Моя (ЛП)

— Но довольно слабо.
— Ты так думаешь? — я почесал подбородок. — Почему?
Гейб приподнял брови, глядя на меня.
— Серьезно, Риен? Дай-ка мне показать тебе, что произойдет, — он сделал вид, будто поднимает трубку. — «Алло, полиция? Здравствуйте, какой-то сумасшедший человек похитил меня и пытал, а потом заставил убить парня». Если все это дерьмо получит огласку, тот высокопоставленный человек в ЦРУ не будет думать дважды о твоем освобождении. И, как ты и сказал, если федералы сразу же до нее доберутся, она будет мертва спустя две секунды.
— Прекрасно. Я придумаю другой план.
— Тебе лучше успеть до того, как федералы поймут, что жена этого парня не мертва, — Гейб вернулся к скальпелю, на этот раз делая надрез вокруг мизинца.
— Я об этом не волнуюсь. У них все записано на камере. Сюда входят два человека, но никто не выходит. Это — все, за что мне заплатили.
— Тебе заплатили за то, чтобы ты убил двух людей: мужа и жену.
— И?
— Но так вышло, что жена вовсе не жена, — ответил Гейб, указав скальпелем на меня. — И они оба живы.
— И?
— Я просто хочу сказать, — продолжил он, возвращаясь к мизинцу. — Ты, на самом-то деле, не сделал работу, за которую получил деньги.
— Так, ты хочешь мою работу? Думаешь, что сможешь выполнить ее?
— Нет, я не хочу твою работу! Я просто так сказал.
— Боже, Габриель. Ладно. Оставь меня одного. Мне нужно подумать, — я потер руками глаза. Все шло совсем не так, как я думал. Я хотел, чтобы Гейб придумал что-то, что не включает себя убийство невинных людей или арест.
— Хорошо, — согласился Габриель. Он протер беспорядок под ногами Мистера Стидхилла, и побрызгал отбеливателем на плитку, прежде чем вышвырнуть мусор в установку для сжигания отходов. Он остановился у двери и обернулся. — Хочешь выбраться на барбекю в эти выходные?
— Может быть. Если со всем разберусь.
— Эй, не делай резких движений, ладно?
— Не волнуйся, я не какой-то эмоциональный слабак вроде тебя, — ответил я, не зная до конца, так ли это на самом деле. После предыдущей ночи. — Еще увидимся.
— Увидимся.
Он ушел, а я остался наедине с Мистером Стидхиллом. Покрутил скальпель в руке. Гейб более хладнокровен, чем я? Я не куплюсь на эту девушку. Но в любом случае заставлю ее влюбиться в меня.
— Это не похоже на меня, — произнес я вслух, больше себе, чем мужчине, привязанному рядом на столе. — Клянусь. Это просто шутка, вот и все. Я смогу убить ее, когда захочу.
Сара 
Этим утром Риен позволил мне почистить зубы в ванной, прикрепленной к приемной. Я вымылась, как могла, учитывая, что душа в наличии не было. Я хотела было узнать у него, будет ли у меня возможность принять ванную в другой части дома, но выйдя из уборной, я застала его, трущего синяки под глазами. Он запер меня в библиотеке, а сам отправился в операционную, оставив меня в компании лишь одной булочки. Сквозь книжные полки до меня доносились голоса и изредка крики Гэри. Я же старалась их игнорировать.
Он вернулся в библиотеку спустя час, одетый уже в другую футболку. А я терялась в догадках, как мне себя с ним вести. Он шел невероятно уверенно, как и прежде, да и держался так, словно ничего не произошло. Я нервничала, паниковала, пытаясь держать себя так же беспечно, как и он.
— Спасибо за завтрак, — сказала я, кивая на булочку.
— Не за что, — ответил он. — Ты хорошо спала?
— Да, — я подумала о том, о чем он говорил мне ранее. — Даже когда потеряла свою сознательную личность.
— Правда? Не думал, что я был настолько хорош.
Я ахнула в булочку, нервно посмеиваясь. Риен предложил мне стакан воды. Я сделала глоток и вытерла слезы, закашлявшись. Вся неуверенность, которую я носила с ночи, выплеснулась из меня.
— Оу, — произнесла я, глубоко вздыхая. — Ладно. Хорошо.
— Хочешь что-нибудь еще из еды?
— Я в порядке, Риен, — ответила я, и перехватила его, когда он собрался уходить.
— Да?
— Почему ты пришел сюда прошлой ночью?
Он слегка поднял брови и привалился к двери.
— Я хотел больше узнать о тебе.
— Например, как чувствуют себя мои соски в темноте?
