Право на рождение. Дилогия (ЛП)

Должно быть, он заметил, что я изучаю его, потому что спросил, на что я смотрю.
— На твои руки. Они слишком мозолистые для городского парня.
Он рассмеялся и сказал, что он с севера, из сельского района, где его семья сама выращивала себе пищу.
— Большинство мозолей осталось с того времени. А парочка от гитары. Я далеко не профессионал, мне просто нравится играть. А происхождение остальных я не могу объяснить.
— Интересно, — сказала я.
— Интересно, — повторил он. — Кстати, меня зовут Вин.
Я повернулась и внимательно посмотрела на него. Значит, вот он какой, новый парень, о котором говорила Скарлет. Она была права: на него было приятно посмотреть. Высокий, стройный. Загорелая кожа и кисти рук, должно быть, вследствие сельских трудов, о которых он говорил. Нежные синие глаза и рот, который, казалось, привык улыбаться. Совсем не мой типаж.
Он протянул мне руку, и я пожала ее.
— Ан… — начала было я.
— Анна Баланчина, я уже знаю. О тебе все сегодня говорят без перерыва.
— Хмм… — пробормотала я, чувствуя, как лицо заливает краска. — Должно быть, тогда ты думаешь, что я либо сумасшедшая, либо потаскушка, либо наркоманка, либо наследница мафии, так что даже не знаю, почему ты решил заговорить со мной!
— Не знаю, как у вас тут принято, но в тех местах, откуда я родом, мы предпочитаем сами составлять мнение о людях.
— А почему ты здесь?
— Это ужасно долгая история, Аня.
— Нет, я имею в виду, тут, у двери в кабинет директора. В чем ты провинился?
— Вам предлагаются варианты ответа, нужно выбрать правильный, — сказал он. — Вариант А. Несколько остроумных комментариев на уроке теологии. Б. Директор хочет поговорить с новым учеником на тему ношения шляпы в школе. В. Мое расписание. Я слишком умен для своего класса. Г. Я свидетель, видевший, как девушка вывалила лазанью на голову своему парню. Д. Директор бросила мужа и хочет убежать со мной. Е. Ничего из перечисленного. Ж. Все из перечисленного.
— Бывшему парню, — пробормотала я.
— Это хорошо, — сказал он.
В этот самый момент дверь в кабинет директора отворилась и оттуда вышел Гейбл. От горячего соуса на его лице остались красные пятна, а белая рубашка была вся перепачкана, что, как я знала, чертовски его злило.
Гейбл нахмурился, увидев меня, и прошептал:
— Оно того не стоило.
Директор высунула голову в коридор и сказала Вину:
— Мистер Делакруа, вы не возражаете, если я сначала поговорю с мисс Баланчиной?
Он не возражал, и я зашла в кабинет. Директор закрыла за нами дверь.
Я заранее знала, что произойдет. Мне назначат испытательный срок и заставят работать в столовой до конца недели. Даже принимая во внимание эти факторы, лазанья на голове Гейбла все равно их перевешивала.
Директор сказала:
— Вы должны научиться решать свои небольшие проблемы во взаимоотношениях вне стен Школы Святой Троицы, мисс Баланчина.
— Простите, директор.
Казалось неуместным упоминать, что Гейбл накануне пытался меня изнасиловать.
— Следовало бы вызвать в школу вашу бабушку Галину, но я знаю, что она болеет. Не стоит ее беспокоить.
— Благодарю вас, директор. Я ценю это.
— Если честно, Аня, я беспокоюсь за вас. Такое поведение, если оно войдет в привычку, может серьезно повредить вашей репутации.
Словно она не знала, что я родилась уже с плохой репутацией.
Выйдя из кабинета директора, я увидела свою двенадцатилетнюю сестру Нетти, которая сидела рядом с Вином. Должно быть, Скарлет рассказала ей, где меня найти. Или Нетти сама догадалась — я была в кабинете директора уже далеко не в первый раз. На Нетти была шляпа Вина; очевидно, они уже познакомились. Какая же она маленькая кокетка! Но очень милая. У Нетти были длинные блестящие черные волосы, как и у меня, разве что у нее они были прямые, а у меня неукротимо вились.
— Прости, что прошла без очереди, — извинилась я перед Вином.
Он пожал плечами.
