Рука в перчатке

Мисс Картелл громко рассмеялась.
Мистер Пириод уронил вилку в пудинг.
Лейсс с любопытством спросил:
— И во что ему это обошлось?
Моппет добавила:
— А как его разоблачили? Расскажите подробней.
— Его никто не разоблачил, — покачал головой мистер Картелл. — И покончим с этим.
Дальше беседа стала отрывочной. Леонард что-то прошептал на ухо Моппет, и она спросила:
— Никто не против, если мы удалимся? У Леонарда сломалась машина, и он оставил ее в гараже, где работает какой-то полоумный. Надо посмотреть, что там и как.
— Если вы о Коппере, — вмешался мистер Пириод, — то, по-моему, это очень надежный человек.
— Наверно, потомок какого-нибудь разорившегося рода? — невинно спросил Леонард.
— Джордж Коппер — отличный парень, — отрезал мистер Картелл.
— Верно, верно, — вяло подтвердил мистер Пириод. Он был очень бледен.
— Что ж, — отозвался Леонард, небрежно потянувшись, — я не сомневаюсь, что полажу с мистером Коппером. — Он оглядел стол: — Курить можно?
Мисс Картелл поперхнулась сыром, а ее брат гневно сдвинул брови.
Мистер Пириод пробормотал:
— Раз вы нас покидаете, почему бы нет?
Леонард пошарил в карманах.
— Я забыл свои в машине, — обратился он к Моппет. — Одолжишь сигарету, Секси?
— Прошу вас, — мистер Пириод протянул Леонарду золотой портсигар. — Это турецкие. Может быть, они вам не понравятся. Слишком старомодны, но я другие не курю.
— О, спасибо, — вежливо поблагодарил Леонард. Он достал сигарету и осмотрел портсигар. — Очень мило.
Удивительно, но в его устах даже одобрительный отзыв резал слух.
— Дай-ка посмотреть, — попросила Моппет и взяла портсигар.
— Это подарок, — пояснил мистер Пириод, — незабвенной леди Барсингтон. Вещица восемнадцатого века. Застежка с драгоценными камнями, уникальная работа. На крышке есть надпись, но ее почти не видно. Если поднести к свету…
Моппет подошла к окну, Леонард последовал за ней. Он начал напевать песенку, которую насвистывал за столом:
— «Если скажешь то, что слышать я хочу, — я не прочь. Твое имя до полуночи шепчу. Я не прочь».
Моппет весело подхватила мотив.
Альфред доложил, что мистера Пириода зовут к телефону, и тот быстро вышел, подчеркнуто вежливо извинившись перед гостями.
Леонард вернулся к столу. Видимо, он решил отдать дань светским условностям.
— Жаль, что приходится покидать столь приятное общество, — бодро произнес он. — Однако если вы не против, мы все же удалимся.
— Конечно. Как вам угодно, — ответил мистер Картелл.
— Боже, что Пи Пи и дядя Хэл подумают о ваших манерах! — воскликнула мисс Картелл и неловко рассмеялась.
Моппет очень любезно попрощалась с мистером Картеллом и рассыпалась в благодарностях. Леонард сделал то же самое с видом человека, который вынужден подчиниться необходимости.
— До встречи, душка, — бросила Моппет мисс Картелл, и они ушли.
В комнате наступило глубокое молчание.
Потом мистер Картелл обратился к сестре:
— Дорогая Конни, должен тебе заметить, что, по моему мнению, этот молодой человек — редкий прохвост.
В дверях появился мистер Пириод.
— Может быть, попьем кофе в гостиной? — предложил он, не переступив порога.
Николя хотела извиниться и вернуться в библиотеку, но мистер Пириод мягко взял ее под локоть и повел в гостиную. Все последовали за ними. Николя заметила, что у мистера Пириода дрожат руки.
— Я хочу вам показать одно сокровище, — объявил он, — которое приобрел совсем недавно.
Мистер Пириод отвел ее в дальний угол гостиной и развернул пакет в оберточной бумаге. Это оказался пейзаж акварелью: вид на старый особняк.
— Очаровательно, — сказала Николя.
— Говорят, что это неподписанный Котмэн, но для меня ценность картины в другом: на ней изображен дом моего деда в Рибблторпе. К сожалению, он сгорел. Я наткнулся на нее в лавке старьевщика. Забавно, правда?
