Человек со свинцовым чревом

В этот момент занавес опустился, возвещая конец второго акта. Николя увидел, как тот же человек вошел в ложу месье де Сартина и заговорил с ним. Магистрат поднялся, посмотрел вниз, обвел взглядом партер и, найдя Николя, жестом приказал ему подойти. В королевской ложе волнение все нарастало, мадам Аделаида терла платком виски мадам де Рюиссек.
Позднее, восстанавливая в памяти эти мгновения, Николя вспомнил свое ощущение — как будто судьба запустила какой-то страшный механизм, несущий разрушение и смерть, остановить который никто был не в силах. Он попрощался с де Лабордом и поспешил к генерал-лейтенанту, пробиваясь через плотные группы болтавших во время антракта зрителей.
Ложа месье де Сартина была пуста. Наверное, он уже был в ложе принцессы. Переговорив с охраной, сопровождавшей ее, Николя удалось туда проникнуть. Мадам Аделаида вполголоса говорила с генерал-лейтенантом. Ее полное красивое лицо казалось взволнованным. Месье де Рюиссек стоял на коленях перед женой, сидевшей в кресле в полуобморочном состоянии. Человек в черном, в котором Николя признал офицера Шатле, застыл, словно приклеившись к стене ложи, в ужасе от того, что он видел и слышал. Николя приблизился и низко поклонился. Удивленная принцесса ответила ему легким кивком. Николя поразило то, что на этом юном лице он увидел выражение лица короля. Месье де Сартин продолжил свою речь:
— Ваше Королевское Высочество может быть уверено, что мы сопроводим графа и графиню во дворец и постараемся провести расследование этого дела в секрете. Однако нам придется осмотреть место преступления. Комиссар Ле Флош, которого вы видите перед собой, будет меня сопровождать. Его знает и высоко ценит король.
Царственный взгляд обратился в сторону Николя, казалось, не видя его.
— Мы рассчитываем на то, что вы немного облегчите страдания наших бедных друзей, — произнесла мадам Аделаида. — И еще, месье, не беспокойтесь за мою персону и направьте все ваши силы на это дело. Моя охрана достаточно бдительна, и, кроме того, парижане любят меня и мою сестру.
Месье де Сартин откланялся, и старики — графиня, охваченная судорожной дрожью, и ее муж стали прощаться с принцессой. Все вышли к своим каретам. Потребовалось некоторое время, чтобы найти кучеров, которые отправились пропустить по стаканчику. Придворная карета, в которой Рюиссеки приехали из Версаля, сопровождая королеву, тронулась с места. Теперь она следовала за каретой месье де Сартина. В отсветах факелов танцевали тени на домах улицы Сент-Оноре.
Генерал-лейтенант долго молчал, погрузившись в размышления. Несколько стоящих в беспорядке повозок преградили карете дорогу. Молодой человек воспользовался этой заминкой и заговорил:
— Месье, нам следовало бы установить правила, регулирующие стоянку карет во время спектаклей. Также было бы полезно ввести одностороннее движение, это позволит сделать проезд более свободным  [6]. А наведя порядок на дорогах, нам будет легче следить за безопасностью на улицах  [7].
Замечание молодого человека повисло в воздухе. Николя даже почувствовал некоторое раздражение: генерал-лейтенант нервно застучал пальцами по стеклу. Он обернулся к своему подчиненному:
— Месье комиссар Ле Флош…
Николя напрягся. Он уже знал по опыту, что если генерал-лейтенант обращается к нему по званию и фамилии, вместо того чтобы называть его, как обычно, по имени, значит, он не в лучшем настроении и неприятностей не избежать. Он с удвоенным вниманием стал слушать Сартина.
— Я полагаю, перед нами дело, которое потребует от нас особого такта и чувства меры. Я уже ограничил себя обещаниями, которые дал мадам Аделаиде. Понимает ли она, как мне приходится нелегко? Она ничего не знает ни о людях, ни о жизни. Она живет по велению сердца. А что будет со мной, если я буду проявлять чувствительность и жалость? Вы не отвечаете?
