Логово чужих

Из высокого бокала Сергей медленно цедил минеральную воду и поглядывал в сторону банка. Бармен, решив несколько подольститься к немногочисленным гостям, включил телевизор. Звук музыкальной заставки к новостному выпуску СNN не привлек никакого внимания Полундры. Однако, когда телеведущая упомянула в анонсе очередной новости Москву, старлей встрепенулся. «Наверняка что-то важное у нас на Родине произошло, раз западный канал об этом сообщает», — подумал он и сосредоточил внимание на сюжете телевизионных новостей.
Пробираясь сквозь дебри английского языка, Сергей Павлов все же смог уяснить смысл происходящего в Москве. Сюжет СNN начинался с заявления представителя одного из высших российских ведомств. Трудно было сказать, насколько адекватно телекомпания перевела слова высокопоставленного российского чиновника. Но даже такая информация становилась для Полундры весьма важной.
«В связи с чрезвычайно резким ухудшением здоровья бывшего бизнесмена Андриана Евсеевича Власова, отбывавшего до недавнего времени тюремное заключение в одной из колоний Мордовской Республики, нашей администрацией было принято особое решение. Господин Власов был помилован и вышел вчера на свободу с формулировкой „по окончании срока“. Администрация надеется, что граждане России и широкая международная общественность отнесутся к данному решению с пониманием. Оно продиктовано ничем иным, как соображениями гуманизма», — говорил российский чиновник.
Вслед за ним на экране показался Андриан Власов, запечатленный телевизионщиками на фоне Манежной площади Москвы. Выглядел он достаточно изможденным. Отсутствие его былой улыбки бросалось в глаза. Однако кончики губ освобожденного периодически вздрагивали, будто хотели улыбнуться. Полундру данное обстоятельство слегка обескураживало. «Я благодарен российским властям за акт милосердия по отношению ко мне, — заявлял бывший олигарх, изображая полную покорность судьбе. — Зная о моей стремительно прогрессирующей болезни, представители высших эшелонов власти сделали этот гуманный по отношению ко мне шаг, чтобы я получил реальную возможность пройти курс лечения. Лечиться я буду за рубежом. Конкретного государства я называть не стану. Оговорюсь только, что мой отъезд можно считать также моим уходом из политики и бизнеса. Поэтому хотел бы попросить особо ретивых политиканов не искать меня и не вмешиваться в мою приватную жизнь. Остаток дней своих я хочу пожить для себя, находясь в полнейшем спокойствии». Сергей даже присвистнул: «Лихо завернули!»
Телеведущая, комментируя заявления Андриана Власова, отметила: «Если судить по высказываниям бывшего „русского узника № 1“, то он, скорее всего, смертельно болен. Мистер Власов конкретизировать свое заболевание не стал и дал понять, что больше встреч с журналистами не последует».
На экране начался новый новостной сюжет, и Полундра сразу утратил интерес к телевизору. Его удивление основывалось на понимании истинного положения вещей. Он ясно отдавал себе отчет, что болезнь бывшего олигарха вымышлена. Она — всего лишь благовидный предлог, позволяющий спровадить Власова за границу, не акцентируя внимания общественности на проблеме шантажа России Пьером Бокором. Между освобождением экс-олигарха и требованиями колдуна, по мнению Сергея, существовала непосредственная связь. В то, что российские спецслужбы позволили Андриану Власову уехать из России и решили оставить его без контроля, Полундра не верил. Нужно было срочно связываться с командованием.
Смотритель маяка заказал себе бокал безалкогольного пива и вопрошающе посмотрел на «болгарского специалиста». В его взгляде читалось только одно: «Когда я получу свои деньги?» Сергей, в который уж раз, обратил свой взор на банкомат. «Кажется, безлюдно. Надо поторапливаться», — подумал он и сразу же поднялся со своего места. Быстрой, но не суетливой походкой Полундра направился к банкомату. Поблизости не было видно ни человека.
Подойдя вплотную к банкомату, старлей вставил заранее подготовленную карточку, набрал код и выбрал необходимую для снятия сумму. Аппарат погремел своими внутренностями и через пару секунд послушно выплюнул деньги. Сергей сразу же переместил их себе в карман, извлек карточку и поспешил вернуться в кафе. Едва он сделал десяток шагов, как из-за угла с визжащими тормозами вылетел размалеванный пестрыми причудливыми узорами «Мерседес». Из него резво выскочили двое чернокожих верзил в темных каплевидных очках.
