Первый долг (ЛП)

— Если ты думаешь, что подобная речь приблизит тебя к ней, подумай еще разок. Хорошая попытка, брат, но я наблюдаю за тобой.
Кес ухмыльнулся.
— Посмотрим, посмотрим. В конце концов, она наша. Не только твоя. Наша приемная зверушка, если угодно. Ничего уж не сделаешь, если зверушка предпочтет кого-то другого своему первоначальному владельцу.
Я крепче сжал нож для масла.
— Достаточно, — выплюнул отец. Это слово разнеслось эхом по комнате, отражаясь от портретов наших предков.
— Я жду, что до конца недели ты покончишь с Первым Долгом, Джет, — сказала моя бабушка, ее губы были покрыты топлеными сливками.
Я проглотил отвращение.
— Хорошо, бабушка.
Кат, мой отец, пробормотал:
— Делай то, что считаешь нужным, Джетро. Но запомни... я слежу за каждым твоим действием.
«Следи за мной, идиот. Наблюдай, что я веду себя как ты и учил. Наблюдай, что я веду себя как идеальный Хоук». 
Я удостоверюсь, что дам ему повод меня оценить.
Сегодня вечером, я «исправлю» себя. Сегодня я сброшу с себя тот хаос, который привнесла в мою жизнь Нила гребаная Уивер и найду свое ледяное спасение.
Кат продолжил смотреть на меня, запихивая десерт в свой рот.
— Сделай так, чтобы я гордился, сын. Ты знаешь, что должен показать ей и что последует после этого.
Вынудив себя ослабить хватку на ноже, я аккуратно положил его на стол. Сглотнув подавляющие эмоции, которым не было место в моем мире, я пробормотал:
— Ты будешь гордиться мной, отец.
Кат заметно расслабился.
Внезапно на меня нахлынуло облегчение. И так было всегда. Я жил в семье дьяволов. Меня отделял один год от того, чтобы стать их предводителем, и все же я по-прежнему жаждал уважения от старших.
Ребенок внутри меня хотел произвести впечатление на них, даже при том, что глубоко внутри знал, что это невозможно.
— Мы будем наблюдать, Джетро. Ты ведь не хочешь разочаровать свою семью.
Мой взгляд стрельнул к Бонни Хоук, в то время как она облизывала от сливок кончики пальцев. Наклонив голову, она скривила губы в едва заметной улыбке.
Мои мышцы напряглись. Поскольку она глава семьи — последнее слово всегда за ней, последний кусочек власти над всем, что мы делаем. Она знает больше обо мне, чем отец. Я, может быть, и жажду отцовского уважения, но я никогда не привыкну к осознанию того, что никогда не получу уважение от Бонни.
Она может умереть и никогда не сказать, что абсолютно удовлетворена тем, что я сделал.
Я был первенцем.
Я преклонялся перед традициями и правилами, которые управляли моей гребаной жизнью.
И все же этого было недостаточно.
Неохотно кивнув, я пробормотал:
— Я не подведу тебя, бабушка. Я не подведу никого.
Я покажу вам, что ваша уязвимость только увеличивает мою силу. Я заставлю вас увидеть, что огонь лучше, чем лед, и я, черт побери, покажу, как молодость выиграет у мудрости.
Я заставлю вас увидеть всё это.
Только смотрите внимательно.
В ту ночь, я удалился в свое крыло «Хоуксбридж Холла».
Я выключил весь свет.
Я сидел в темноте и позволял теням поглощать меня.
Передо мной лежал арсенал, чтобы «исправить» то, что неправильно внутри меня.
И так как отец учил меня — так же как я делал несчетное количество раз раньше — я нашел глубоко внутри себя холод и позволил ему заморозить меня, успокоить меня...
...
сделать меня несокрушимым. 
  
