«Правила бунтаря и застенчивой девушки» (ЛП)

– Что ты здесь делаешь? – я тру глаза, пытаясь вытереть все слезы. – Это туалет для девочек.
– Серьезно? – издевается он, как будто потрясен. – Хорошо, что ты мне сказала. Я собирался отлить в одну из раковин.
Я улыбаюсь, но движение причиняет боль.
– Ты такой маленький нарушитель правил.
– Я знаю, – его пристальный взгляд заставляет меня сделать шаг назад.
Я делаю еще один шаг назад, пока он приближается ко мне, останавливаясь только, чтобы не врезаться в стену.
– Не волнуйся; я не собираюсь нарушать твои правила, – говорит он, останавливаясь передо мной.
По правде говоря, нарушение правил было последней мыслью в моей голове.
Я тяжело сглатываю, умоляя свой голос стать полу–нормальным.
– Почему ты здесь?
– Чтобы убедиться, что ты в порядке, – его взгляд путешествует по мне, прежде чем остановиться на моих глазах.
Я вообще не могу его читать, поэтому жду, что он скажет. Но все, что он делает, – берет мою руку, подносит ее к своим губам, и мягко целует мою кожу.
– Пожалуйста, позволь мне тебе помочь, –  шепчет он. – Я терпеть не могу видеть тебя такой... страдающей от боли.
Задыхаюсь на следующем вздохе, когда слезы застилают мне глаза.
– Как ты вообще можешь хотеть чего–то... после того, что я тебе рассказала?
Он оставляет на моей ладони еще один поцелуй.
– Ничего из сказанного тобой не изменило то, что я чувствую к тебе. Во всяком случае, это просто придает мне еще больше решительности, чтобы заставить тебя переехать ко мне, и увезти тебя из этого дерьма.
– Никто не заставлял меня это делать, Бек, – говорю я, дрожа от следующего поцелуя. – Я решила работать в том месте, потому что там хорошо платили, а я устала работать на трех работах, и все равно едва могла платить по счетам. Я решила лгать об этом, потому что слишком трусила сталкиваться лицом к лицу со своими плохими решениями.
– Мы все принимали плохие решения. Ты знаешь меня достаточно хорошо, и знаешь, сколько раз я облажался.
– Просто потому, что твой папа думает, что ты облажался, это не означает, что это действительно так.
– Это полностью не соответствует действительности. И только ты видишь это так, потому что ты – хороший человек, который хочет видеть во мне только хорошее.
– Я – плохой человек, –  выдавливаю я.
– Нет, хороший, – он снова прикасается губами к моей ладони.
– Нет. Я. Не. Хороший. Человек,  – проигрываю битву, теряю свою волю, теряю все.
Еще один поцелуй. Потом еще один.
– Тебе нужно перестать так плохо думать о себе и начать видеть себя такой, какая ты есть: добрая, заботливая, красивая, сильная девушка, которая пережила всякое дерьмо, она с этим справилась и выбралась на первое место. Она закончила школу, поступила в колледж, и сама за себя заплатила. Она заботилась о своей маме, когда еще была слишком юной, чтобы это делать. Она заботится о других людях, так чертовски сильно, что не позволяет себе разваливаться, чтобы позаботиться о них. Я просто хочу, чтобы ты позволила другим людям позаботиться о тебе ... Позволь мне о тебе заботиться.
Забота.
Забота.
Забота.
Он заботится обо мне.
Моя мама была неправа.
Может быть, она была неправа во всем. Может быть, не все ребята сбегают.
Бек не сбежал, он видел меня в худшие дни. И я не сломалась, когда думала, что он ушел. Я поднялась с этого пола в туалете.
Я так сильно хочу  его поцеловать, что едва могу дышать. Единственный способ, который я могу придумать, чтобы воздух попал обратно в мои легкие, – это приникнуть губами к его губам.
Так я и делаю.
Его губы в шоке раскрываются, и я практически отскакиваю, опасаясь, что он больше этого не захочет после моего рассказа. Затем его рука обнимает меня за талию, и он прижимает меня так близко, что не остается места для вдоха. И больше воздух не кажется таким важным. Только его поцелуи. Его прикосновения. Ощущение его защиты.
Он всегда заставляет меня чувствовать себя такой защищенной.
Слезы жгут мне глаза, и я понимаю, из–за чего это может быть.
Потрясенная, я отстраняюсь достаточно, чтобы поступил воздух. Бек прислоняется своим лбом к моему лбу, его беспорядочное дыхание ласкает мои щеки.
– Ты в порядке? –  шепчет он, схватив меня за талию.
Я качаю головой, затем киваю, настолько неуверенная во всем.
– Я действительно не знаю ...
Он опускает мою голову себе под подбородок и поднимает меня на руки.
– Все будет в порядке. Мы вытащим тебя из этого.
Та часть, где он говорит «мы», ломает что–то внутри меня, потому что после этого я осознаю, что больше не одинока, – и я выбираю не быть такой. Я цепляюсь за него, держусь изо всех сил. И он делает то же самое, может быть, даже еще крепче.
Конец списка ...
  
