Судья Ди за работой

— Покажите мне записку!
— Не могу, потому что я уничтожил её. Как она мне велела.
— Так вы отрицаете, что убили её?
Фан пожал плечами.
— Если вы уверены, что не способны обнаружить настоящего преступника, я, ваша честь, вполне готов сказать, что убил её, просто чтобы помочь вам покончить с этим делом. Я всё равно скоро умру, и мне совершенно безразлично, где это произойдёт — в постели или на эшафоте. Её смерть лишила последнего смысла моё жалкое существование. Другая же моя любовь, моя кисть, покинула меня давным-давно, похоже, что долгая болезнь разрушила творческий дар. С другой стороны, если вы думаете, что способны выследить безжалостного изверга, убившего эту невинную женщину, тогда я не вижу ни малейшей причины запутывать дело признанием в преступлении, которого не совершал.
Судья Ди, задумчиво подёргивая ус, окинул художника долгим взглядом.
— Обычно послания госпожи Хо передавал вам уличный мальчишка?
— Нет, ваша честь. Записки всегда приносила её служанка, да и просьба уничтожить письмо появилась впервые. Но у меня нет сомнений в том, что это была её рука: я хорошо знаком с её почерком и манерой письма. — Ужасный приступ кашля прервал его речь. Он вытер рот бумажным платком, взглянул безразлично на сгустки крови и продолжил: — Представить себе не могу, что за неотложное дело она хотела со мной обсудить. И кто мог желать её смерти? Я знаю её и её семью более десяти лет и уверен, что у них во всём мире не было врагов! — Он принялся теребить ус. — Её замужество оказалось вполне удачным. Хо немного скучноват, но он искренне любит её, всегда добр и внимателен. Никаких разговоров о наложнице, хотя она не родила ему ребёнка. И она тоже любила и уважала его.
— Что не помешало ей продолжать встречи с вами за его спиной, — сухо заметил судья. — В высшей степени предосудительное поведение для замужней женщины. Не говоря уж о вас!
Надменно взглянув на судью, художник проговорил ледяным тоном:
— Вам не понять. Вы опутаны сетью пустых обычаев и бессмысленных правил. Уверяю вас, в нашей дружбе не было ничего предосудительного. Единственной причиной, по которой мы скрывали наши встречи, были старомодные взгляды на жизнь господина Хо. Он истолковал бы наши отношения так же превратно, как это делаете вы. Мы не желали причинять ему боль.
— Какая трогательная забота! Раз вы так хорошо знали госпожу Хо, то, несомненно, поведаете мне, почему в последнее время она часто была в подавленном настроении?
— О да. Суть в том, что её отец, отставной староста, не слишком умело распоряжался своими финансами и оказался весь в долгах перед тем богатым судовладельцем — Хуа Минем. Уже около месяца этот бессердечный ростовщик понуждает старика передать ему землю в счёт погашения долга, но староста хочет сохранить её. Эта земля испокон веков принадлежала его семейству, а кроме того, он чувствует свою ответственность за благоденствие крестьян-арендаторов. Хуа же по семь шкур сдерёт с этих несчастных! Старик умолял Хуа подождать окончания жатвы, когда он сможет заплатить хотя бы чудовищные проценты. Но Хуа настаивал на немедленном возвращении долга, так как в этом случае земля достанется ему за гроши. Госпожа Хо очень переживала за отца, она дважды просила меня проводить её на встречу с Хуа. Она делала всё возможное, чтобы убедить его не требовать немедленного платежа, но эта грязная крыса соглашался, только если она с ним переспит!
— Господин Хо знал об этих посещениях?
— Нет. Мы понимали, насколько тяжело ему будет услышать, что его тесть находится на грани разорения, а он ничего не сделал, чтобы помочь старику. Знаете, у господина Хо нет собственного капитала. Он может рассчитывать лишь на скромную пенсию.
— Вы оба проявляли просто чудеса доброты по отношению к господину Хо!
— Он заслужил её, он порядочный человек. Единственная вещь, которую он не мог дать своей жене, — это духовное общение, и она искала его со мной.
— Я никогда не встречал столь вопиющего отсутствия элементарных основ морали! — с отвращением воскликнул судья. Он встал и отдал приказ судейскому врачу: — Препроводите этого человека к начальнику стражи. Его следует отправить в тюрьму как подозреваемого в убийстве. После этого вы со стражниками перевезёте труп госпожи Хо в судебную управу и произведёте самое тщательное вскрытие. Доложите мне сразу, как закончите. Я буду в своём кабинете.
И он удалился, гневно потряхивая рукавами одеяния.
