Семья в законе

– Я боюсь?!. Не боюсь...
Она снова протянула ему повестку, но в этот раз отдернуть ее не успела: Павел оказался проворней и вырвал у нее бланк.
– Теперь я вижу, что ты ничего не боишься, – сказал он, пытаясь скрыть иронию.
– Боюсь... Я знаю, что такое Центральный рынок, там, правда, мафия. И если «Седьмая орбита» с этим делом заодно, то с ней лучше не связываться...
– Вот и разрабатывай версию ограбления. Я тебе даже помогу. Но потом, после «Седьмой орбиты». Если вернусь...
Он шутливо улыбнулся, но Цветкова к его словам отнеслась очень серьезно. И даже посмотрела на него так, будто прощалась с ним навсегда...
К своей машине Павел возвращался в унылом настроении. Он действительно не боялся за себя, но его очень смущал тот страх, которым так легко заразилась Ульяна. Ей достаточно было узнать, кто такой Бурыбин, и чем он занимается, чтобы испугаться. А ведь она работник прокуратуры, человек, который обязан быть на острие событий, бороться с преступностью, не щадя своей жизни. Что уж говорить об обывателе, которого волнует только собственная шкура?.. Бурыбин и ему подобные должны были бояться закона, но, похоже, все как раз наоборот. Закон слишком гуманный, уголовно-процессуальный кодекс слишком щепетильный, чтобы воспринимать его всерьез. Зато мафия не церемонится – чуть что не так, и смертный приговор уже готов, а исполнители всегда под рукой. Следствие ужом должно вывернуться, чтобы найти хоть какое-то доказательство против мафии, а сколько сил и терпения нужно, чтобы выиграть процесс в суде. А Бурыбину достаточно показать на ту же Цветкову, и завтра же она выйдет из игры. Если не запугают, то убьют. Скорее всего запугают, потому что она уже сейчас боится. А ведь угроза со стороны мафии пока что еще мифическая. Но страх уже есть. С той жестокостью, с какой был убит Блинков, Бурбон мог расправиться и с Цветковой. Она это понимает, поэтому и боится связываться с ним.
Павлу же терять нечего, и он готов бросить вызов мафии. Но, похоже, бороться с ней придется в одиночестве.
Он подъехал к казино «Седьмая орбита», и к нему тотчас устремился незнакомый охранник в белой рубашке. Невысокого роста, но широкоплечий парень с бритой головой. Вежливое обращение на «вы», приглашение посетить игровой зал, но во всех этих словах чувствовалось высокомерие холопа, прислуживающего могущественному господину. В глазах этого парня Павел был никем. И все потому, что его «девятка» не выдерживала никакой критики. Какая машина, такой и ее хозяин. И даже если на тебе будет бархатный пиджак с бриллиантовыми стразами, все равно ты не поднимешься в глазах охранника, который видел тебя за рулем «девятки»... К тому же не было у Павла бриллиантов.
– А просто чашечку кофе можно выпить? – недовольно спросил Никифоров.
Ему не нравилось, что у охранника сложилось нелестное о нем представление. Он давно уже привык не обращать внимания на столь небрежное к себе отношение, но все равно было неприятно.
– Можно. Только у нас кофе дорогое.
– Не дорогое, а дорогой, – Павел легонько щелкнул по галстуку-бабочке на шее охранника.
– А что, есть разница? – хмыкнул тот. – Что дорогой, что дорогое, все равно платить придется.
– Логично. Но я сначала выигрыю деньги, а потом уже кофе себя побалую.
– Пойдемте, я покажу, где можно выиграть.
Охранник провел Павла в круглый холл, из которого можно было пройти в зал игровых автоматов. Там же был и арочный вход в роскошный, отделанный мрамором и хромом вестибюль с переходом в большой зал.
– Я слышал, тут у вас танцуют стриптиз? – спросил Павел.
– Это до вечера ждать надо, – сказал охранник, кивком головы показав на мраморный вестибюль. – Тогда и рулетка крутиться будет, и девочки зажгут. А сейчас только игровые автоматы.
Никифоров шагнул в сторону арочного входа, но парень среагировал мгновенно, перекрыл путь.
– Туда сейчас нельзя, – еще вежливо, но уже с угрозой сказал он.
– А если мне к Лихопасову нужно?
