Шестой уровень

   — Вызовут, — сказало дуло. Так, во всяком случае, показалось Вене, потому что в темноте он человека не видел.
   — Вот, блин, — разозлился Митяй. — Смотри, куда япошки наших засунули. Это же лепрозорий какой-то.
   — Не, я был в лепрозории — там чисто, — сказал Гладий.
— И что ты там делал? — удивился Митяй.
— Санитаром работал.
— Входит один, — снова сказало дуло.
На сей раз в дыру нырнул Турецкий.
   И оказался в довольно просторном помещении, где работал кондиционер, было светло и даже уютно.
   Татуированный сидел на краешке стула, подобострастно глядя на мордатого дядьку, пьющего дымящийся чай.
   —  Че надо? — по-купечески отхлебнув из блюдца, спросил мордатый.
   — Дела у нас, командир, тут серьезные. Надо кое с кем поговорить по душам. Да боюсь, у собеседников наших душу эту ничем не проймешь. Разве пушкой.    
— Пушек нет, — отрубил мордатый.
— А маленьких таких, чтоб в кармане уместились?
— А что ж вы, ребята, из России — и без оружия?
— Неопытные мы, таможни опасались.
   — Не, вы как раз опытные. Тут таможня бдительная. И сколько вам надо и чего?
   — Нам надо десяток пистолетов, пару автоматов и штуки две хороших карабинов.
— Взрывчатые вещества не интересуют?
— Нет.
   — Вот видишь, Тетка, — повернулся к татуированному мордатый, — кого ты мне привел? Это же гэбэшник, как пить дать. Его взрывчатые вещества не интересуют. Его маленькие пушки интересуют. Ну вот она одна у тебя на затылке.
   Александр даже не стал поворачиваться. Он знал, что давно уже на мушке. Правда, он надеялся, что ребята в случае чего придут на подмогу. Турецкий спокойно улыбнулся. Но мордатый разгадал его мысли:
   — А, ты про дружков своих — так они тоже все «сфотографированы», — осклабился мордатый.
   — Ты сколько в Японии живешь?— спокойно, даже заставив себя зевнуть, спросил Турецкий.
— Долго, сынок, долго.
   — А бизнесу по-японски, видишь, не научился. Они же как — они же в ножки кланяются, они улыбаются тебе, сакэ предлагают, гейш там разных, а ты дуло в затылок. Нет, дружок, в Японии ты не прижился, да и от России уже отлип. По-русски ты тоже забыл, как дела делаются. Думаешь, всех моих ребят «сфотографировал»? Дурак ты мордатый. У меня вокруг «коммуны» бойцы давно тебя «фотографируют». А будь я гэбэшником, так давно бы тебя и твоих придурков — придурков, потому что при дураке служат, — похватал бы. Ну так как? Будешь торговать или дурью маяться?
   Турецкий, конечно, блефовал, но напор был такой, что мордатый скукожился. Он о чем-то быстро по-японски переговорил с татуированным. Снова обернулся к Александру.
— Ты мне не нравишься, — сказал он зло.
   — А ты со мной не живи, — лениво ответил Турецкий. — Ты мне продай, что просят, и забудь.
   Турецкому действительно было скучно, потому что знал наперед — продаст мордатый оружие, никуда не денется. Так только хорохорится, цену набивает. С чего ему тут жить, если не рисковать? Компьютеры он собирать никогда в жизни не научится.
— Ладно, — смягчился хозяин. — Убедил.
   — Да не очень и старался, — вбил-таки свой гвоздь Александр. — Пойдем лучше, товар покажешь...
   Да, это была настоящая «левелская» работа, только куда сложнее и опаснее.
   Автоматы Калашникова уже стали дурной приметой всяких гадких дел. Здесь их было навалом. Как они сюда попали — неизвестно. Впрочем, догадаться тоже нетрудно: разобрали на части и перевезли из распадающейся российской армии. Это был целый склад. Даже пулеметы, даже огнеметы, не говоря уж про гранатометы, пистолеты, винтовки всех видов и калибров, ножи и кастеты.