— Конечно, — он улыбнулся, а я почувствовала налет волнения, промаршировавший через меня. Неужели все это произошло?
«Не глупи, Сара. Конечно, произошло».
Я взглянула на книжные полки расфокусированным взглядом.
— Ты хочешь поговорить? — поинтересовался Риен. Вернувшись обратно, он поднял со стола поднос. Тарелка слегка звякнула на серебре.
— Не особо, а есть причина?
Всего на мгновение он безмолвно уставился на меня. Его золотые глаза пробежались вниз по моему телу, до того изгиба, где его рубашка заканчивалась на моем бедре.
— Почему я пришел к тебе прошлой ночью?
— Это ты у меня спрашиваешь? — переспросила я. — Не знаю. Возможно, всему виной твоя бессознательная личность, взявшая верх.
Он тщательно изучал меня. И под его твердым пристальным взглядом я почувствовала, как разгорячилась кожа. Я вернулась к книжным полкам, кладя пальцы на корешки книг.
— В свету ты другая, — наконец произнес он.
— Ага, больше фотонов (прим. переводчика: элементарная частица, квант электромагнитного излучения (в узком смысле — света)).
— Ты другая. Более саркастичная. И холодная.
Он подступил ко мне на шаг ближе, что я почувствовала по перепаду давления в воздухе позади. Теперь в библиотеке было по-другому. Жарче. Влажнее.
— Ты просто не видел, как я хмурилась в темноте, — ответила я категорически.
— Вот как ты это называешь?
Я вспыхнула.
— Я не знаю, как не быть саркастичной, — буркнула я. Вытащила книгу с книжной полки и просмотрела ее, не видя слов.
— Прошлой ночью ты не была саркастичной.
— Я не знаю, что произошло прошлой ночью.
Риен, прислонившись к стеллажам, поднял взгляд к моему лицу. Закусив губу, я прямо посмотрела на него.
«Он никогда не был другим, — подумала я. — Всегда холодный, невозмутимый. Самый уверенный в себе человек, когда-либо встречаемый мною. И только однажды я заглянула под эту спокойную уверенность. Прошлой ночью».
— Почему ты захотела быть актрисой? — поинтересовался он.
— Снова?
— Из-за славы? Денег?
— Почему ты спрашиваешь?
— Хочу узнать, почему ты носишь так много масок.
— Все — ненастоящее, — ответила я, подтолкнув корешок ближе к полке. — Почему же я не должна быть фальшивой?
— Это не ответ.
— Конечно, ответ.
— Я хочу настоящий ответ.
Я не могла сказать правду ему в лицо, не тогда, когда он так на меня смотрит. Поэтому я отвернулась и снова села на диван.
— Я никогда ничего не хотела, понятно? Мы были бедны.
— Бессмысленно. Звучит так, будто в ином случае ты хотела бы все и разом.
— Почему? — нахмурилась я.
— Ты сама так сказала: у вас ничего не было.
Я покачала головой, а грудь напрягалась, когда я об этом подумала.
— Ты не понимаешь. Вот почему. Я не просила свою мать о конфетах, когда все мы ели хлеб на ужин. Ничего не хотела. Однажды я спросила у матери, могу ли я получить Барби. Барби! Дерьмо, стоившее двадцать долларов. И я увидела взгляд своей матери, когда задала этот вопрос. Ту невероятную боль в глазах.
Риен глазел на меня. Я рассказывала. И чувствовала его взгляд на мне, как вчера всюду чувствовала его пальцы. Осязаемый взгляд, заставляющий ерзать на месте.
— Я не понимала этого, пока не стало поздно. Чего ей стоила эта Барби. Чего стоил хлеб, который мы ели. А когда поняла, я набила себя заверениями, что никогда ничего не захочу более.
Слезы обожгли заднюю часть глаз. Она сделала все для меня и моей сестры! Не существовало шанса, что мне удастся возместить ей все, что она сделала для нас.
— И все же ты чего-то хотела. Только ей не говорила.
— Нет! — Я подняла взгляд. — Все так, как я и сказала. Я остановила свое желание. Внутри. Я убедила себя, что не хочу «Хэппи Милл» или игрушки, даже содовую от 7-11. Я заверила ее, что мой любимый обед — майонез на тосте, потому что ничего другого у нас не было. Я видела выражение ее лица, когда моя сестра жаловалась на еду, которую мы ели. Но дело не только в ней. Я убедила саму себя. Похоронила в глубине своей души каждое желание, когда-либо появляющееся у меня, выжигая любой позыв. Покрыла это бетоном и шлакоблоками, запрятав как можно дальше.