IV
Господин Хо и два судовладельца ждали в кабинете судьи Ди; с ними был судейский писарь. Они хотели встать, когда вошёл судья, но он жестам велел им оставаться на своих местах. После чего занял кресло за своим столом и попросил писаря наполнить чашки.
— Всё устроено, ваша честь? — спросил господин Хо безжизненным голосом.
Судья Ди опустошил свою чашку, затем облокотился на стол и медленно произнёс:
— Не совсем, господин Хо. У меня для вас плохие новости. Я выяснил, что ваша жена не покончила с собой. Она была убита.
Господин Хо вскрикнул. Господа Хуа и Йи обменялись изумлёнными взглядами. Затем господин Хо выдавил из себя:
— Убита? Кто это сделал? И зачем, во имя Неба?
— Улики указывают на художника по имени Фан.
— Фан? Художник? Никогда не слышал о нём!
— Я предупреждал вас, что принёс дурные вести, господин Хо. Очень дурные. До того как вы вступили в брак со своей женой, она поддерживала дружеские отношения с этим художником. После замужества они продолжали тайком встречаться в садовой беседке. Вероятно, в конце концов он ей надоел, и ваша супруга решила положить конец порочной связи. Зная, что весь день вы проведёте здесь, она могла послать Фану записку с просьбой о встрече. А если впоследствии она заявила, что бросает его, он вполне мог убить её.
Хо, поджав губы, уставился в одну точку. Йи и Хуа выглядели смущёнными; они было попытались встать и оставить судью с Хо наедине. Однако судья Ди жестом, не допускающим возражений, велел им оставаться на своих местах. Наконец господин Хо перевёл взгляд на судью и спросил:
— Как этот злодей убил её?
— Её ударили в висок и, бесчувственную, удавили, подвесив за шею на балке. Убийца опрокинул чайник, тем самым зафиксировав, что мерзкое его деяние было совершено в половине пятого или около того. Могу добавить, что примерно в это время свидетель видел художника Фана слоняющимся у калитки вашего сада.
Тут в дверь постучали. Вошёл судебный врач и передал судье бумагу. Быстро просмотрев отчёт о вскрытии, судья убедился, что причиной смерти послужило медленное удушение. Помимо синяка на виске, на теле не оказалось никаких следов насилия. Женщина была на третьем месяце беременности.
Судья Ди неторопливо свернул бумагу и сунул в рукав. Затем он обратился к судебному врачу:
— Вели начальнику стражи освободить мужчину, которого он заключил в тюрьму. Но пусть этот человек не уходит, а подождёт в караульном помещении. Возможно, позже я задам ему несколько вопросов.
Когда судебный врач удалился, господин Хо вскочил с места и прохрипел:
— Если ваша честь разрешит, я позволю себе откланяться. Я должен…
— Не сейчас, — прервал его судья. — Сначала я хочу задать вам один вопрос, Здесь, при господах Хуа и Йи.
Хо вновь уселся с озадаченным видом.
— Вы оставили свою жену в беседке примерно в два часа, господин Хо, — начал судья Ди. — И потом находились в этом кабинете до пяти, когда ваш управляющий прибыл с сообщением о кончине вашей жены. Она могла умереть в любое время между двумя и пятью часами. И всё же, когда я сообщил вам о её самоубийстве, вы сказали: «Всего через несколько часов после того, как я попрощался с ней…» — как подтвердят господа Хуа и Йи. Откуда вы знаете, что она умерла примерно в половине пятого?
Хо не ответил и, вытаращив глаза, уставился на судью. Судья Ди продолжил неожиданно суровым голосом:
— Тогда я расскажу вам! Потому что когда в два часа, сразу после ухода служанки, вы убили свою жену, то намеренно выплеснули чай на часы-курильницу. Видимо, вы считаете меня достойным противником — весьма признателен. Вы понимали, что если я осмотрю место преступления, то обнаружу истинную причину смерти вашей жены и благодаря часам-курильнице сделаю вывод, что всё произошло около половины пятого. Вы также решили, что рано или поздно я узнаю, что примерно в это же время Фан был у калитки сада — его привела туда посланная вами фальшивая записка. Это был ловкий план, Хо, достойный знатока криминалистики. Но искусная подделка вас и погубила. Вы сказали себе: меня никогда не заподозрят, потому что есть бесспорное указание на половину пятого как на время убийства. И тут этот нечаянный промах насчёт «всего нескольких часов после того, как я попрощался с ней». В тот момент оговорка не показалась мне странной. Но как только я понял, что, если Фан не убивал, значит, убийца — вы, я вспомнил эти слова, и они стали решающим доказательством вашей вины. Пять Благоприятных Облаков оказались для вас не слишком благоприятными, господин Хо!