— Я хотел бы, месье, чтобы вы высказались более ясно.
— Тише, Николя! Мне не следует этого делать. Я слишком хорошо знаю, куда это нас заведет. Ваше бурное воображение тут же разыграется. Мы знаем, что происходит, когда я отпускаю поводья. Вы закусываете удила и мчитесь во весь опор. А потом мы собираем трупы на каждом углу. О, да, вы умны и чисты сердцем, но я все время должен направлять вас… Но я все-таки ценю вашу проницательность и интуицию! Не следует сбивать собаку, взявшую след!
После двух лет работы под началом Сартина Николя мог здраво судить об этом человеке, неискренность которого иногда переходила все границы. Только месье де Сожак, президент Парламента, репутация которого по этому вопросу уже вошла в поговорку, мог его превзойти. Николя приучился не обращать внимания на замечания, которые другой посчитал бы оскорбительными. Он хорошо знал маленький злобный огонек, который внезапно загорался в глазах его шефа, и безотчетное дрожание мускулов в правом уголке рта. Месье де Сартин не верил в то, что говорил, по крайней мере, это было притворство и средство держать в руках своих подчиненных. Только наименее проницательные могли на это поддаться, но Сартин продолжал гнуть свое. Инспектор Бурдо, помощник Николя, считал, что это был способ лишний раз убедиться в верности своих детей и их готовности выполнить любой приказ, даже самый невозможный. Как бы ни велика была его склонность вымещать свою злобу на подчиненных, о нем говорили как о человеке добром, сдержанном и весьма учтивом.
Всем своим видом месье де Сартин пытался скрыть замешательство и беспокойство. Что ждет их в конце ночного путешествия по парижским улицам? К какой трагедии они приближаются? Графиня де Рюиссек была так безутешна…
Какое бы зрелище ни уготовила им судьба в этот вечер, молодой человек пообещал себе не подводить шефа и с вниманием отнестись к своему делу. Месье де Сартин снова погрузился в гробовое молчание. От напряженных размышлений на его лице, которое, казалось, никогда не было молодым, залегли глубокие складки.
Они остановились перед полукруглым порталом дворца. Большая каменная лестница вела к мощеному камнем двору. Месье де Рюиссек передал свою отчаявшуюся жену в руки горничной. Графиня попыталась протестовать и уцепилась за локоть мужа. Он решительно отстранил ее. Старый слуга освещал эту сцену факелом. Николя никак не мог разглядеть, что же скрывается в темноте. Он едва различал очертания главного здания.
Они взошли по ступеням, ведущим в выложенную плитками переднюю, которая завершалась лестницей. Граф де Рюиссек покачнулся и вынужден был опереться на кресло, обитое гобеленовой тканью. Николя взглянул на графа. Это был высокий худой человек, немного сутулый, несмотря на старание все время держаться прямо. Его левый висок пересекал большой, побагровевший от волнения шрам, — возможно, от удара сабли. Тонкие губы были плотно сжаты. Крест ордена Святого Михаила на черной ленте еще более усиливал суровость строгого темного фрака, на котором выделялся единственным ярким пятном орден Святого Людовика, висящий у бедра на огненно-красной повязке. Шпага на боку была не парадным оружием, а острым клинком из закаленной стали. Молодой человек знал об этом и вспомнил, что граф сопровождал мадам Аделаиду и мог в случае необходимости ее защитить. Месье де Рюиссек выпрямился и сделал несколько шагов. От старой раны или от возраста он немного прихрамывал и пытался скрыть нетвердость походки, при каждом шаге всем телом подаваясь немного вперед. Он с нетерпением обернулся к своему старому слуге:
— Не будем терять ни минуты. Отведите нас в комнату моего сына и по дороге расскажите, как все произошло.
Голос бывшего командующего был все еще бодрым, почти резким. Граф возглавил их небольшую группу и пошел, тяжело опираясь на бронзовые перила. Задыхаясь, мажордом принялся за рассказ о событиях вечера:
— Господин граф, около девяти часов пополудни я пошел подложить еще несколько дров в камин в ваших покоях, затем снова спустился вниз. Я читал свой часослов…