Три дня до эфира
Шура отчаянно начала хлопать Сергея по щекам. Николаев присел рядом и осторожно дунул ему в лицо. Тот мгновенно открыл глаза и удивлённо уставился на склонившихся над ним друзей.
— Ребята, вы чего?
— А ты чего? — ответил вопросом на вопрос Алексей.
— Я в порядке.
— Уф… — облегчённо вздохнула Шура и теперь уже более спокойно посмотрела на Николаева. — Лёша, а с тобой что?
У Николаева под глазом сиял огромный синяк, под носом запеклась кровь, на шее явно отпечаталась красная линия. Алексей повернул голову, и она, к своему ужасу, увидела, что на затылке, у него запеклась кровь.
— Это? — Николаев осторожно поднёс руку к шее. — Это я в гости только что сходил. А меня там не ждали, вот и получилась осечка…
— Прям как у меня, — потёр ушибленную голову Сергей и сел на табурет.
— Эх вы, мои инвалиды! Шура вдруг рассмеялась.
— Ты что? — одновременно спросили Леха и Сергей.
— Эх, мужчины, вы бы только посмотрели на себя со стороны! Ну вы же самые настоящие дети!..
* * *Краснов сидел в офисе Снегирёва и пытал Поваляева. Тот, весь взмокший от напряжения, вертел в руках шариковую ручку и отчаянно мотал головой.
— Ну припомни, Витя, круг знакомых. Всех, кого ты знаешь. Куда мог твой хозяин смыться с утра пораньше?
— Ума не приложу, — разводил руками пресс-секретарь. — У него сегодня две встречи назначены с заказчиками. А он… Ничего не понимаю!
Секретарша Настя сидела за выключенным компьютером и красила ногти с невозмутимым видом.
— Ну хорошо, с кем у него сегодня назначены встречи?
— Одна-с генеральным директором американской фирмы Ричардом Сильбербауэром. Мы их дистрибьюторы. Это по поводу пролонгации договора. Вторая встреча с поставщиком шприцев.
— Понятно… — протянул Краснов. — Ну а что у нас с личной жизнью шефа?
Он, надеюсь, не ведёт затворнический образ жизни?
Поваляев замялся. По своей природе пресс-секретарь Снегирёва был стопроцентным трусом. Он боялся всего и вся, но больше всего на свете он боялся потерять работу. А потерять работу, да ещё с плохой характеристикой, для Поваляева было смерти подобно. Во-первых, мест, где есть хороший оклад, не так уж и много, во-вторых, мест, где эти деньги выплачивают регулярно, тоже днём с огнём не сыщешь, ну а в-третьих, службу у Снегирёва двадцатипятилетний пресс-секретарь рассматривал как неплохой старт для будущей карьеры. Поэтому за место Виктор держался изо всех сил. Служакой он был верным и исполнительным, но было одно «но». Родился Виктор Поваляев трусом, и это качество было определяющим в его характере. Трусость была написана у него на лице, и за это его не уважали, и даже сторожа украдкой посмеивались над ним. Поэтому секретарша Настя, услышав вопрос Краснова, скривила рот в ехидной улыбке.
— Понимаете… — начал осторожно Виктор. — В компетенцию пресс-секретаря не входит слежка за собственным шефом. Иван Давидович никогда передо мной не отчитывается…
— Да-да, я понимаю, — поддержал его Краснов, — и все-таки, Виктор, вы бы очень помогли следствию. Ведь неизвестно, куда мог направиться ваш шеф. Может быть, сейчас ему грозит опасность, или…
— Да не скажет он вам, — наконец не выдержала Настя и глубоко вздохнула. — А Иван Давыдович, наверное, у своей балерины. Татьяна её зовут, из Мариинки.
— Настя, вы прелесть! — воскликнул Краснов и бросился к выходу…
— Да бросьте вы…
Андрей на секунду застыл в дверях.
— Если он там — с меня бутылка. Вы что предпочитаете?
— Если вы серьёзно… — Секретарша задумалась. — Тогда — коньяк «Багратион»!
— Замётано!
Глава 9
ЛЮБОВНИЦА
Татьяна Павлова стояла у балетного станка и разминала ноги. Одну комнату в своей квартире она обустроила специально для занятий классикой.
