Грех и тайны (ЛП)

Его плечи опадают, и он качает головой. От этого я чувствую себя мудаком.
— Слушай, Маркус, если поможешь мне, я удостоверюсь, что тебе и твоей семье не придется волноваться о деньгах снова. Я дам тебе достаточно денег, чтобы твоя дочь лечилась дома — у нее будет личная медсестра и все такое.
Он обдумывает это, но я уже знаю — это слишком хорошо, чтобы отказываться.
— Я — единственный, кто работает на воротах, Стоун. Череп прикончит меня.
— Нет, не прикончит. Я выстрелю в замок, чтобы все выглядело так, будто я прострелил себе выход.
Он смотрит на меня скептически.
— Почему ты не можешь сделать это без меня?
— Потому что не могу рисковать. Что, если потребуется больше, чем одна пуля? Я получил только одну обойму. Если я собираюсь уехать из города, то мне дорога каждая пуля, которую могу заполучить, — я облизываю сухие губы. — Маркус, я должен знать, что завтра после моего боя южные ворота будут не заперты.
Он смотрит на деньги на столе — лишь четверть того, что я собираюсь дать ему.
— Сколько?
— Восемь штук, — отвечаю я без колебаний.
— Ты действительно сильно хочешь выбраться отсюда.
Я киваю.
— Мне нужно найти своего брата.
С тяжелым вздохом Маркус, наконец-таки, кивает.
— Ладно. Я сделаю это для тебя.
Я улыбаюсь и отдаю ему остальную часть денег.
— Спасибо. Напиши мое имя в конце твоего блокнотика на случай, если Череп сунет свой нос, куда не следует.
— Договорились.
Я отпускаю Маркуса, разворачиваюсь и ухожу.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — кричит он мне в след. — Я надеюсь, ты сделал правильный выбор.
Я сделал то, что хотел, и нет пути назад. Теперь все, что я должен сделать — спасти свой зад завтра и ждать осуществления своего плана. Когда мы делаем выбор, то приводим в движение события, которые нельзя изменить или отменить. Последствия от сделанного выбора неизбежны. Мы должны столкнуться с ними. С каждым нашим принятым решением мы рискуем; мы формируем наше будущее, и каждое решение оказывает положительное или отрицательное влияние на наши жизни. «Каждый твой выбор имеет значение», — так раньше говорила моя мама. — «Даже если ты просто решаешь, что приготовить на ужин. Никогда не относись ко всему легко, потому что это решение, будь оно хорошее или плохое, затронет тебя и сейчас, и завтра».
Череп легко принимает решения. Лжет ли он или говорит правду об убийстве Джоэла, он сделал свой выбор, и за последствия его решения я не ручаюсь. Я сам выясню, сказал ли он правду о Джоэле. Мертв он или нет, я хочу голову Черепа.
И я получу ее.
  