— Отдай шляпу Вину, — сказала я Нетти.
— Она мне идет, — ответила она, взмахнув ресницами.
Я сняла шляпу с ее головы и протянула ее Вину:
— Спасибо за то, что присмотрел за ребенком.
— Хватит инфантилизировать меня! — возмутилась она.
— Отличное слово, — прокомментировал Вин.
— Спасибо, — ответила Нетти. — Так уж случилось, что я знаю много слов.
Чтобы подразнить Нетти, я взяла ее за руку. Мы почти дошли до конца коридора, когда я обернулась и сказала:
— Мой вариант ответа — В. Возможно, ты действительно слишком умен для своего класса.
Он подмигнул (подмигнул?):
— Я никому не скажу.
Нетти громко вздохнула:
— Ах, он мне нравится.
Я завела глаза к потолку (мы уже вышли из дверей):
— Даже не думай об этом. Он слишком стар для тебя.
— Всего на четыре года, — ответила Нетти. — Я уже спрашивала.
— Ну, это очень большая разница, когда тебе всего двенадцать.
Мы опоздали на автобус, которым обычно добирались домой, а из-за сокращений бюджета Управления городского транспорта следующий должен был быть только через час. Мне хотелось попасть домой раньше, чем Лео придет с работы, и я решила пойти через парк. Когда-то папа рассказывал мне, каков был парк во времена его детства: деревья, цветы, белки, озера, где люди катались на лодках, продавцы продавали любую еду, какую только можно вообразить, зоопарк, полеты на воздушных шарах, летом концерты и представления на открытом воздухе, зимой — катания на санках и на коньках. Все уже давно было не так.
Озера высохли или их осушили, и большая часть зелени погибла. От прежнего парка осталось несколько покрытых граффити статуй, сломанных скамеек, заброшенных зданий, и мне сложно было представить, что кому-то нравилось тут бывать. Для меня и Нетти парк стал дорогой длиной в полмили, которую надо было пройти как можно быстрее до того, как стемнеет. Под покровом темноты тут собирались все те, кого не хочется встретить в городе. Я не знаю, почему все так изменилось, но могу вообразить, что причины те же самые, что и повсюду — недостаток денег, воды, просчеты управления.
Нетти злилась на меня за шутку о том, что Вин присматривал за ней, так что отказалась идти рядом со мной. Мы пересекали Большой луг (полагаю, на нем когда-то была трава), когда она отбежала вперед метров на десять.
Потом на пятнадцать.
А потом и на все тридцать.
— Вернись, Нетти! — закричала я. — Там опасно! Нам надо держаться вместе!
— Хватит звать меня Нетти. Меня зовут Наталья, и к вашему сведению, Анна Леонидовна Баланчина, я могу сама о себе позаботиться!
Я рванула за ней, но она отбежала еще дальше. Я почти уже не видела ее; в своей школьной форме она казалась крошечной точкой. Я побежала еще быстрее.
Нетти была за застекленной частью огромного здания, которое когда-то было художественным музеем Метрополитен (а сейчас стало ночным клубом), и она уже была не одна.
Невероятно истощенный ребенок, одетый в лохмотья и, что удивительно, в старую футболку с логотипом Шоколадной фабрики Баланчина, приставил пистолет к голове моей сестры.
— А теперь снимай обувь, — пропищал он.
Хлюпая носом, Нетти склонилась, чтобы расшнуровать туфли.
Я внимательно рассмотрела ребенка. Несмотря на истощение, парень казался крепким, но я была уверена, что смогу одолеть его. Я оглядела окрестности — вдруг у него были сообщники. Но нет, мы были одни. Главной проблемой было оружие, так что я посмотрела на пистолет.
И я сделала то, что, должно быть, покажется вам сумасшествием.
Я встала между мальчиком и сестрой.
— Аня! Нет! — закричала моя младшая сестра.
Дело в том, что мой папа кое-что рассказал мне об огнестрельном оружии. У пистолета мальчика не было магазина. Другими словами, не было пуль, разве что одна уже была внутри, но я могла поспорить, что там было пусто.
— Почему бы тебе не поискать кого-нибудь с обувью твоего размера? — спросила я мальчика. Парень в самом деле был сантиметров на десять ниже Нетти. На близком расстоянии было видно, что он еще моложе, чем я думала, — должно быть, лет восемь-девять.