Семья в законе

Отец ценил его больше всех в семье, но не только потому, что он был старшим братом. Лева был правой рукой отца, Семен – левой, плюс к тому глазами его и ушами. А Стас был душой семьи. Если бы вдруг отца не стало, то его место, вне всякого сомнения, занял бы он. Он и на отца больше всех был внешне похож, и также умел подавлять моральной и физической мощью. К тому же его очень уважали в криминальном мире Старобоярска. Он был единственным среди братьев, кто сидел. Пять лет от звонка до звонка, и не важно, что за драку на дискотеке. Законный вор Дрема даже с отцом так не считался, как со Стасом, и даже был завсегдатаем ресторана, которым управляла жена Стаса.
А жена у него хорошая. И только Семен знал за ней один грешок. Не так давно Лера встречалась со своим бывшим одноклассником, у него на квартире. И что-то там было... Но Семен даже боялся подумать, чтобы рассказать об этом брату. Ну, согрешила Лера разок, похвасталась перед одноклассником, как междуножную мышцу накачала, не с одним же мужем радостью делиться... А если обвинить ее в измене, то и под горячую руку брата можно угодить. И Лера может исчезнуть, а она, как ни крути, представляла собой ценное звено в их общей структуре. И два брата у нее взрослые, тоже при деле. Они не поймут, если вдруг что случится...
– Ну да, – кивнул Семен.
Он уважал своего старшего брата настолько, насколько ему же и завидовал.
– Никифоров его фамилия.
– Эта фамилия мне ни о чем не говорит, – в раздумье подняв брови, Стас ковырнул пальцем в ухе.
Сейчас он особенно был похож на отца, такой же бесцеремонный и на все двести процентов уверенный, что поступает правильно. Да никто и не усомнился в его праве залезть к себе в ухо за столом. Вот если бы это сделал Эдик, та же Лера с удовольствием ущипнула бы его взглядом.
– Слышал я, что у мента жену убили, – продолжал Стас. – То ли в феврале это было, то ли в марте. У меня даже разговор с Дремой на этот счет был. Залетные какие-то наскочили... Ну да ладно, не о том разговор.
– А нам не разговоры городить надо, а Эдика выручать, – строго, но с проблеском теплого чувства посмотрел на Стаса отец.
– Семен у нас этим делом занимается. Он воду замутил, ему и расхлебывать...
– Чего это замутил? Давно разговор шел, чтобы Эдика приобщить!
Но Стас уже не слушал Семена. Он сказал все, что хотел сказать, и сейчас, не обращая ни на кого внимания, рассматривал свою вилку, как будто не было на свете важнее занятия, чем это.
Зато отец по-прежнему держал в руках все нити разговора и тут же отреагировал на выпад сына.
– Нормально приобщил, – кивнул он. – И дело сделал, и параши хлебнул.
– Ему же лучше, – буркнул Семен.
На этот раз Стас удостоил его своим вниманием – исподлобья одобрительно глянул на него. Действительно, небольшой тюремный геморрой пойдет Эдику на пользу.
– Что-то мы не в ту степь заехали, – тряхнул головой отец. – Начали за здравие, а кончили за упокой. Ну и убили у мента жену, и что?
– Как что? Мент потому ничего и не боится, что без жены остался. Переживать за нее не надо. А может, любил ее очень, а потому и смерти ищет...
– Я сейчас запла#чу, – хмыкнул отец.
Семен и сам не воспринял всерьез свою версию, но он заметил, с каким интересом смотрят на него Лера и Катя, жена Левы. Они хоть и пытались изображать из себя железных леди, но на деле были обычными женщинами и к подобным лирическим историям относились с интересом.
Он посмотрел и на свою жену, но Таня с отсутствующим видом помешивала сахар в чашечке кофе. Никифоров со своей женой ее нисколько не интересовал, сейчас ее мысли были заняты тортом, который подала горничная. Любила она сладкое. Поэтому за каких-то два года после свадьбы из юной тонкостанной красавицы превратилась в роскошную полнотелую даму. Семен заставил ее ходить в спортзал, но при всем старании ей только и удавалось, что держать вес на одном уровне. И все потому, что не могла отказать себе в сладком. Если бы не спорт, давно бы уже превратилась в отвратительную толстуху.