Альфред принес кофе. Как только он вышел, мисс Картелл накинулась на брата:
— В жизни не слышала ничего более нелепого, Бойзи! Сейчас вся молодежь такая. Моппет говорит, что он очень умен. Занимается чем-то в Сити.
— Да, умен, и даже чересчур. А чем он занимается в Сити?
— Откуда мне знать! Моппет говорит, что у него трагическое прошлое. Отца убили в Бангкоке, а мать актриса.
— Ты дуреха, Конни. На твоем месте я бы сразу прервал эту связь. Впрочем, это не мое дело, — с иронией добавил мистер Картелл. — Я ведь не ее дядюшка, хотя она любезно величает меня этим титулом.
— Просто ты ее не понимаешь.
— Даже и не пытаюсь, — едко ответил мистер Картелл.
Николя пробормотала:
— Пожалуй, мне пора вернуться к работе.
Она попрощалась с мисс Картелл.
— Значит, вы печатаете? — спросила та. — Пи Пи сказал, что вы дочка Бэзила Мэйтленд-Майна. Я знала вашего отца. Мы вместе охотились.
— Все знали Бэзила, — миролюбиво заметил мистер Пириод.
— Я не знал, — резко возразил мистер Картелл. Они уставились друг на друга.
— Удивительно, Пи Пи, как вы вдруг чертовски поумнели, — заявила мисс Картелл. — Личный секретарь! В следующий раз вы скажете, что пишете книгу.
И она расхохоталась.
II
Николя отличалась почти безграничной способностью к сочувствию. Она сочувствовала мистеру Пириоду, потому что тот был расстроен и выставил себя на посмешище. Она сочувствовала мисс Картелл, потому что та была такой горластой и такой уязвимой и на удивление нежно относилась к этой Моппет, которая обращалась с ней как с грязью. Она сочувствовала мистеру Картеллу, потому что у него были натянуты нервы и он бесился из-за своих гостей, доставлявших ему одни неприятности, и в то же время злился на мистера Пириода, поскольку хорошо относился к Констанс.
Единственные, кому не могла сочувствовать даже Николя, были Леонард и Моппет.
Наконец она заставила себя взяться за работу и скоро с головой ушла в тонкости светского этикета. Иногда она вспоминала Эндрю Бантлинга и думала о том, почему он поссорился со своим отчимом. Ей хотелось встретиться с Эндрю в поезде, но она боялась, что леди Бантлинг заставит его остаться на званый вечер.
Николя усердно трудилась еще полчаса, пока не пришел мистер Пириод. Он по-прежнему был бледен, но улыбнулся ей и с шутливой деликатностью на цыпочках подошел к своему столу.
— Не обращайте на меня внимания, — прошептал он. — Я хочу написать еще одно письмецо.
Мистер Пириод сел за стол и приступил к работе. Через какое-то время Николя услышала, как он мычит про себя ту же песенку, которую насвистывал Леонард Лейсс: «Если скажешь то, что слышать я хочу, — я не прочь». Вдруг песня оборвалась, и мистер Пириод издал некий раздраженный звук.
— Нет, скажите на милость, с какой стати эта чушь втемяшилась мне в голову?! — воскликнул он. — Николя, дорогая моя, до чего неприятный юноша! А вам пришлось все это терпеть! Какое безобразие!
Николя заверила его, что все в порядке. Но мистер Пириод то и дело продолжал вздыхать, и так тяжко, что она невольно поднимала на него глаза. Наконец он сложил письмо, убрал его в конверт и сел, подперев голову рукой.
— Наверно, лучше просто подождать, — пробормотал он. — Немного остыть.
Николя перестала печатать и посмотрела в окно. По аллее ехал велосипедист в форме полицейского.
Он остановился, прислонив велосипед к дереву, снял зажимы с брюк и направился к дому.
— Приехал полицейский.
— Кто? О! Неужели? Наверно, это Райкс. Старина Райкс — отличный парень. Интересно, что ему нужно. Должно быть, опять билеты на концерт.
В комнату вошел Альфред:
— Вас хочет видеть сержант Райкс, сэр.
— А в чем дело, Альфред?
— Не знаю, сэр. Говорит, что это важно.
— Хорошо. Впусти его.
— Слушаю, сэр.
В сержанте Райксе равно поражали как его внушительные габариты, так и удивительная мягкость в обращении. Он был очень велик, даже для полицейского, и невероятно кроток. Когда мистер Пириод представил его Николя, Райкс произнес приятным глуховатым голосом: «Добрый день, мисс» — и выразил надежду, что не помешает ей своим вторжением.