Комики мирового экрана

 Эта книга — не история кинокомедии. В ней нет широкого охвата материала, единства исторической концепции.
И это — не портретная галерея знаменитостей. В ней нет полноты и единообразия. Форма, краски, рамки наших портретов различны.
Но это не просто сборник статей разных авторов о всяких артистах.
С чем же сравнить эту книжку ?
Парад алле!
Существует в цирке, в этой вековой цитадели смешного, прекрасный, древний и вечно юный обычай. В конце представления все участники, вся труппа проходит парадом перед зрителями. Под звуки торжественного марша, под гром аплодисментов, под взрывы хохота, под крики восторга и возгласы благодарности проходят мастера отваги и смеха, забавы и волшебства, чтобы попрощаться со зрителями, чтобы заманить их на новые встречи. Парад алле !
Перед вами пройдут по страницам этой книги многие замечательные мастера, чародеи, подвижники, рыцари смеха, приносящие людям радость, отдых, эстетическое наслаждение, бодрость и силу. Их ремесло — не из легких. Их жизненные пути почти всегда были тернисты, подчас трагичны. Но все они осчастливлены высшей наградой — любовью народа.
С незапамятны к времен народ любит тех, кто высекает искорки смеха. На доисторических празднествах урожая венчали тех, кто лучше других плясал и пел, подражал животным и иноплеменцам, вышучивал друзей и врагов, передразнивал, переговаривал их. На Дионисийских играх Древней Греции родилось театральное комическое действо, где расходившиеся шутники осмеивали не только правителей, надсмотрщиков, аристократов, но добирались даже до грозных, всесильных богов. Шуты, скоморохи, мимы, жонглеры, дрессировщики, фокусники, песенники-менестрели проходили по тысячелетним дорогам средневековья, находили пристанища и во дворцах королей, и в замках феодалов, и в харчевнях, и в хижинах земледельцев. Шуты пробирались даже на торжественные религиозные представления, изображая чертей и грешников, даже на церковные паперти, даже в самые храмы — вспомним халдеев в «пещных действах» православной церкви вплоть до семнадцатого столетия. Шуты не щадили имущих власть, отстаивали интересы трудящихся, в сценках, куплетах, репризах выражали народные чаяния, требования, обиды. И народ воспевал забавников и затейников, веселых и смелых людей в сказках, преданиях, песнях. Иванушка-дурачок и бывалый солдат русских сказок, Петрушка кукольных представлений и его родные братьи из разных стран — английский Панч, турецкий Карагез, немецкий Гансвурст, — изловчившись, всегда побеждали своих соперников. Народную мудрость Востока заключал Молла Насреддин в свои притчи, пословицы и прибаутки. Шутили и острили все народные герои — от античного грека Одиссея, средневекового англичанина Робина Гуда до американца прошлого века Буффало Билла и словака Яначека, до нашего современника-австралийца Билли Баркера, героя народных анекдотов, описанного Фрэнком Харди.
На сцене театра комедия всегда выражала народный демократический дух. Народен юмор виндзорских граждан и могильщиков Шекспира. Народны маски итальянской комедии дель арте эпохи Возрождения: Бригелла — хитрый крестьянин и Арлекин — веселый, неукротимый. Народны слуги классической французской сцены — Скапен Мольера и Фигаро Бомарше, народны образы умных, смелых, находчивых слуг у Лопе де Вега, Бена Джонсона, Мариво, Грибоедова, Гоголя, Карпенко-Карого.
В постоянном творческом общении с улицей, базаром, корчмой в течение многих веков находятся цирковые клоуны, мюзик-холльные куплетисты. Особенно разнообразны традиции и жанры английских эксцентриков. А. М. Горький вспоминал, как в Лондоне в свободный вечер в маленьком демократическом театрике — мюзик-холле — Ленин заразительно смеялся, глядя на клоунов и эксцентриков, а потом увлеченно говорил об эксцентризме как особой форме театрального искусства: «Тут есть какое-то сатирическое или скептическое отношение к общепринятому, есть стремление вывернуть его наизнанку, немножко исказить, показать алогизм обычного. Замысловато, а интересно!»
