Тайные страницы истории

В новый Центр теперь было введено 15 человек, а именно: А. А. Богданов, И. П. Гольденберг (Мешковский), И. Ф. Дубровинский, Г. Е. Зиновьев, Л. Б. Каменев, Л. Б. Красин, В. И. Ленин, Г. Д. Линдов, В. П. Ногин, М. Н. Покровский, Н. А. Рожков, А. И. Рыков, В. К. Таратута, И. А. Теодорович и В. Л. Шанцер [7].
Г. Зиновьев был единственным из ближайших сотрудников Ленина последующих лет, который позднее сделал попытку объяснить мотивы этого решения большевиков: по его словам, они не верили в возможность длительной совместной работы с меньшевиками в новом общепартийном ЦК, где все зависело от голосования «националов», в надежности которых большевики не были уверены, а потому решили продолжать свою работу по подготовке к расколу.
«Мы решили, — пишет Зиновьев, — что в ЦК мы будем работать и страдать по долгу службы, но настоящую работу мы будем делать в своем БЦ, ибо было ясно, что этот „брак поневоле“ с меньшевиками будет непродолжительным» [8].
Есть все основания полагать, что именно такими соображениями на тогдашних совещаниях большевиков было официально обосновано решение об укреплении и оформлении их фракционной организации. Но внимательный анализ списка членов нового состава БЦ на фоне дальнейшей тактики Ленина во внутрифракционных отношениях заставляет думать, что поведение Ленина в этом вопросе определялось также и соображениями иного порядка: он уже в то время предвидел возможность конфликта внутри фракции большевиков и принимал меры для закрепления своих позиций против позиций двух остальных членов старой руководящей большевистской «тройки», — против Богданова и особенно Красина.
* * *
Такой конфликт действительно пришел очень скоро, — и именно он определил всю дальнейшую судьбу БЦ.
Полное и всестороннее выяснение действительных причин этого конфликта внутри БЦ возможно только в итоге, с одной стороны, подробного анализа общей эволюции политической и тактической мысли большевизма эпохи революции 1905–1907 гг. и, с другой, выяснения личных отношений между руководящими деятелями большевистской фракции, и прежде всего, конечно, между Лениным, Богдановым и Красиным.
Несомненно, что внутри большевистской фракции 1905–1907 гг. имелись весьма существенные разногласия как по вопросам большой политики и тактики, так и по вопросам тактики борьбы внутрипартийной, т. е. борьбы против меньшевистского крыла партии. В ходе этих споров Ленин далеко не всегда имел на своей стороне большинство фракции. Было немало случаев, когда он или оставался в меньшинстве, или, как рассказывает один из мемуаристов, бывал вынужден «в полном боевом порядке» переходить на позиции противника, даже не доводя дела до голосования (он очень не любил оставаться в меньшинстве, особенно внутри своей собственной фракции). Так бывало и по крупным политическим вопросам: именно так он поступил в декабре 1905 г. на большевистской конференции в Таммерфорсе, когда он считал правильным участие в выборах в Государственную думу, но из выступлений других делегатов понял, что он останется едва ли не одиноким [9].
Опытный стратег внутрипартийной борьбы, Ленин понимал значение исторически сложившихся внутрипартийных коллективов-фракций и, как правило, крайне бережно относился к коллективу своей фракции. Поскольку инициатива была в его руках, на расколы в рядах своих сторонников он шел только в случаях крайней необходимости. Если брать вопросы большой политики, такой крайней необходимости в 1908–1909 гг. не было: разногласия между Лениным и так называемыми «отзовистами» и «ультиматистами» (т. е. сторонниками «отзыва» социал-демократических депутатов из Третьей государственной думы или предъявления им «ультиматума» об изменении тактики) были в тот момент несравненно менее крупными и менее актуальными, чем, например, те разногласия, которые отделяли его от большинства большевиков в декабре 1905 г. или в августе 1907 г. [10], — а тогда Ленин и не думал о расколе, хотя последствия принятых против его мнения решений именно тогда могли иметь несравненно более вредные (с его точки зрения) последствия.
Таким образом, приходится считать несомненным, что непримиримое отношение Ленина к Богданову и его группе в 1908–1909 гг. вызывалось не остротою расхождения по общеполитическим вопросам.
Особенно неправильными являются попытки основную причину этого конфликта искать в несогласии Ленина с философскими взглядами Богданова. Отличительные черты этих взглядов Богданова Ленину были хорошо известны еще с начала 1900-х гг. Если верить его позднейшим рассказам, Ленин уже с того времени считал эти взгляды ошибочными и указывал на это Богданову, но они не помешали Ленину принять политическую помощь Богданова, которая была предложена последним в самый критический период политической биографии Ленина: в 1904 г., когда Ленин, порвавший не только с недавними коллегами по редакции «Искры», но и с руководящей группой «искровских» практиков — членами ЦК в России (во главе с Носковым, Красиным, Кржижановским и др.) — был политически почти одинок. Без помощи — политической, литературной и материальной — Богданова и его друзей Ленин тогда не смог бы поставить свой литературный орган, не смог бы вообще построить свою фракцию [11]. Богданов, встав на его сторону, политически буквально спас Ленина. Именно Богданов в начале 1905 г. вернул на сторону Ленина Красина, вместе с которым стал главной силой большевизма в России 1905–1906 гг. Группа литературно-политических друзей Богданова составляла главные кадры сотрудников всевозможного рода большевистских легальных изданий в 1905–1908 гг.
Ленин позднее усиленно подчеркивал, что он уже в 1904 г, оговаривал свое несогласие с философскими взглядами Богданова; документальных подтверждений этого свидетельства не имеется, но если оно правильно, то во всяком случае, несомненно что Ленин тогда так редактировал свои оговорки, что они только подкрепляли основную мысль его заявлений: признание полной возможности самого тесного политического союза, несмотря на наличие философских разногласий. Именно об этом говорило и решение БЦ, принятое в самом конце второго периода его истории, накануне отъезда редакции «Пролетария» (Ленин, Богданов и Дубровинский) за границу (декабрь 1907 г.). В этих условиях совершенно непонятно, почему буквально через два месяца после принятия последнего решения, уже в начале 1908 г., отношения Ленина с Богдановым «до крайности испортились», а вскоре затем оказалось необходимым резкое выступление Дубровинского против Богданова, инспирированное и подготовленное Лениным [12].
Подобное поведение Ленина тем более нуждается в объяснении, что его противники были настроены отнюдь не агрессивно. Наступление вели не они против Ленина, а Ленин против них. Они искали компромисса, были готовы на уступки, обращались к посредникам (эту роль пытался играть Горький) и прилагали все усилия, чтобы избежать разрыва, чтобы не доводить дело до открытой борьбы. Ленин систематически и решительно отвергал их предложения, отказывался от переговоров и посредников и обострял обстановку, возводя в преступление каждую неудачную формулировку своих противников и их сторонников в России… Свое наступление на группу Богданова Ленин развертывал, правда, лишь постепенно, но изучение ленинских документов и переписки показывает, что причиной этой постепенности были не колебания Ленина, а исключительно его стремление возможно лучше подготовить каждый новый шаг своего наступления, возможно вернее обеспечить свою полную победу. Решение — и очень твердое — провести полный разрыв с Богдановым и всею его группою Лениным было принято уже в самом начале его второй эмиграции.
* * *