Конкурс на тот свет
Бинокль для слежки, возбуждающий журнал с голыми красотками и суровый ошейник с плетью – эти находки в кабинете Павленко ужаснули Заколова.
Бедная Света! Что с ней сделал этот извращенец?
Додумать тревожную мысль Тихон не успел. Снаружи послышались шаги и скрежет ключа, вставленного в замок. Тихон резко задвинул нижний ящик и спрятался под стол.
В комнату вошли двое – Тихон услышал тихий скрип кожаных туфель и стук каблучков.
– Что вы от меня хотите? – раздался голос Павленко. – Вы бы еще на заседание комиссии ворвались и стали там просить меня за свою дочь. Надо же соображать, что делаете!
– Простите, Владлен Валентинович, простите, – отвечал женский голос. – Я так переживаю за нее. Вы ведь в прошлом году помогли одной моей знакомой. А я заплачу вам больше. Так сказать, с поправкой на инфляцию и возросшие трудности.
– Какая инфляция? – с чувством возмутился Павленко. – Откуда только такие слова берете? Это на загнивающем Западе инфляция, а у нас – плановое поступательное развитие народного хозяйства. Различать надо! А вот насчет возросших трудностей – это да! Половину членов комиссии из Москвы прислали. Почти все незнакомые. Я не могу рисковать своим положением.
– Вы же председатель комиссии. Они вам подчиняются.
– Сегодня подчиняются, а завтра – кляузу в партком. Да не в местный – тут я главный, а на верх в Московский! Риск огромный. Всего можно лишиться.
– Так и деньги немалые, придумайте что-нибудь. Вы такой умный, Владлен Валентинович. Я не переживу, если моя дочь не поступит.
– Первый-то экзамен у нее на троечку, на троечку…
– Да если б она была отличница, Владлен Валентинович, разве я бы вас просила. Вот, это вам.
– И конкурс в этом году наивысший… Тут на стуле оброните… В этом году все экзамены письменные, любую оценку легко проверить… Не знаю, что и придумать, чтобы вам помочь… Знаете что, возьмите-ка стержень. И пусть ваша дочь все экзамены только им пишет. И побольше места пустого на страницах оставляет. Чтобы можно было подправить таким же стерженьком.
– Огромное спасибо, Владлен Валентинович.
– И не подходите вы больше ко мне при посторонних.
– Конечно, конечно, Владлен Валентинович. Я буду осторожна. До свиданья.
Стук каблучков отрезал щелчок дверного замка.
Тихон сидел в нише под столом в очень неудобном положении и надеялся только на то, что Павленко скоро выйдет. Но тот явно не спешил – послышалось шуршание конверта, хруст пересчитываемых купюр. Довольный голос произнес: «Недурно», и председатель приемной комиссии сделал несколько шагов, но не к выходу, как хотелось Тихону, а прямо к столу.
Тихон слышал, как мягкие туфли приближаются к его укрытию. Вот он их уже видит – новые светло-серые с дырочками по бокам. На них небрежно лежат манжеты бежевых брюк, а безупречно отутюженные штанины уходят вверх. Где-то там над крышкой стола они соединяются, и их обладатель сейчас отставит кресло, потом сядет, придвинется поближе и неизбежно натолкнется своими туфлями на Тихона.
Тогда, прости-прощай институт, а глядишь, еще и кражу припишут. «Эх, зачем я ушел с поста? – мелькнула запоздалая мысль у Тихона. – Как там Сашка? А вдруг, я и его подвел!»
Евтушенко, прижавшийся ухом к двери в подвал, ощутил твердый шлепок по спине. Сашка вздрогнул и оглянулся.
– Милок, ты чего тут с дверью лобзаешься?
Перед ним стояла пожилая женщина в синем халате уборщицы. Не дождавшись ответа, она поинтересовалась:
– Ты часом не тронулся? От нынешних мудреных учебников, можно с ума съехать. Ей Богу! Если сверх меры переусердствовать.
– Я… – хотел оправдаться Сашка, но в это момент его глаза округлились. Он понял, что за звук доносился из подвала! Ничего хорошего для Светы тихий скрежет не предвещал. Нервный озноб прошел по телу, Сашка нетерпеливо спросил: – Как открыть эту дверь?
– А мне она на что? Я сюда за черенком пришла. Швабру удобную давеча сломали, а еще на ученых учатся! Как мне полы-то теперь мыть?
