Точка выброски
— Вижу, дело действительно срочное, раз генерал сам за мной приехал, — сказал майор, когда «Волга», сорвавшись с места, сразу же набрала солидную скорость.
— Да, поэтому сразу же начну вводить тебя в курс дела. Времени у нас в обрез, так что берем быка за рога. Слыхал когда-нибудь про авторалли «Париж — Дакар»? Так вот, теперь эта гонка называется «Лиссабон — Дакар»…
Глава 4
— Да в том-то и дело, что как раз эту часть страны принц Магрибии полностью не контролирует! — Генерал ходил вперед и назад по казенному кабинету, объясняя майору Лаврову сложившуюся ситуацию. — Здесь, понимаешь, семейно-родственные отношения закрутились в такой узел, что сразу не распутаешь… Брат у него есть младший, шейх. Всю жизнь своему старшему брату завидовал. Ну, классическая ситуация. Когда на первый план выходит большая политика, все остальное отходит назад. А когда тот стал главой государства — вообще его возненавидел. Сколотил банду из головорезов, надавили они на вождей нескольких племен и объявили на юге страны… Сахарскую Народную Республику. Как в той притче:…и восстал брат на брата, ну и так далее. А самого себя шейх назначил президентом «независимого государства». Главным вождем «сахарского» народа.
— Что-то я до сих пор не слышал о такой республике, — Андрей Лавров, расположившись в уютном кожаном кресле, внимательно слушал генерала. — Вроде бы неплохо знаю тот регион, однако информацией на этот счет обделен.
Кабинет генерала был обставлен просто и удобно. Обстановка не содержала ничего лишнего, отвлеченного. Исключение составлял лишь портрет жены и дочери, стоявший на столе в массивной рамке. Форточка в окне была открыта, и разошедшийся ветер негромко поскрипывал ею. Генерал подошел к стенному шкафу, открыл дверцу.
— Вот он — двадцать первый век! — хмыкнул генерал. — Раньше в политике все было на слуху, все становилось известным. А сегодня политической, пусть даже и важной, информации такое количество, что большая ее часть становится известной только специалистам, причем узким. Ты вот даже не слышал, а некоторые соседние государства уже признали эту республику. И существует СНР уже в некоторой степени официально. Дело за малым — только вот ООН пока что ее не признает. Настаивает, чтобы там провели референдум. О независимости этой территории от Княжества Магрибия, — сказал генерал, доставая из шкафа планшет с географическими картами.
— А что это за группировка — «Проповедь и Джихад», которая взяла на себя ответственность за похищение? — поинтересовался Лавров, глядя, как на стол ложится большая, в несколько разворотов, карта.
— Мы только сейчас в первый раз о ней услышали. Наши специальные службы попытались навести о них справки везде, где это только было возможно. Но никогда ранее подобная организация нигде не упоминалась. Это первая странность. А вот и вторая. — Генерал указал место на карте Северной Африки. — Эта территория неподконтрольна ни принцу, ни якобы воюющему с ним шейху. Как раз здесь и исчезли наши «КамАЗы» — две машины вместе с экипажами. Вначале оборвалась спутниковая связь с ними. Из-за разыгравшейся сразу же после этого песчаной бури туда не смогли вылететь поисковые вертолеты. А когда буря закончилась, ни на месте их стоянки, ни в радиусе сотни километров вокруг ничего обнаружено не было.
Генерал постучал пальцами по поверхности стола и взял пачку сигарет. Щелкнув зажигалкой и выпустив облачко дыма, он посмотрел на Лаврова.
— И какие версии исчезновения наших ребят и машин рассматривались? — Майор разглядывал карту, место пропажи гонщиков находилось неподалеку от горной гряды.
— Есть несколько вариантов, — вздохнул генерал. — Поначалу предположили, что они невольно оказались свидетелями вооруженного столкновения между правительственными войсками и людьми из «Фронта Освобождения Сахары», то есть боевиками шейха. Тем более что перестрелки прямо на трассе ралли в прошлом не раз уже случались. То есть чисто случайное присутствие, которое, как ты сам знаешь, часто оканчивается печально для невольных свидетелей. Но официальные представители Магрибии заявили, что никаких конфликтов, тем более с применением оружия, в эти дни не было.