Глава 21
 
Бек
Я не ожидал, что сегодня случится то, что произошло. Конечно, я знал, что у Виллоу были секреты, но тот вес, который она тащила на себе, был тяжелее, чем я думал. То, как ей вообще удавалось тащить все это дерьмо на себе, – ошеломляет. Что еще более удивительно, это то, как сильно она себя винит. Вид боли, связанной с ней, едва ли не разрывает мое сердце пополам.
Когда она хватается за меня, обернув вокруг моего тела свои руки и ноги, как будто я – ее спасательный круг,  я держусь за нее всем, что у меня есть, боясь снова опустить ее. Хотя, когда женщина входит в туалет и начинает истерить по поводу моего нахождения там, я понимаю, что нам нужно уходить.
Но это не означает, что я позволю Виллоу куда–то уйти.
– Ты поедешь ко мне? – шепчу я ей на ушко.
Она машет головой вверх и вниз.
– Х–хорошо.
Женщина стреляет в меня неприятным взглядом, когда я прохожу мимо нее, направляясь к двери с Виллоу в своих руках.
– Тебе повезло, что я не вызвала менеджера, – огрызается она, положив свои руки на бедра. – Так неуважительно с твоей стороны быть здесь.
– О, нет, только не менеджер, – я проскальзываю своей рукой под попку Виллоу и держу ее перед собой, пока я совершаю  маневр по открытию двери.
– Ты – маленький хулиган, – огрызается женщина. – Как тебя зовут, чтобы я могла сообщить о тебе?
– Мое имя иди–на–хер–и–оставь–меня–в–покое. Я пытаюсь помочь другу, – сообщаю я в ответ, прежде чем выйти и позволить двери закрыться.
Виллоу хихикает, прижавшись своим лицом к моему плечу.
– Это было вроде как грубо.
– Нет, грубым было то, что она подняла такой шум, когда было ясно, что я находился там, чтобы помочь другу, у которого действительно трудный период, – я направляюсь мимо столов, не обращая внимания на изумленные взгляды, которые на нас бросают.
– Да, думаю, ты прав, – она поднимает голову, ее мышцы напрягаются. – Может быть, тебе стоит меня поставить. Люди пялятся.
– Ну, им стоит заняться своими собственными делами, – говорю я достаточно громко, чтобы все услышали, затем улыбаюсь, когда некоторые из них отводят взгляд.
Виллоу кладет свою голову мне на плечо, ее лицо повернуто к моей шее.
– Ты знаешь, я всегда говорю, что ты – мой герой, но прямо сейчас это действительно кажется именно так... уносишь меня отсюда таким образом. Это кажется, очень по–геройски.
– Это потому, что я тайный герой. Вообще–то, супергерой, – когда я достигаю входной двери, то  оборачиваюсь и прохожу через нее задним ходом.
Когда я выхожу на улицу, то направляюсь к пешеходному переходу. Ни один из нас не произносит ни слова, мы только держимся друг за друга, когда я перехожу дорогу и бреду по траве к парковке. Когда достигаю своей машины, я открываю пассажирскую дверь одной рукой, затем сажаю ее на сиденье и кладу к ней на колени ее сумку. Не упуская ее из виду, я закрываю дверь, затем поспешно ищу на другую сторону.
Как только я оказываюсь внутри и завожу двигатель, выезжаю со стоянки задним ходом и направляюсь на дорогу. Чем дольше мы едем в тишине, тем больше я хочу что–то сказать. Но я не уверен в том, что именно говорить, и, честно говоря, хочу, чтобы она заговорила первой, таким образом я бы знал, что она готова к общению.