Саша обратил внимание, что под лестницей лежало несколько веников для уборки улицы, лопаты, грабли и еще какой-то инвентарь.
– А ключ от двери у кого?
– Мне эта створка без надобности. Завхоз, Виктор Парамонович в отпуске. Сейчас всем Владлен заправляет, у него надо спрашивать.
– Владлен – это Павленко? – уточнил Саша.
– Владлен – это Владимир Ленин. Теперь так красиво детишек не называют. А вот раньше и Октябринами записывали, и Сталинами… – начала было вспоминать уборщица, но, видя, что парень уходит, затараторила: – Владлен у нас один – Павленко! Ему имя очень правильное дали, он секретарь партийной организации. Я в ней тоже состою, а не в ЖЭКе среди отставников, – гордо добавила она.
Евтушенко вышел во двор и подбежал к окну, где должен был дежурить Заколов. Он распознал звук, доносившийся из подвала, и это полностью доказывало его предположение. Связанная Света находится там. Ее надо срочно спасать!
Однако Тихона на месте не оказалось. Сашка заглянул в распахнутое окно. Из холла все разошлись, а дверь приемной комиссии была приоткрыта. «Павленко вышел, и Тихон за ним следит, – рассуждал Сашка. – Около той двери, где был я, они не появлялись. Значит, Павленко наверху, или есть другой способ попасть в подвал. Если маньяк там, дорога каждая минута!»
Сашка обежал здание. Другого входа в подвал не было, но от институтского корпуса к строящемуся спортзалу вела траншея с трубами. Дыра в цоколе была достаточно большой, и Саша легко протиснулся в черный проем.
Очутившись в темном помещении, он на минуту остановился, чтобы глаза привыкли к густому мраку. Хрупкие очки здесь ему показались явно лишними, он сунул их в карман. Главное – снова услышать этот звук, и определить направление поиска, ведь там пленница!
Саша прислушался. Ничего кроме легкого хруста то ли раздавленных песчинок, то ли шороха задетой рукавом стены. Ему даже показалось, что это он сам переступил с ноги на ногу. Постепенно он стал различать очертания труб, идущих вдоль низкого потолка, хлам на полу и черную арку в правой стене. Он выставил вперед руки, непроизвольно распахнул глаза и двинулся к проему.
Где-то там, в темных глубинах должна быть Света. Сомнений быть не могло! Звук, который он слышал, был металлическим скрипом панцирной кровати, когда на ней кто-то ворочается. Саша представил девушку с кляпом во рту, привязанную к ржавому железному каркасу. Она дергается, пытается выпутаться, но ей не хватает сил, ведь прошло почти двое суток. А вдруг, рядом с ней насильник Павленко. Ведь неспроста Света затихла. Ну что же, он готов к встрече с ним! Именно для этого он и снял очки.
Саша двигался к темному проему, высоко поднимая ноги, чтобы ничего не задеть. Пыль лезла в глаза и предательски щекотала в носу. Саша старался ступать осторожно, чтобы не обнаружить себя раньше времени, но зуд в носоглотке становился все нестерпимее. Когда он подошел к проему и сделал первый шаг внутрь, в носу так засвербило, что он громогласно чихнул, ткнувшись подбородком в грудь.
…И тут же потерял сознание и свалился на бетонный пол.
Он даже не успел понять, что кто-то, спрятавшийся за стеной, ударил его по голове.
Тревожная мысль о Сашке у Тихона не успела оформиться в нечто конкретное. Сидя под столом в кабинете Павленко, он старался не дышать и с ужасом видел, как серые скрипучие туфли остановились прямо перед носом. Сверху раздался звук выдвигаемого ящика. В него, что-то положили, и ящик с тихим визгом задвинулся внутрь.
«Неужели уйдет?» – мелькнула у Тихона спасительная мысль. Но ненавистные туфли, постояв в раздумье бесконечно долгие секунды, небрежно отодвинули одной штаниной кресло, заставили согнуться колени. Старая кожа скрипнула под тяжестью седока, ноги сдвинулись, и узкие носки туфель безжалостно устремились прямо в лицо Тихона.
В доли секунды он осознал, что сейчас его присутствие будет раскрыто. Тихон сидел под столом в позе бегуна в низком старте. Будь, что будет!