То, что перед ним появились именно тонтон-макуты, Полундра не сомневался. Не возникало сомнений и в том, что его вычислили через кредитку покойного Герники. Сергей в этом был совершенно прав, хотя никаких нюансов знать не мог. На самом деле дело обстояло весьма просто, если учитывать масштабы распространения коррупции на Гаити.
Коррумпированный чиновник, регистрировавший эквадорца Педриньо Гуттиероса как владельца устричной фермы, был связан с тонтон-макутами. Именно он сдал бандитам всю имеющуюся об иностранном инвесторе информацию. Унгана интересовала не столько личность иностранного капиталиста, сколько наличность, которую можно было с него при случае содрать. Через связи с верными людьми в банковской сфере лучшие люди Бокора отслеживали передвижение денег на счете Гуттиероса, ожидая, когда будет снята достаточно крупная сумма. Тогда можно было искать какой-либо предлог, чтобы требовать с бизнесмена очередную взятку. Откровенно бандитских «наездов» на иностранных инвесторов тонтон-макуты, как правило, не предпринимали: боялись распугать всех «дойных коров».
В тот самый день, когда Полундра снимал деньги с банкомата у морского вокзала, сумма оказалась в пределах «плановой». Это было вполне оперативно зафиксировано подручными унгана. Тонтон-макуты готовились к скорой отправке на устричную ферму «пожарного инспектора», чтобы тот нашел там множество поводов для придирок и оставил ее, в конце концов, с приличной для одного раза суммой наличности на руках. Когда же Пьер Бокор сообразил, что устричная ферма Гуттиероса находится недалеко от виллы «Мирабелла», его стали терзать смутные сомнения. Он приказал своим людям проверить ферму. Несколько чернокожих детин, обнаружив владельца устричного питомника с прибором ночного видения, переусердствовали в своей ретивости. Так Педриньо Гуттиерос, он же Хосе Аливарос, он же Герника был убит. Кредитной карточки тонтон-макуты отыскать не сумели. После ночной передряги на ферме и в ее окрестностях с участием неизвестного белого мужчины Пьер Бокор дал своим людям наказ держать банковский счет Гуттиероса под самым пристальным контролем и немедленно реагировать даже в том случае, если кто-то попытается обналичить хотя бы один гурд. Вычислить Полундру по карточке после этого становилось проще пареной репы.
Встречать врага с распростертыми объятиями Сергей Павлов не собирался. Невзирая на внезапность появления людей унгана, он быстро сориентировался в обстоятельствах и тут же начал бой. Тонтон-макуты несколько опешили. Они никак не могли предположить подобного напора со стороны русского, хотя и были наслышаны о его подвигах на устричной ферме. Полундра дрался вдохновенно, с одержимой злостью. Орудовал кулаками и ногами. Ловко увертывался от атак противников. Играючи сталкивал их друг с другом лбами или взаимными ударами. Он был уверен в себе, как никогда, и полагал, что через пару минут уложит обоих негров на землю. Все, вероятно, так бы и было, если бы не абсолютно неожиданный удар, нанесенный кем-то Сергею в затылок.
У оглушенного стралея подкосились ноги, и он едва не рухнул на асфальт. Третий тонтон-макут, который предательски ударил Полундру, вовремя выбежал из здания банка и таким образом подоспел на помощь своим подельникам. Именно он подхватил русского под руки и не позволил тому упасть. Засмеявшись по-обезьяньи, он поторопил отделанную Сергеем парочку, которая с трудом соображала, что происходит. «Какого черта вы тут стали, как бараны перед новыми воротами? — прорычал он. — Давайте берите его и уезжайте на хрен отсюда. Иначе унган вам устроит такую веселуху, что мало не покажется». Опомнившись, избитые тонтон-макуты схватили бесчувственного русского и поспешно потащили к своей машине. Один из них открыл багажник, куда Сергей и был заброшен. Оглянувшись по сторонам, они закрыли багажник, запрыгнули в «Мерседес» и лихо умчались прочь.