Огромное зеркало, закрывавшее почти всю стену, отражало стройную женскую фигуру в чёрном трико. Закончив занятия, балерина вытерла лоб полотенцем и села на пол, чтобы развязать пуанты. В это время в дверь позвонили, и через несколько секунд Андрей Краснов собственной персоной удивлённо рассматривал необычный дизайн жилой комнаты.
— У вас тут, как в музее… — развёл он руками. Татьяна облокотилась спиной о станок и удивлённо смотрела на незнакомого мужчину, который, довольно бесцеремонно сунув ей в лицо документ, вошёл в квартиру и с видом неандертальца, только что вылезшего из пещеры, рассматривал огромную зеркальную стену.
— Это мне нужно для работы, — пояснила она. — В балете каждое движение должно быть гармонично, поэтому на репетициях необходимо зеркало. Мы должны себя контролировать.
— А-а-а, — протянул Андрей и почувствовал себя полным идиотом.
— Извините, я в коридоре не рассмотрела ваш документ. Нет-нет, не нужно, — остановила она Андрея, попытавшегося вновь вынуть удостоверение, — не нужно. Я просто не запомнила вашего имени-отчества.
— Андрей Викторович Краснов.
— Ага, очень приятно.
— А вы — Татьяна Павлова. Так?
— Да. Чем могу быть полезна вашему ведомству? — Балерина вопросительно наклонила голову.
— Вы, собственно, ничем. Я пришёл по поводу вашего знакомого Ивана Давидовича Снегирёва.
— Ивана? Он что, в розыске? — шутливо спросила она, но в глазах появилась тревога.
— Пока нет. Но мне он очень нужен. А что, его здесь нет?
— Нет, — она отрицательно покачала головой.
— И не было в ближайшие часы?
— Не было в ближайшие часы, — повторила она за Андреем.
— Правда?
— Правда.
Мужчина и женщина испытующе посмотрели друг другу в глаза. Повисла пауза. Наконец Андрей не выдержал и отвёл взгляд. Татьяна засмеялась с видом победительницы.
— Жаль, что вы так рано струсили. Вот Иван держался бы до конца. Ему очень нравится побеждать.
— Мне тоже нравится побеждать, но я с женщинами не воюю.
— А вы знаете, мир вообще не делится на женщин и мужчин. Все мы люди. И в борьбе все едины.
— А вы, оказывается, в битвах почти профессионал, — иронично улыбнувшись, произнёс Краснов.
— Я — актриса. А это очень сложная профессия. Здесь нужно уметь бороться и уметь побеждать.
— Довольно странно слышать это из ваших уст. Вы кажетесь такой хрупкой, почти невесомой… — Он хлопнул себя по лбу. — С вами приятно философствовать, но все-таки давайте вернёмся к нашему делу… Скажите, Татьяна, когда вы в последний раз видели Снегирёва?
Женщина замолчала и отошла к окну. Андрей выжидающе молчал.
— Очень давно, — наконец последовал ответ.
— Как давно? Когда это было? При каких обстоятельствах?
— Два месяца назад. Перед отъездом на гастроли. Он провожал меня в аэропорту, — сухо ответила балерина.
— Это правда?
— Да.
— Татьяна, вы знаете, у Ивана Давидовича Недавно был похищен сын…
— Конечно, знаю!
— А сегодня утром исчез сам Снегирёв. Следствие очень сильно озадачено.
Мне хотелось бы, чтобы вы нам помогли.
— Я вам сказала правду. Если бы вы следили за театральной жизнью, то прекрасно бы знали, что два дня назад наш театр вернулся с гастролей. По приезде я, естественно, была сильно загружена, и у нас не было времени встретиться.
— Он вам звонил? — почти утвердительно произнёс Краснов.
Татьяна опустила голову и вышла из комнаты. Андрей последовал за ней.
Балерина прошла на кухню, открыла холодильник, достала оттуда банку с соком и разлила её содержимое по двум стаканам.
— Выпейте сок, это полезно для здоровья.
— Спасибо. — Краснов выжидал…
* * *Иван действительно звонил ей этой ночью. Татьяна не спала. Она знала, что он позвонит. Уже утром по радио она услышала о похищении сына кандидата в губернаторы Снегирёва и весь день ждала звонка. Кому, как не ей, знающей Ивана Снегирёва два года и бывшей к нему ближе всех, знать, как он относился к своему ребёнку, как дорожил им и заботился о нем. Татьяна с ужасом представляла, что творится в душе у несчастного отца, и сердце её разрывалось от жалости. Но, по негласному уговору, она никогда не звонила ему сама.