Комики мирового экрана

Дид очень старался. С завидной регулярностью выпускал, свой крохотные фильмики, приносившие фирме изрядный доход, непрерывно придумывал новые и новые сюжеты, чтобы не останавливалась все перемалывающая машина производства, изобретал трюки, два из которых стали его любимыми, если судить по частоте повторения, — головокружительный прыжок под облака и проламывание стены в стремительном движении.
А тем временем капризный законодатель кинематографической моды Париж уже рассылал по экранам мира своего нового полномочного представителя — Макса Линдера, а рекламные анонсы итальянских кинофирм спешили объявить о восхождении еще одной звезды, о появлении нового комического простака — Пренса Ригадена. Поняв, что быть первым в обойме второстепенных французских комиков, наводнивших Италию, не значит быть действительно первым, Дид едет в Париж, увозя с собой приятные воспоминания о туринских успехах й очаровательную партнершу — Валентину Фраскароли.
Дида встретили достаточно торжественно. Патэ сразу же предложил контракт: значительность этого факта была отмечена выпуском специального ролика, изображавшего возвращение комика из Италии.
Дид начал работу с того, что из Кретинетти снова превратился в Буаро: французское прозвище наряду с павильонами, декорациями и кинокамерами являлось собственностью фирмы.
В новой серии «Буаро» появляется мотив сна. Опьянение безудержным движением, из-за которого Дид, видимо, и получил свое прозвище, казалось теперь публике старомодным. Кинематограф с нахальством юного нувориша, заманивавший известных художников, уже стыдился своего балаганного прошлого, так что феерический юмор Дида мог получить права гражданства только в сновидениях. Участие Валентины Фраскароли усложнило сюжетную схему его фильмов: бездумные и бесцельные погони канули в прошлое, и теперь неуклюжие подвиги совершались лишь для того, чтобы получить улыбку или поцелуй дамы. Выиграв в житейской достоверности, фильмы Дида стали преснее, банальнее, они превратились в сотый или тысячный вариант распространеннейшей в раннем кинематографе коллизии — нежная красавица и завоевывающий ее благосклонность герой.
ПОЛИДОР
ТАО
Лишенный своей чудесной фантастики, втиснутый в узкие рамки инфантильного фарса, комизм Дида зачах. Сразу же после объявления войны призванный в армию, Дид, трясясь в реквизированных генералом Гальени парижских такси, направлявшихся на Марну, или скрючившись в сырых окопах, не чувствовал себя побежденным, был полон замыслов, не понимая, что его время прошло. Эпоха его расцвета бесповоротно кончилась, кончилась вместе с последним фильмом Мельеса, снятым в 1913 году, вместе с вырождением театра «Шатле», директор которого — Фонтане — вынужден был с грустью заявить, что исчезла вера в магию феерий и даже молодежь встречает самые головокружительные трюки скептической улыбкой. Измученный четырьмя годами окопной жизни, Дид уезжает в Италию, когда-то гостеприимно распахнувшую перед ним двери своих студий. Он приехал в то время, когда итальянское кино напоминало автомобиль, пытавшийся двигаться на уже однажды использованном горючем; обнищавшие» продюсеры странствовали по кинематографическим столицам Европы, пытаясь собрать деньги на монументальные фильмы типа «Кабирии», наводнявшие до войны экраны всего мира. Однако непритязательные ленты Дида, конечно, не могли соперничать с американской кинопродукцией. Снова Диду приходится совершить переезд — последний в его творческой биографии — в Париж. Он вернулся туда совершенно забытым, таким же безвестным, как и в самом начале своей карьеры» У него не было сил бороться, его постаревшее лицо все больше напоминало застывшую маску клоуна. Новое, послевоенное поколение режиссеров не знало Дида, ему пришлось по крупицам восстанавливать прежние связи, напоминать о себе знакомым и ограничиваться работой только в тех жанрах, которые были модны до войны, но по инерции продолжали существовать до сих пор. В 1923 году Гастон Равель, проведший, как и Дид, долгие годы на итальянских студиях, пригласил его сниматься в многосерийном фильме «Тао». Жорж Монка дал Диду эпизодическую роль в экранизации популярной когда-то оперетты «Мисс Хелиетт». Роль была настолько крохотной, что Дид не попал даже в съемочную группу, отправлявшуюся на фешенебельный пиренейский курорт Верне, а затем в Лондон. В «Мисс Хелиетт» он в последний раз появился на экране... Правда, затем ему предложили работать над фильмом «Уличные гимнасты», но фирма не собрала денег, и съемки были приостановлены. Про Андре Дида забыли или просто не захотели связываться с живой кинематографической окаменелостью. Адресный справочник «Весь кинематограф» в начале 30-х годов сообщил, что Андре Дид живет на улице Манен, в нищенском квартале Парижа — Бельвиль. Позднее, получив место реквизитора, он перебрался поближе к киностудии, в Жуанвиль, на берег Марны. Но после 1940 года фамилия его исчезает из адресных справочников. Точная дата смерти знаменитого комика неизвестна. После него осталось несколько фильмов в синематеках, беглые упоминания в истории кино да звучные прозвища, дожившие до наших дней.
