Жена мудреца (Новеллы и повести)

«Любимая! Должен еще раз поблагодарить тебя за прекрасный вечер. Сегодня, к сожалению, мы не сможем увидеться. Не сердись на меня, любимая моя Берта, и не забудь заблаговременно известить меня, когда ты в следующий раз приедешь в Вену.
Весь твой
Эмиль».
Она взошла, она взлетела по ступеням в свою комнату… Почему он сегодня не сможет увидеться с нею? Почему он, по крайней мере, не объясняет причину? Но что она в конце концов знает о его разнообразных обязанностях, артистических, общественных? Если бы он подробно написал о том, что ему помешало, то получилось бы слишком пространно и походило бы на отговорку. Но все-таки… И почему он пишет: «Когда ты в следующий раз приедешь в Вену?» Разве она ему не сказала, что пробудет здесь несколько дней? Конечно, он об этом забыл. Она сейчас же села и написала:
«Любимый мой Эмиль! Очень сожалею, что тебе пришлось сегодня отказаться от свидания со мной, но, к счастью, я еще не уезжаю. Очень прошу тебя, любимый, тотчас напиши мне, когда у тебя будет время для меня, завтра или послезавтра.
Тысячу поцелуев шлет тебе твоя
Берта.
P. S, Совершенно неизвестно, когда я снова приеду в Вену, а я ни в коем случае не хотела бы уехать, не повидав тебя еще раз».
Она перечитала письмо. Затем приписала к нему: «Я должна тебя увидеть еще раз».
Она поспешно вышла на улицу, передала письмо посыльному и строжайше наказала ему не возвращаться без ответа. Затем вернулась наверх и стала у окна. Она не хотела ни о чем думать, только смотреть вниз, на улицу. Она принуждала себя разглядывать прохожих, и ей снова припомнилась игра времен ее детства, когда она с братьями, стоя у окна, обсуждала, на кого из знакомых похож тот или иной прохожий. Подмечать такое сходство ей было теперь труднее, потому что ее комната помещалась на четвертом этаже, но, с другой стороны, большое расстояние давало простор ее фантазии. Сначала прошла женщина, похожая на кузину Агату, затем появился человек, напомнивший ей преподавателя консерватории, под руку с особой, выглядевшей точь-в-точь, как кухарка ее невестки. Какой-то юноша был похож на ее брата, актера; сразу за ним появился на улице ее покойный отец в форме капитана, остановился на некоторое время перед гостиницей, посмотрел наверх, будто и впрямь искал ее, и скрылся в дверях. Она на мгновенье испугалась, точно это действительно был ее отец, вставший как призрак из гроба. Тогда она нарочито громко рассмеялась и попробовала продолжать игру, но у нее ничего не получилось. Она высматривала только, не покажется ли посыльный. Наконец, она решила позавтракать, чтобы убить время. Заказав завтрак, она снова подошла к окну. Но она уже не смотрела в ту сторону, откуда должен был вернуться посыльный, а следила за переполненными омнибусами и конками, увозившими пассажиров в предместья. Она снова увидела прежнего капитана, вскочившего в трамвай с сигарой во рту. Теперь он уже нисколько не походил на ее покойного отца. Позади себя она услышала шорох, вошел кельнер. Берта ела мало, но сразу осушила бокал вина. Ей захотелось спать, и она прикорнула в уголке дивана. Мысли ее спутались, в ушах звучали отголоски органа, который она слышала в церкви. Она закрыла глаза и сразу, как по волшебству, перед ней предстала вчерашняя комната и за красными портьерами — белая постель. Она сама сидела за пианино, но обнимал ее кто-то другой, ее племянник Рихард. Она с трудом открыла глаза, подумала, какая она порочная, и внезапный страх охватил ее, как будто за эти бредовые картины ее ждет возмездие. Она снова подошла к окну. Казалось, целая вечность прошла с тех пор, как она отправила посыльного с письмом. Она еще раз перечла письмо Эмиля. Взгляд ее задержался на последних словах: «Весь твой», она громко, нежно произнесла их и припомнила другие ласковые слова, которые он шептал сегодня ночью. Она придумывала текст письма, которое вот-вот принесут ей: «Любимая моя Берта! Слава богу, что ты завтра будешь здесь. Я жду тебя непременно в три часа у себя», или: «Мы проведем весь завтрашний день вместе», или даже: «Я отказался от своего слова, мы увидимся сегодня, приходи сейчас же ко мне, я страстно жду тебя!»