Глава 8
 
Нила
 
Я знала, это было слишком хорошо, чтобы оказаться правдой.
Последние три ночи и два дня подошли к своему горькому завершению, когда он пришел за мной на рассвете.
Я не спала в этот час, потому что переписывалась с Воном.
У предрассветных лучей была ужасная традиция проливать яркий свет в первую очередь на чучела птиц, которые были расставлены по всему периметру комнаты, озаряя образ смерти и напоминая мне о предстоящей расправе со мной, несмотря на то, что сейчас я жива и здорова. Независимо от того, насколько сильной я стану, в итоге все закончится так, как он мне говорил.
Моя голова окажется в чертовой корзине для мусора, отделенная от тела.
Я должна была оцепенеть, погрязнув в печали, при мысли, как удачная карьера и жизнь, наполненная всеми благами, превратились в ограниченное подобие существования. Но по странному стечению обстоятельств, я не чувствовала себя несчастной.
В любом случае в данный момент я была более сосредоточенной на своих проблемах и себе, чем ранее. Теперь я была более чем когда-либо осведомлена о последствиях выбора и жестокости мира, которые были скрыты от меня на протяжении всего времени. Меня растили с верой в сказки, отец держал меня в полном незнании. Почему? Я пока не могла выяснить этого, но сейчас я смотрела на мир более открытыми глазами, чем прежде, и это было похоже на то, как будто я заново, словно невинное дитя, узнавала мир, который являлся не таким незапятнанным и идеальным.
Всю свою жизнь я старалась быть идеальной. Всю свою жизнь я таила понимание внутри, как далека от этого. Хоук были ненормальными, это явственно подтверждало то, что они поддерживали мерзкую традицию из давнего прошлого, но они наслаждались этим со страстью.
Страсть вытекала по капле с моего внутреннего мира, как если бы платья и вся коллекция были чем-то вампирическим, высасывая мои силы и энергию для труда только на благо успешных эскизов.
«Если ты, Нила, так остро ощущала это, то, может, следовало взять пару выходных. Отдохнуть от тяжкого бремени быть Уивер». 
Но в этом-то все и дело. Я никогда бы не допустила этого, потому что никогда не понимала и не признавала всего, что вокруг меня творилось. Приступы вертиго, мое беспрекословное повиновение желаниям моего отца, я не могла постичь того, насколько я потеряла саму себя. У меня никогда не было достаточно времени познать себя, я только знала, чего ожидают от дочери, которая рождена, чтобы поддерживать империю Уивер.
Красота на расстоянии означала, что я смотрела на жизнь со стороны, не погружаясь в нее, не участвуя в ней. Все свелось к тому, что я никогда не имела ничего своего. Я разделила свою жизнь с близнецом, которого практически боготворила, но который меня затмил. Я погрязла в неуверенности и раздражительности. Я нанесла вред своим инстинктам и способностям, пребывая в неподдельном ужасе разочаровать других.
О боже мой.
Я сжала телефон покрепче.
Скорее всего, я тот тип людей, которому лучше находиться подальше от любящих людей.
Это означало, что я стала лучше, находясь с людьми, которые ненавидят меня.
И это совершенно неправильно.
Это не имело никакого значения.
Но как я могла спорить против чего-то, что являлось правдой?
Вэтмэн: Я все знаю, Ниточка, и не волнуйся, я приду за тобой. Если нужно я приведу армию. Я украду королеву, если это поможет вернуть тебя. Просто попытайся выжить, сестренка. Я уже иду.
Мое внимание вернулось к проблеме, которая одолевала меня на данный момент.
Вон.
Отец, должно быть, рассказал, что произошло. Я точно не знала, насколько он разоткровенничался с ним, черт, я только сейчас понимала, насколько я не знала своего отца. Но я очень боялась за брата. Я боялась за себя.
Вон всегда был очень эмоциональным и, скорее всего, он сделает все, что в его силах, чтобы вернуть меня обратно. С того самого дня как я родилась, я позволяла ему возиться со мной, защищать меня от жизненного опыта, который я все-таки должна была испытать, а не прятаться от него. Защиты иногда бывает слишком много, но я ее полюбила, потому что мне нравилось чувство, как кто-то посвящает свою жизнь моим желаниям и интересам.
Но все стремительно изменилось.
Я уже не та, что была пару дней назад.
Я была кристально честной, когда сказала, что теперь все немного изменилось и наши отношения тоже. Разорвать путы, которые крепко меня удерживали в моей прежней роли дочери и сестры, помогло мне расправить мои собственные крылья и выпорхнуть из насиженного гнезда, которое было моим домом, но в некоторой степени и тюрьмой, в которой я томилась много лет.