– Это еще что, – желая угодить Лере и Кате, протянул Семен. Да и отца не мешало бы встряхнуть, чтобы не умничал. – Этот мент в нашу Юльку втюхался.
Отец долго молчал, глядя на него удивленными глазами.
– Ты это зачем сказал? – наконец, спросил он. – На публику работаешь?
Иногда Семену казалось, что отец читает его мысли. А в детстве он всерьез полагал, что батя знает про него все. Даже побаловать себя ночью под одеялом боялся, потому что об этом мог узнать всевидящий отец, посрамить его перед братьями...
– Зачем на публику? Юлька наша на его жену похожа. Ну, ему так кажется... Как бы у них роман не начался.
– Какой роман? – поморщился отец. – Думай, что несешь! Чтобы моя Юлька с ментом?!.
– Мент он или не мент, но если любит – это сильно, – грудным с легкой хрипотцой голосом сказала Катя.
Худенькая, миленькая, изящная и даже нежная девушка... Но голос! Как будто она еще в животе матери в день по пачке сигарет выкуривала...
– Я же знаю, Эдик Юлю не любит. И Сашка ее не любил. А она страдает...
– Много ты знаешь! – недовольно покосился на нее отец.
Катя покорно опустила голову, а он все продолжал смотреть на нее, но уже сквозь ироничный прищур.
– Ну, чего замолкла, как невеста перед сватами? Что-то сказать хотела, говори.
– А что говорить? Может, Юля потому и воротит нос от семьи, что мужики ее не любят. Свет же не мил, если не любят...
Отец безмолвно хмыкнул и перевел взгляд на Леву.
– Сын, ты свою Катьку любишь?
– Люблю, – не задумываясь, ответил он.
Семен кивнул, соглашаясь. От своей жены Лева был без ума. Что, впрочем, не мешало ему иметь и содержать юную любовницу. Правда, об этом никто не знал. И сам Лева пребывал в наивной уверенности, что даже Семен ничего не ведает.
– И я его люблю, – сказала Катя. – Поэтому хоть к черту на рога за ним пойду.
– Пойдешь... Все мы туда рано или поздно пойдем, – махнув на нее рукой, скривил губы отец.
И внимательно, немигающим взглядом посмотрел на Семена.
– Что с ментом делать будем? – жестко спросил он. – Удалять его с поля надо. А как?
– Угрозами его не возьмешь.
– У него что, и детей нет?
– Есть. Дочка, восемнадцать лет. Так мент и здесь подстраховался. Сожитель у нее, так она с ним куда-то на юга умотала. Может, в Турцию, может, в Египет. Ждать, когда она вернется, глупо...
– Может, его самого в Сочи отправим, к жене? Турбюро у нас работает, чего бы путевочку ему не выписать?
– Не нравится он мне, этот мент. Очень не нравится, – покачал головой Семен. – Ничего не боится. Такой легко на живца согласится. Мы ему вручим путевку, а нас раз, и за руку... Да и Юлька нам этого не простит.
Майор Никифоров действительно очень ему не нравился. Но в тоже время этот опер смог внушить ему уважение – прежде всего своей внутренней силой, о существовании которой не нужно было догадываться: ее мощное излучение чувствовалось на расстоянии. А как он умел владеть собой, а какая голова... Цены б этому майору не было, если бы он вдруг стал работать на семью.
– А Юлька что?
– Что-что. Запала на него Юлька. Баба есть баба, любовь ей подавай.
– У них что, роман? – нахмурился отец.
– Нет... Он у нее дома один раз был, когда с обыском приходил. С тех пор ни разу не появлялся. Но я-то был у нее, вижу, что сохнет баба...
– Сохнет?! – удивленно посмотрела на Семена Лера. – Ничего себе – сохнет! Расцвела, прическа новая, даже губы накрасила...
– Цыц! – беззлобно осадил ее отец.
Он взял в пальцы зубочистку, задумчиво посмотрел на нее и вместе с пальцами глубоко засунул в рот, глубокомысленно поковырялся в зубах.
– С Юлькой я поговорю, – проглотив кусочек застрявшего в зубах мяса, сказал он. – А с ментом надо что-то решать, если он такой упертый...
– Есть у меня одна идея, – отозвался Стас. – Не знаю, выгорит она или нет, но попробую. А Эдик пусть пока за решками посидит, жирок стряхнет, ему полезно...