На рубеже двадцатого века вечное, ненасытное стремление человечества к образному, художественному осмыслению действительности породило новое, удивительно могучее, массовое, демократическое искусство — кино. И не удивительно, что первым игровым кинофильмом явился «Политый поливальщик» братьев Люмьер, маленький киноанекдот, похожий на газетную юмореску, комическая уличная сценка. Смешное быстрее всего завоевало зрителей для новых зрелищ — иллюзионов, синематографов, кинотеатров. Первыми артистами, завоевавшими популярность в кинематографе, были комики. Кинокомики! Многие из них — от старейшего, француза Андре Лида, до самого молодого, русского Юрия Никулина, — пришли из цирка, мюзик-холла, варьете. Их сюжеты и персонажи зачастую связаны с анекдотами, передаваемыми из уст в уста, с газетными карикатурами и фельетонами. Кинокомедия, как прилежная ученица, осваивала тысячелетний опыт литературы, театра, изобразительных искусств, не отрываясь от современного народного острословия. И вместе с тем могучие выразительные средства молодого искусства, его волшебная власть над временем, пространством и движением представили кинокомикам возможности, о которых не могли и мечтать их коллеги и предтечи на сцене, на эстраде, на газетной полосе. Кино, распространяя одновременно тысячи одинаковых копий фильма, обслуживая зрителей в огромных залах, по нескольку сеансов в день, дало комикам неслыханные аудитории. И короли смеха, любимцы экрана оплатили свою популярность разнообразием образов, сюжетов, трюков, комедийных жанров.
Они непохожи друг на друга — изящный Макс Линдер и неуклюжий Игорь Ильинский, никогда не улыбавшийся Бастер Китон и вечно смеющийся Норман Уиз-дом, хитроумный Верих, придурковатый Харпо Маркс и тщедушный Тото. Они несхожи не только внешне, но и по характерам, по методу смешного, по тому внутреннему идейному содержанию, которое несут их образы. Каждый комик представляет свое время, свою национальность. Французская кинокомедия отличается от американской, английская от русской, советской.
Но есть и общее, родовое, объединяющее всех комиков всех стран всех эпох. Это смех. Они смешны.
Что же это за благо, что за богатство, что за радость такая — смех ?
Почему люди смеются ?
Сказать, что причин столько же, сколько людей, — это, пожалуй, слишком. Но смеются люди и от физиологических причин, от щекотки, например, от ощущения до* вольства. Смеются от опьянения. Смеются люди и от радости: при встрече с друзьями, при победе в спорте, при успешном завершении работы. Смеются люди и от более сложных психологических причин: от ощущения свободы, гармонии, силы. От тонкой игры ума, от смелости и неожиданности суждений. Но главное, что вызывает смех, — это несоответствие формы и содержания, несоответствие намерений и достигнутых результатов, чувств и их выражения, внутреннего состояния и внешнего проявления, слова и дела, костюма и возраста, назначения предмета и его употребления. Смешны несоответствия во внешнем виде и поведении людей: люди слишком тучные или тощие, рассеянные или слишком сосредоточенные, неопрятные или слишком прилизанные, словом, не соответствующие общепринятым нормам, правилам и привычкам.
Различные несоответствия вызывают различные оттенки смеха. Мы знаем беззаботный, радостный, веселый смех и смех горький, смущенный, сквозь слезы. Мы знаем оглушительный, безудержный хохот и улыбку, чуть тронувшую уголки губ. Хорошие комики отлично знают все, что может рассмешить человека, разбираются во всех психологических оттенках. Прыжки неуемного Дида вызовут бурный хохот, томление худенького Этекса — легкий смешок, зритель будет смеяться над братьями Маркс, испытывая превосходство над ними, поражаясь бессмысленности их поступков. Различные несоответствия и оттенки смеха рождают разные комедийные жанры.
В быту и в рецензиях, а часто и в научных искусствоведческих трудах комедию называют жанром. Это не верно. Комедия — целая область искусства, состоящая из многих разновидностей или жанров. Разве схожи комедии, скажем, Гарольда Ллойда и Альберто Сорди ? Разве к единому жанру принадлежат новые советские комедии «Пес Барбос и необычный кросс» и «Неподдающиеся» или комедии Чаплина «Пилигрим » и «Диктатор » ?