Как бы то ни было, если не сегодня, она все же увидится с ним, прежде чем покинет Вену. Иначе быть не может. Откуда же эта ужасная тревога, как будто всему конец? Почему до сих пор нет ответа?.. Он, во всяком случае, не обедает дома, это естественно, он не ведет никакого хозяйства! Значит, он может вернуться домой не раньше трех часов… А вдруг он не вернется до самого вечера?.. Посыльному приказано так или иначе ждать его, даже до глубокой ночи… Но что делать ей? Не может же она все время стоять у окна и смотреть? Часы тянутся бесконечно. Она чуть не плачет от нетерпения, от отчаяния!.. Она ходит взад и вперед по комнате, затем ненадолго останавливается у окна, потом садится и берет в руки роман, который возит с собой в дорожной сумке, но вскоре откладывает его, пытается даже подремать, но и это ей не удается. Наконец бьет четыре: скоро уже три часа, как она ждет. Раздается стук в дверь, входит посыльный и подает ей письмо. Она вскрывает конверт и невольно поворачивается к окну, чтобы скрыть от чужого человека выражение своего лица. Она читает:
«Любимая моя Берта! Ты очень любезно предоставляешь мне выбор между ближайшими днями, но, как я уже пояснил тебе в первом моем письме, я совершенно не располагаю ближайшими днями. Сожалею об этом, во всяком случае, не меньше, чем ты, можешь мне верить. Еще раз шлю тысячу благодарностей и тысячу приветов, и до радостного свидания в следующий раз. Не забывай меня.
Твой Эмиль».
Она совершенно спокойно прочла письмо, заплатила посыльному, сколько он потребовал, и нашла, что при ее средствах это совсем не мало. Затем она села за стол и попыталась все обдумать. Она сразу поняла, что не может дольше оставаться здесь, и пожалела только, что в ближайшие часы нет поезда домой. На столе стояла полупорожняя бутылка вина, около тарелки были рассыпаны крошки хлеба, на кровати лежал ее весенний жакет, рядом — цветы, которые он прислал еще сегодня утром. Что же все это значит? Конец?.. И ей смутно вспомнилась когда-то прочитанная фраза — словно она имела какое-то отношение к ее нынешним переживаниям — о мужчинах, стремящихся только «достичь своей цели»… Но она всегда считала это лишь измышлениями романистов. К тому же у нее в руках вовсе не прощальное письмо! В самом деле? Разве не могут и эти приветливые слова тоже быть ложью?.. Ложь — вот в чем дело. Впервые ей пришло в голову решающее слово: ложь… Конечно, сегодня ночью, когда он провожал ее домой, он уже решил не видеться с нею больше, и его обещание на сегодняшний день, его желание видеть ее сегодня у себя было ложью… Она восстанавливает в памяти вчерашний вечер и спрашивает себя, чем она могла его расстроить, разочаровать. Все было так хорошо, и он, казалось, был счастлив, так же счастлив, как она… И это тоже была ложь?.. Как знать?.. Может быть, она его все-таки расстроила, оскорбила, сама того не ведая? Она всю жизнь была порядочной женщиной… как знать, какую неловкость или глупость допустила она… возможно, была минута, когда она казалась только смешной и отвратительной, а думала, что она порывиста, нежна, опьянена сама и опьяняюще действует на него?.. Что она понимает во всем этом!.. И вдруг она почувствовала чуть ли не раскаяние, что не подготовилась к этому приключению, что до вчерашнего дня была так целомудрена и скромна, что до Эмиля у нее не было любовника… Теперь она вспомнила, как уклончиво он отвечал на ее робкие вопросы и просьбы, касавшиеся его игры на скрипке, — он, по-видимому, не хотел, чтобы она вторгалась в эту область. Так он остался чужд ей, намеренно чужд как раз в том, что составляло глубочайший смысл его жизни; и она поняла, что у них не было ничего общего, кроме наслаждения одной ночи, что сегодня утром они были так же далеки друг от друга, как все прошлые годы… И ревность снова вспыхнула в ней… Но сейчас ей кажется, что так было всегда, что в ней всегда жили любовь, и недоверие, и надежды, и раскаяние, и тоска, и ревность… Первый раз в жизни она потрясена до глубины души, она понимает теперь людей, которые в отчаянье бросаются из окна. И она сознает, что ей не вынести этого, что только правда может помочь ей… она должна пойти к нему, спросить его… пристать, как говорится, с ножом к горлу.