Воин неба и земли

Комбриг замолчал. Но взгляда не опустил. Смотрел на меня с каким-то немым укором. Мол, чего, гвардеец, ты тут меня разжалобить хочешь? Олега не воскресишь, а нас ждут великие дела. Да, да, именно так мне и ответил после паузы Петр Петрович.
— Нас ждут великие дела, Валентин. Говорю это без лишнего пафоса, — озвучил мою мысль Комбриг.
— Тогда выкладывайте все. Свои секретные технологии не озвучивайте, но объясните, во что я влип.
— Не влип, а выполнял приказ, — поправил меня Петр Петрович. — Так вот, слушай. Ты назвал произошедшие события учениями. Это не совсем так. Хотя элемент проверки твоих личностных боевых качеств присутствовал. Вот слушай, что было на самом деле. Некоторое время назад в одном закрытом НИИ начались некие научные разработки. Я руководил ими, а основным разработчиком был Жуков. Поначалу все выглядело не столь опасным, как выяснилось позднее…
Тут Комбриг взял паузу, видимо, подбирал слова, которыми можно было бы все объяснить, не нарушив тайны. Что это может быть, в свою очередь думал я. Бактериологическое оружие? Парализующая и подавляющая волю химия?
— Так вот, вскоре выяснилось, что разработки Жукова очень опасны, но это еще было полбеды. Произошла информационная утечка, к Жукову стал подбираться Щербицкий. А за ним стояли очень крупные денежные мешки как из России, так и из других стран. Щербицкий в открытую вербовал Жукова, затем были убиты несколько ученых, с которыми Жуков сотрудничал. Щербицкий намеревался прибрать разработки к своим рукам, делать на них бизнес. Тогда мы решились на ответные действия. И придумали следующую комбинацию. Для начала реорганизовали наш научный отдел, превратив его в управление. А затем… Затем провели «большую чистку». Нет, не «ночь длинных ножей», а именно «чистку». Создали внутри управления два конкурирующих отдела. Нужно было вычислить людей Щербицкого. На определенном этапе завязался «гордиев узел», который развязать уже было невозможно, поэтому пришлось рубить. В этот момент я не мог поручить Жукова ни одному из своих сотрудников, так как до конца не доверял ни одному из них. Да, да, такое бывает, Валентин. Поэтому привлек тебя и других офицеров. Ну, а далее… Далее на тебя с Жуковым началась охота. Нам, руководству управления, было важно выяснить, кто друг, а кто враг. В результате следующей комбинации мы вбили клин между Щербицким и Феликсом. Ну, наши люди сумели убедить Феликса, что тому пора убирать Щербицкого и брать инициативу в свои руки. Что Феликс и не замедлил сделать. В результате Щербицкий убит, Феликс будет арестован в самое ближайшее время. Ему светит пожизненное, но в камере он долго не протянет.
Ну и Комбриг! Прямо-таки крестный отец из итальянских боевиков моей юности. Лексика та же.
— И мы очень рады, что ты спас жизнь полковнику Стражникову.
— Рад был доставить удовольствие. Лично вам, Петр Петрович, — только и произнес я.
— Валентин, ты даже не представляешь, что ты сделал! Настоящий подвиг! Будь у нас возможность представить тебя к «Герою России»…
— По справедливости, к «трижды» или «четырежды герою», — в своем духе продолжил я, вспоминая, сколько раз за последние дни был на волосок от смерти.
— Ну хватит! — Комбриг решил положить конец моей злой иронии. — Смотри, что мы имеем на сегодняшний день. Первое: я вычислил агентов Щербицкого в своем управлении. Второе: уничтожил Щербицкого и Феликса. Третье: проверил офицеров управления, теперь знаю, кто чего стоит.
Один из этих офицеров, несомненно, Пловец.
— Четвертое: проверил самого Жукова…
— Выходит, что Жуков был также неосведомлен о вашей операции? — тут же переспросил я.
— Да, — кивнул Комбриг. — Пятое: проверил тебя. Результат выше всяких похвал. У тебя, Валентин, потрясающий коэффициент выживаемости. Или даже коэффициент везения. При этом ты дисциплинирован, готов выполнить поставленную задачу любой ценой. Иными словами, тебя можно остановить только точным прицельным попаданием…
— Ракеты «Трайдент», — я вновь позволил себе перебить Комбрига.