В. Михалкович
Макс Линдер
 Первый выход гимназиста — 1905
Дебют конькобежца — 1907
Макс-воздухоплаватель — 1908
Макс ищет невесту — 1911
Макс-гипнотизер — 1911
Макс — законодатель мод — 1912
Ох, женщины! — 1912
Макс-тореадор — 1913
Макс ревнует — 1914
Не целуйте вашу служанку — 1914
Макс и сжимающая рука — 1915
Макс и шпион — 1915
Макс между двух огней — 1915
Макс в такси — 1917
Макс идет напролом — 1914
Маленькое кафе — 1919
Священный огонь — 1920
Будь моей женой — 1921
Семь лет несчастий — 1921
Три пройдохи — 1922
На помощь! — 1924
Король цирка — 1925
В компании Макса Линдера — 1963
Из рода в род Левьеллы, что из Сан-Лубе в Жиронде, возделывали виноградники. Они знали толк и в красном вине, и в пряной шутке, и в доброй пляске на вечеринке. Но когда молодой Габриэль-Максимилиан решил стать актером — это был скандал, беда, почти семейное бесчестие. И все же мальчик уехал учиться актерству в Бордоскую консерваторию, в восемнадцать лет стал ее лауреатом, играл Мольера и Бомарше, Бонвиля и Ростана. Но и этого ему показалось мало. Словно Д’Артаньян или Растиньяк, он отправился в Париж.
Маленький, очень изящный и стройный, с большими черными глазами и белозубой улыбкой на смуглом лице, он появился в «Амбигю» в маленьких ролях традиционных мелодрам. Лучше всего ему удавались роли мальчишек. Но разве пробьешься в этом амплуа ? Приходилось кормиться уроками фехтования, искать приработка в кино. Там платили двадцать франков в день, да пятнадцать франков страховых — если попортишь одежду. Но и в кино его снимали в ролях подростков. Пятиминутная комедия «Первый выход гимназиста» была состряпана за несколько часов режиссером Луи Ганье под присмотром одного из корифеев фирмы Патэ, самого Люсьена Нонге. Это произошло в июле 1905 года. Успеха особого не было, но и провала тоже. В последующие два года Габриэль Левьелл снимается и в мелодрамах («Яд», «Смерть тореадора») и в маленьких комедиях. Разрываясь между театром, варьете и съемками, он видит стремительную карьеру комика Андре де Шапе, будущего Дида, прилежно применявшего цирковые антраша и мюзик-холльные трюки в роли пьяницы Буаро, притворявшегося то шофером, то спортсменом, то даже архитектором, но неизменно падавшего, прыгавшего, строившего рожи и преследующего женщин. Нет, эти грубые антраша, этот бешеный темп, эти гримасы, вызывавшие гогот публики предместий, не привлекали Левьелла. Ему мечталось о высоких подмостках «Комеди Франсэз», на худой случай — театра Сары Бернар...