— А другие международные преступники разве не могли позариться на российские автомобили? Ведь эти модели «КамАЗов» уже сами по себе очень ценные? — спросил Батяня. — Я так понимаю, что для многих машины были бы весьма лакомым куском?
— Думали мы и об этом, — кивнул генерал. — Конечно, даже один серийный грузовик этой модели стоит двести тысяч долларов. Два автомобиля, специально подготовленных к международному ралли, — уже полмиллиона. Деньги, как видишь, немалые. Хотя последствия для похитителей после подобного наглого воровства могли бы быть весьма серьезными. Но через два дня после исчезновения экипажей и машин ситуация повернулась совершенно другим образом. В Интернете появилось вот это.
Генерал подошел к столу, на котором светился экран компьютерного монитора. После несложных действий на экране появилось смуглое восточное лицо.
— Это один из наших пилотов, Джалиль Сафаров, — кивнул он на изображение. — Он тоже исчез вместе со всеми. А теперь послушай, майор.
Лавров подвинулся ближе к монитору и впился глазами в экран. Одетый в традиционную восточную одежду, с аккуратно подстриженной бородкой, пилот не очень напоминал человека, которого похитили и удерживают вопреки его собственной воле. Уверенно глядя в объектив, пилот заговорил по-арабски: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного…» Прочитав короткую молитву, Сафаров перешел на русский язык, заявив, что навсегда решил связать свою жизнь с исламским Востоком: «…в России мусульман всячески притесняют и унижают, не дают им возможностей для религиозного и культурного развития. Только теперь здесь, в мусульманском мире, я смогу достичь того, о чем я давно мечтал…» На этом запись обрывалась.
— Эта запись подлинная, не монтаж. Наши специалисты тщательно ее исследовали. Конечно же, Сафарова, как и всех остальных, перед каждой поездкой тщательно проверяют компетентные службы в Татарстане. Связей с экстремистами он никогда не имел, да и в мечеть наведывался в лучшем случае пару раз за год, — вздохнул генерал. — Такой же верующий, как и мы с тобой. Все у нас после девяносто первого стали православными, мусульманами и буддистами. А на самом деле… — он махнул рукой, красноречиво демонстрируя свое отношение к этим процессам.
— Что-то здесь не то, — покачал головой майор Лавров. — А сколько раз Сафаров побеждал на этом ралли?
— Сейчас посмотрим. — Кликом мышки генерал вызвал на экран досье российского гонщика. — Пять раз. В этот раз могла состояться его шестая победа.
— Пилот, значит, весьма успешный?
— Да! Заметная фигура. Если бы это был какой-то безвестный новичок или человек, стоящий, так сказать, на учете… Но ведь здесь положительный со всех сторон персонаж!
— Понятно. Вернее, непонятно, о чем таком он «давно мечтал»?
В окно кабинета неожиданно проникло яркое солнце. Чуть ли не впервые за эту зиму оно показалось из-за туч, словно бы показывая, что совсем скоро майор окажется в краях, где солнце бывает на небе постоянно. И там оно не только яркое, но еще жаркое и безжалостное.
— И что они от нас требуют, эти исламисты-похитители? — Лавров пересел на стул у компьютера, на экране которого одна за другой демонстрировались фотографии пропавших российских гонщиков. Майор вглядывался в лица, словно сканируя каждое из них. — Какие на этот раз требования поступили в наш адрес?
— А вот пока что никаких требований и не выдвигают, — сказал генерал, продолжая расхаживать по кабинету. — Ни к нам, ни к кому-нибудь другому. Кроме этой записи и факта похищения, об их деятельности больше ничего не известно. Вот это-то и непонятно. Ни тебе конкретных предложений, ни даже угроз, как это обычно бывает. Мертвая тишина — и все. И на связь они ни с кем не выходят. Нашим дипломатам пока что просто не с кем договариваться.