— Сейчас ты иронизируешь, но при этом в тебе напрочь отсутствует тупое бахвальство, ты всегда просчитываешь ситуацию холодным разумом, не любишь лишний риск, а твои физические и умственные возможности направлены на выполнение приказа. На рефлекторном, подсознательном уровне. Ты, если угодно, запрограммирован особым образом.
Надо же! Я и сам про себя ТАКОГО не знал! А Петр Петрович знает! Выходит, он гений? Эдакий небожитель, парящий над добром и злом с помощью специальных весов, уравновешивающих должное количество того и другого.
— И кем же я запрограммирован?
— Тем, кто свыше, — только и ответил Комбриг. — Если угодно, родился таким…
Вот тут Петр Петрович не прав. Я родился средненьким таким пацанчиком, худеньким, голубоглазым. Учился себе на «троечки», мяч гонял. Все без особых успехов. Как-то старшие пацаны пристали, не смог отпора дать. Стал боксом заниматься. Ну, мастер спорта, ну и что? Не олимпийский чемпион ведь, не Костя Цзю, не Валуев, а мастеров-то много. Суворовское окончил, потом Рязанское десантное. Таких, как я, десятки тысяч. Ну, воевал чуть успешнее других, живой до сей минуты. Так за это только Господа благодарить, тут я с Комбригом согласен. Ну да, Господь создал, а Петр Петрович подсуетился, не дал пропасть, подхватил, теперь на истинный путь наставляет.
— Хотя оговорюсь. Все то, чего ты добился, результат не только природных данных, но и ежедневных тренировок и работы над собой, — в очередной раз прочитал и озвучил мои мысли Комбриг.
— Таким образом, учения окончены? — решил подвести черту я.
— Это не учения, — покачал головой Комбриг. — Просто теперь мы знаем, чего стоишь ты, чего стоит Жуков.
А также Пловец, Саша Лемберг, покойные Кирилл с Олегом.
— В серьезных операциях гибель бойцов неизбежна. А мы провели большую операцию, Валентин. Очень большую.
Во как заговорил Комбриг! «Мы провели». Я уже «их человек»? Меня уже, выходит, и не спрашивают, время зря не тратят… Главное — не война, главное — маневры. Думал, шутка. А тут вон как — где война, где маневры, уже не разберешь. Только первая роль в комбриговской «войне-учении» отводилась не спецназу. Шпионы, провокаторы — вот кто. Все разузнали, все разнюхали, кого надо с кем надо стравили. А мы, дуболомы, пушечное мясо, только для подставы и годимся. Кто уцелеет, тому поцелуй от Комбрига. Как все лихо закручено — в определенный момент Комбриг исчез, бросил нас на произвол ситуации. Ну-ка, гвардейцы, выкручивайтесь! И режим секретности соблюдайте, и «охраняемое лицо» сберегите, и сами уцелейте. Впрочем, последний пункт не так важен, как два первых. И тут у меня перед глазами возникло лицо Пловца. Точно живой передо мной встал, словно вошел в комнату. А я вспомнил его, потому что подумал: Пловец профи никак не хуже меня, пожалуй, даже лучше. Его, скорее всего, тоже втемную с целью проверки Комбриг использовал. Мог бы Пловец выслужиться, тупо убить меня, забрать Жукова. А он меня, выходит, за своего посчитал и убить не смог. Да, именно так. Вот Пловец — Человек. Выходит, не зря проводилась проверка. А я бы убил Пловца, если такая задача была бы поставлена? Вот он, вопрос — самый подлый и мерзкий… Лемберг быстро сломался, как с Комбригом и его конторой вплотную побеседовал. Немец, прагматик, рационалист. Хотя причем тут немец? Уже в какой-то национализм ударился.
— Вы ФСБ? Или ГРУ? — спросил я Петра Петровича.
— Ни то, ни другое. Мы Управление координации. Ты о таком еще не слышал, как и подавляющее большинство россиян.
— Надо полагать, подавляющее большинство так и не услышит?
— Правильно полагаешь. Пока что мы существуем при одном научном НИИ. Все офицеры и научные работники являются прикомандированными. Но на днях мы представим результаты наших разработок на самый верх, и еще через некоторое время президент подпишет указ о полной самостоятельности нашего управления и о придании ему министерского статуса. Никак не ниже.
И один из «результатов разработок» не кто иной, как я, Валентин Вечер.