   Ребята выбирали оружие умело. Не гнались за дорогим, отбирали, что называется, проверенное в боях. Моментально разбирали, щелкали затворами, слушали спусковые механизмы, как настройщики слушают фортепиано.
   В конце концов отобрали нужное — двенадцать, пистолетов, три автомата, две винтовки с оптическим прицелом, а Кирюха захотел еще и «беретту» с лазерной наводкой.
   «Ну пусть побалуется, — подумал Турецкий, — хотя хватит ли денег?»
   — Пять штук баксов, — просмотрев набранное командой, сказал татуированный.
   — Какие пять?! Две! Ты что?!— по-настоящему взъярился Митяй. — Это же секонд-хэнд, подержанное барахло!
   И вот тут нашла коса на камень. Торговаться татуированный умел. Митяю удалось сбить цену всего на тысячу.
— Ну, ребята, где «бабки»? — снова выступил мордатый.
   — У нас, родимый, кредитные карточки, — пошутил Кирюха. — Где тут у тебя банкомат?
   — Мы что, действительно похожи на идиотов, что будем таскать с собой такие «бабки»? — угрюмо уставился на мордатого Веня.
— Грузи товар, поехали с нами. У нас деньги в банке.
— В каком еще банке? — вытаращил глаза мордатый.
   — «Манхэттен экспресс», — ответил Александр, словно только такими престижными банками всю жизнь и пользовался.
   Знал бы мордатый, что у него, у Турецкого, стоял во дворе никудышный «жигуленок», а на новую машину он даже наскрести был не в силах.
   «Девичья фамилия матери Чеснокова, — сказал Чернов, — это будет код».
   Код получился громоздкий, потому что девичья фамилия матери Андрея была Волошина. Банк «Манхэттен экспресс» нашли сразу. Мордатый неплохо знал город. Да еще делился по дороге всякими японскими особенностями. Скажем, хоть гаишников они ни одного не видели, но за каждой машиной установлено самое пристальное фото- и телевизионное наблюдение. Но русские и тут приспособились. С утречка надо просто покрыть лаком для волос номер машины, он бликует, камеры его не фиксируют, а ты нарушай, сколько душе угодно.
   Это здание даже среди длиннющих небоскребов делового центра Осаки выделялось своей мощностью и даже нахальностью. Ну как и положено американцам.
   Но сервис был японский, кланялись в ножки от самого прохладного порога до стойки, где Турецкий назвал номер — 31512152510141.
.Для верности он еще написал его на бумаге.
   Менеджер низко поклонился Александру, а заодно и его друзьям и побежал куда-то в контору искать номер счета.
   Не было его долго. Ребята успели попить кофе и коку, покурить, Кирюха ухитрился даже завязать непринужденную беседу с какой-то кассиршей; уж на каком языке они говорили — загадка, но обоим было очень весело. Только мордатый все время потел, хотя в банке было очень прохладно и приятно, не то что на уличном пекле.
Наконец менеджер вернулся, низко поклонился всем опять и сказал:
— У нас нет такого счета.
   Если бы мраморный пол банка сейчас треснул и провалился, Турецкий удивился бы меньше.
   —  Как нет? — спросил он по-английски. — Не может быть. Вы хорошо проверили?
   Служащий все кивал, хотя вряд ли понимал слова, но Понимал растерянность клиента.
   — Ну-ка, ребята, — собрал Александр в кучку ребят, — давайте снова посчитаем — Волошина. Вэ — а, б, в — три, да?
— О — пятнадцать, — вставил Веня.   
— Л — двенадцать...
Пересчитывали много раз, выбрасывали «е» и «и» — посылали менеджера еще и еще раз. Пусто. С мордатого пот уже просто ручьем катился.
— No money, — каждый раз говорил менеджер, — sorry.
— Тяжело в деревне без нагана, — уже в который раз за этот день сказал Кирюха, и все были с ним согласны. Это было уже не смешно — это было плохо.