– К кому? – опешил охранник.
Остатки учтивости растворились в сумерках, которыми подернулся его взгляд.
– Ты что, не знаешь, кто такой Лихопасов? – спросил Павел, предъявив служебное удостоверение.
– Э-э... Да я-то знаю... – растерянно пробормотал парень. – Только к нему никого не велено пускать. И все равно, что вы из милиции...
– Я не просто милиция, – миролюбиво сказал Павел. – Я еще и почтальон. Вот, повестку твоему боссу доставил... Видишь, Лихопасову Эдуарду Михайловичу, прибыть в прокуратуру завтра, в одиннадцать часов тридцать минут. Вопросы?
– Ну, я сам ему отнесу.
– Ты не понял, тут корешок, он должен в нем расписаться.
– Распишется, а корешок я вам отдам...
– Откуда я узнаю, кто там расписался? Может, уборщица тетя Глаша?
– Э-э, но я не могу вас к нему пропустить.
– Тогда я ухожу. Я уйду, а завтра сюда прибудет группа спецназа и твоего босса поставят в позу «ку». Угадай, в какую позу потом поставят тебя самого? И кто?
– Ну, я должен начальнику охраны доложить.
Лед тронулся, хоть и с треском, и информация о повестке дошла до директора казино. Но прошло не меньше часа, прежде чем Павлу дали зеленый свет. Появившийся начальник охраны вежливо попросил у Павла пистолет, но тот отдал ему только две штатные обоймы.
Лихопасов принял его в своем кабинете. Важный, сосредоточенный, он с умным видом записывал что-то в блокнот, заглядывая в толстую книгу, лежавшую справа от него... Писал правой рукой, вроде бы книга должна была находиться слева от него. Или у него манера так переписывать, или делал он это для отвода глаз, изображая чрезвычайную занятость.
Не глядя на посетителя, он скупым движением руки показал ему на кресло за приставным столом. И только когда Павел сел, оторвался от своего занятия, неприветливо и хмуро глянул на него.
– Если вы по поводу жалобы, то мы все уже уладили, – поморщившись, сказал он.
Лихопасов производил впечатление человека сильного, но не очень решительного. Высокий и в меру упитанный, широкоплечий, но рыхловатый. Он обладал взглядом человека, привыкшего, чтобы его уважали, но Павел не видел в нем того стержня, который присущ людям, безоговорочно уверенным в собственных силах. Похоже, Лихопасов считал себя влиятельным человеком, но при этом понимал, что без поддержки со стороны он ничего не стоил.
– По поводу какой жалобы? – удивленно посмотрел на него Павел.
Он постарался скрыть усмешку. Ему казалось, что Лихопасов играет какую-то роль. Он сам придумал себе жалобу, о которой сейчас шел разговор, и это было видно, по неуловимым спазмам лицевых мышц, которые возникают у бездарного лицедея, пытающегося потрясти зрителя безупречной игрой. И взгляд у директора казино дернулся, как стрелка сдвинутого с места компаса – резко качнулся из стороны в сторону и, вздрогнув, застыл на месте.
– Жильцы дома жалобу составили, обещали в прокуратуру отнести... А разве нет?
Лихопасов попробовал изобразить удивление, но вышло это у него не очень удачно. Во всяком случае, Павел почувствовал его притворство.
– С того света на вас жалоба поступила. От гражданина Блинкова.
Павел внимательно смотрел на собеседника, и заметил, как лихорадочно завибрировал его взгляд. Лихопасов пытался сохранять спокойствие, но в душе у него минорно гудела толстая струна контрабаса.
– А кто это такой?
– Ну, как же так? Вы же с ним вместе работаете.
– Вместе работаем?! – на этот раз удивление Лихопасова показалось Павлу искренним.
– Ну, не то, чтобы рука об руку, а на одном этаже работаете. Блинкову принадлежит универсам «Марго», тут, недалеко, на одном этаже с вашим казино...
– «Марго»? Ну, знаю такой универсам. А кому он принадлежит, понятия не имею... Я не понял, вы что, допрашиваете меня?
– А что, есть повод вас допросить?
– Что-то я не понял... э-э....
– Майор Никифоров, уголовный розыск.
– Вы что, запутать меня хотите, майор? Так это у вас не получится.