Глава 12
 
Фрайт
 
Эмили
Металл пистолета прижимается к моей спине. Не могу поверить, что Джай дал мне спрятать его под своей футболкой. До этого я никогда не держала оружия, и это пугает. Разве оно не может выстрелить случайно? Я прекращаю нервно трястись, молясь случайно не прострелить дырку в своей заднице.
Пока толпа и я ожидаем выхода бойцов, закрываю глаза и концентрируюсь на замедлении дыхания. Горячий, застоявшийся воздух обжигает мои легкие, разъедая ткани, словно ядохимикат.
Джай все еще не посвятил меня в свой план, но если все пройдет гладко, то мои легкие снова смогут наполниться свежим воздухом, и я хочу этого больше всего на свете. Должно быть, курильщики чувствуют себя именно так — словно сжатыми изнутри, не в состоянии вдохнуть полной грудью. И они делают это по своей воле?
Я открываю глаза, когда толпа, смыкающаяся вокруг меня, ликует. Я прямо как в клетке, мой живот прижимается к перилам, когда Череп выходит на свой выступ надо мной. Сожаление, вина и беспокойство тяжестью оседают во мне и вызывают ощущение слабости. Если вдруг кто-то сильно прижмется ко мне, то сможет почувствовать пушку. К счастью, Джай заставил меня надеть одну из его футболок. Она мне большая, и ткань лучше скрывает пистолет.
Я наблюдаю за Черепом, пока его глаза сканируют толпу. Он ищет меня. Он всегда ищет меня и, в конечном счете, находит. Скромная улыбочка, которую он дарит мне, когда наши взгляды встречаются, посылает холодок по моему позвоночнику. Ненавижу тебя — заявляю я свирепым взглядом, заработав довольную ухмылку в ответ. Интересно, как пройдет сегодняшний вечер, если я достану пушку и выстрелю ему в голову прямо сейчас? Я оказала бы миру услугу, вне всяких сомнений... но лишила бы Джая возможности отомстить. Он упорно шел к этому... из-за этого он временно отстранен от работы. Я знаю, что он коп. Я выяснила это, как только покинула комнату Черепа вчера, и до сих пор не решила, как отношусь к этому. У меня нет никакого права злиться. Джай и я практически незнакомцы друг для друга до сих пор. Думаю, что чувствую себя просто разочарованной... разочарованной оттого, что он не может доверять системе, которой служит. Но его семья значит для него все. Теперь мне понятно, что семья — это то, за что ты готов умереть... и я надеюсь однажды испытать такую степень любви.
Череп морщит губы, и я качаю головой, заставляя его засмеяться. Надеюсь, что сегодняшний вечер — это последний раз, когда я вижу его ужасное лицо.
Я опускаю глаза, когда еще одна волна аплодисментов прокатывается по тоннелям, посылая пульсирующую боль в мою голову. Входят бойцы. Сначала мужчина, которого они называют Фрайт, и, Боже мой, его имя соответствует ему. Он не такой высокий, как предыдущий парень, который дрался с Джаем, но очень широк, если не сказать больше. Его плечи — массивные и крупные, мускулистые руки — накачанные и плотные, а ноги — крепкие и сильные. Его даже можно было бы назвать красивым, если бы он не усмехался так презрительно и часто. Темные волосы Фрайта коротко подстрижены и торчат небрежным ежиком. Густые брови, припухшие полные губы, словно кто-то целовал их всего пару минут назад.
Я провожу пальцами вдоль ключицы, практически сжимаю грудь от ужаса, когда цепи клетки напрягаются под его весом. Я хочу закрыть глаза, но не могу заставить себя сделать это. Когда натянутые цепи трутся о металлические балки, удерживающие клетку над открытой пастью тоннеля, хлопья ржавчины крошатся и падают на меня. Я пробую их кончиком языка и глотаю. Надеюсь, это последний раз, когда я пробую на вкус ржавчину и вдыхаю запах крови в окружении трущихся об меня потных людей.
Фрайт подпрыгивает, и еще больше ржавчины осыпается. Это повторяется снова и снова, пока он скачет в клетке, поддерживая свои мышцы разогретыми.
Затем толпа снова гудит, и я смотрю в левую часть комнаты, откуда выходит Джай. Я не видела его несколько часов. Теперь он здесь. Через плечо парня, стоящего передо мной, я вижу его колючие волосы и блестящий лоб. Он поднимает руки, через голову стягивает свою зеленую футболку и бросает ее на пол. Он обнажается сантиметр за сантиметром, пока все его тело не предстает передо мной. Освещение вместе с его потом делают удивительные вещи с очертаниями его тела. Тени от его мышц слегка выделяют самые видные части, и я... ну, ладно, у меня нет слов.
Джай
Клетка. Мое сердце бьется о грудную клетку так сильно, что может оставить синяки. Руки по бокам — сжимаются в кулаки, разжимаются, а затем сжимаются снова. Обычно я не чувствую себя таким чертовски измученным перед боем, но сегодня все по-другому. Сегодня на кон поставлено все.
Вхожу в клетку, и дверь позади меня с лязгом закрывается. Разминаю шею, пока она не начинает хрустеть. Ненавижу незаконные бои. В этом нет никакой славы. Одна лишь боль. Нет рефери. Не существует раундов, и никто не соблюдает правила. Ты бьешься и побеждаешь. Либо вылетаешь. Худший вариант развития событий? Ты падаешь и уже не можешь подняться.
Я быстро уклоняюсь вправо и чувствую поток ветра, обдающий мою щеку, когда кулак Фрайта проносится мимо. Какого хрена? Я упустил сигнал начала боя?