди. Клуб, в котором я работаю, переполнен богатыми людьми, которые любят кричащие вещи и хвастаться тем, что богаты, и заставлять других чувствовать себя неуютно, если это не так. Тот факт, что я там работаю, то, что я делаю... то, что Вэн хочет, чтобы я делала... может просто оправдать взгляд той девушки.
Я думаю о том, где была сегодня вечером, во что была одета, что делала. О том, что, смотрясь в зеркало, я вижу свою мать в отражении.
Блондинка права. Я определенно не высокого класса.
Я на самом дне. На самом–самом дне.
Глава 13
Виллоу
Не знаю, как долго я стою на улице, дожидаясь Бека. Это могут быть секунды, минуты, часы – я слишком пьяна, чтобы иметь представление о времени. Я знаю, что проходит достаточно времени, чтобы я прикончила свой напиток и вернулась к пьяному и комфортному онемению.
Легкий ветерок сдувает пряди моих длинных каштановых волос мне в лицо, когда я случайно натыкаюсь на перила на заднем крыльце и глазею на поле сразу за задним двором Бека. Я не уверена, что делать, стоит ли мне вернуться внутрь или пойти к машине и исчезнуть на несколько часов, пока не протрезвею. Я могла бы найти комнату, чтобы исчезнуть там, но сомневаюсь, что можно найти пустую комнату, учитывая, сколько здесь людей.
Может, мне просто стоит лечь на крыльцо и уснуть. Это кажется хорошей ...
Задняя дверь открывается со скрипом.
– Эй, извини за Титзи, – говорит Бек. Нервирует то, какой успокаивающий эффект оказывает на меня его голос. – Она иногда может быть сукой. Не волнуйся; я напомнил ей об этом
– Ее зовут Титзи? – я смотрю на него, пока он подходит ко мне.
Он прикусывает свою нижнюю губу, сдерживая улыбку.
– Что не так с Титзи?
– Я не знаю. Это звучит просто ужасно похоже на «легкомысленная»… – я кладу свои руки на перила. – И сиськи, – у меня такое чувство, что я должна быть смущена этими словами, но не могу собраться с силами, чтобы меня это достаточно взволновало. [примечание: имя девушки Titzi, легкомысленный – ditzy, ну а сиськи – tits]
Спасибо, господин Джек Дэниэлс, что спасаешь меня от смущения.
Бек разражается смехом.
– О, Боже мой, неужели моя сладкая, маленькая Виллоу только что сказала «сиськи»? – он оборачивается, упираясь локтями в перила, и косится на меня. – Сколько ты уже выпила?
– Не слишком много, – лгу я. – И раньше я говорила слово «сиськи».
Он подавляет смех.
– Нет, ты этого не делала. Ты никогда не говоришь грязные слова, только на своём уроке анатомии или на чем–то подобном, что относится к науке.
– Я говорю, «блять» что не является научным, – обиженно замечаю я. Почему все думают, что я такая ханжа? Почему мне вдруг не все равно? Потому что ты пьянаааая. – И слово «член».
– Это не то же самое.
– Как ты различаешь?
– Из–за того, как ты используешь эти слова.
Озадаченный сигнал отплясывает в моем опьянённом алкоголем разуме.
– На самом деле, я понимаю, о чем ты говоришь. Я не такая невинная, какой ты пытаешься меня сделать, – даже и близко не такая.
– Это не то, что я пытаюсь сказать, – он жует свою нижнюю губу, и все мое внимание сосредотачивается на его рте. – Когда ты используешь такие слова типа «хер», «трахаться» и «член», ты это делаешь потому, что разозлилась, правильно?
Я киваю, отрывая свой взгляд от его рта.
– Это нормально. Многие люди так делают.
– Да, но другие люди также используют эти слова по–разному, кроме выражения гнева, – свет на крыльце падет на его лицо, выделяя насмешливый блеск в его глазах. – Как, например, говоря: «Эй, давай трахаться всю ночь в моей комнате. У нас будет горячий, потный секс, когда я засуну свой член в твою…»
– О, Боже мой, я поняла твою точку зрения! – я вскидываю свою ладонь к его рту, мои щеки вспыхивают от жара.
Его дыхание растекается по моей ладони, когда он хихикает, а я сужаю глаза, несмотря на то, что мой желудок делает сальто.
– Может, мне стоит у тебя спросить, сколько ты выпил сегодня вечером.
– Может быть, слишком много, – признает он, его губы щекочут мою ладонь. – Все, что я пытаюсь сказать, что существует разница между использованием грязных слов для обзывания и чтобы завести кого–то.
– Ты не завел меня, – я ерзаю оттого, как сворачивается мой желудок.
Он вскидывает бровь.
– Ты в этом уверена?
– Д–да, – убираю свою руку от его рта. – Наверное, тебе стоит перестать говорить.
Он выгибает бровь.
– Почему?
– Потому что ты говоришь такое...и я... – переношу свой вес. – Просто ты говоришь такое из–за того, что мы пьяны.
– Откуда ты знаешь, что я пьян? Может быть, я просто наконец–то говорю то, что всегда хотел сказать, – когда я внимательно смотрю на него, он вздыхает. – Возможно, я выпил слишком много.
Я поднимаю вверх четыре пальца, я так думаю.
– Быстро, сколько пальцев я показываю?
Он косит глазами, наклоняясь.
– Семь, десять, двадцать девять, – его лоб врезается в мой, и мы оба хихикаем, когда он отклоняется назад. – Расслабься, принцесса, я не настолько пьян. Я просто люблю смотреть, как ты краснеешь. Это восхитительно, – он скользит костяшками по моей скуле, заставляя меня краснеть и дрожать. Затем вонзает зубы в свою нижнюю губу, полностью осведомленный тем, как на меня влияет.
– Мне не следовало надевать платье, – объявляю я, обхватываю себя руками, пытаясь уменьшить дрожь.
– Я был немного удивлен, что ты это сделала. Я думаю, что видел тебя в платье только, может быть, раза три.
– Я сделала это только потому, что ты сказал, что я должна.
– Я рад, что ты это сделала... Также, я надеялся, что ты наденешь те шорты, в которых была в ту ночь, – его взгляд падает на мои ноги. – Боже, твои ноги такие чертовски сексуальные.
Покалывание щекочет мою кожу, и я бесконтрольно дрожу. В последний раз, когда я так себя вела, мы закончили поцелуем.
Я нервно поглядываю на заднюю дверь, чувствуя себя, словно должна нестись к машине. Через дверное окно я вижу Титзи, смеющуюся над чем–то с толстошеим чуваком. Я вспоминаю, что она сказала обо мне и хмурюсь.
– Я не знаю, почему ты говоришь мне это, – бормочу я. – Я знаю, что не твой тип.
– Эй, – он поворачивает меня за плечи, заставляя посмотреть на него. – Ты в десять раз красивее, чем Титзи. Ты в десять раз красивее, чем каждая девушка в моем доме. В Риджфилде. В Америке. В мире. Во всей Вселенной и за ее пределами.
«Красивее» – не совсем то, что я имею в виду, но я выдавливаю крошечную улыбку.
– Ты зашел слишком далеко с «и за ее пределами». Вплоть до этого, все было про меня.
Он хмурится, выглядя немного грустным и очень не похожим на Бека. Обычно он всегда улыбается, пока его отец не ведет себя, как член.