Голос скрипки

Исчез и снова появился:
- Господин начальник полиции в настоящий момент занят. Прошу, я провожу вас в приемную. Хотите кофе, еще что-нибудь?
- Нет, спасибо.
Доктор Латтес снова исчез, предварительно одарив его широкой покровительственной улыбкой. Монтальбано был уверен, что начальник полиции приговорил его к медленной и мучительной смерти. Возможно, к удавке.
На столике в убогой приемной лежали еженедельник «Христианская семья» и газета «Римский обозреватель», [Периодические издания Ватикана.] очевидный знак присутствия в управлении полиции доктора Латтеса. Взяв в руки журнал, комиссар начал читать статью Тамаро.
- Комиссар! Комиссар!
Кто-то тряс его за плечо. Он открыл глаза, перед ним стоял полицейский.
- Господин начальник полиции вас ждет.
О Господи! Он глубоко заснул. Посмотрел на часы, было восемь. Эта сволочь продержала его в приемной два часа.
- Добрый вечер, господин начальник полиции.
Аристократ Лука Бонетти-Альдериги не ответил. Не подавая признаков жизни, сидел, уставившись в монитор своего компьютера. Комиссар обозрел непокорную шевелюру своего начальника, густую-прегустую, со здоровым вихром на макушке, закрученным наподобие сухих коровьих лепешек на полях. Точная копия того сумасшедшего психиатра, который организовал этнические чистки в Боснии.
- Как его звали?
Осознал, хотя и с опозданием, что, не вполне проснувшись, говорит вслух.
- Как звали кого? - спросил начальник полиции, соизволив наконец-то оторвать глаза от компьютера и посмотреть на комиссара.
- Не обращайте внимания, - сказал Монтальбано.
Начальник полиции продолжал смотреть на него со смешанным выражением презрения и жалости, видимо, подметив в комиссаре недвусмысленные признаки старческого слабоумия.
- Я буду с вами предельно откровенен, Монтальбано. Я о вас невысокого мнения.
- И я о вас тоже, - сказал комиссар не моргнув глазом.
- Ну вот и хорошо. Теперь между нами все ясно. Я вызвал вас, чтобы объявить, что отстраняю вас от расследования убийства синьоры Ликальци. Вместо вас его будет вести доктор Панцакки, начальник оперотдела, который, между прочим, по долгу службы и должен заниматься этим делом.
Эрнесто Панцакки был ближайшим соратником Бонетти-Альдериги, которого тот перетащил за собой в Монтелузу.
- Могу я узнать, почему, даже если мне на это наплевать?
- Вы совершили недопустимую небрежность, которая создала серьезные трудности для доктора Аркуа.
- Это он в рапорте написал?
- Нет, в рапорте не написал, не захотел по своему великодушию вам вредить. Но потом раскаялся и все мне рассказал.
- Ох уж мне эти раскаявшиеся! - не сдержался комиссар.
- Вы имеете что-то против раскаявшихся? [Это выражение связано с борьбой против мафии, которая в последнее время проводится в Италии, и с программой защиты свидетелей, породившей сотни перебежчиков, так называемых раскаявшихся (pentiti).]
- Да ладно!
И вышел не попрощавшись.
- Я приму меры! - крикнул ему вслед Бонетти-Альдериги.
Экспертно-криминалистический отдел располагался в подвальном помещении.
- Доктор Аркуа на месте?
- В своем кабинете.
Вошел без стука.
- Добрый вечер, Аркуа. Меня тут начальник полиции вызвал. Вот по дороге решил зайти к вам, узнать, есть ли новости.
Ванни Аркуа было явно не по себе. Но он подумал, что Монтальбано еще ничего не знает о своем отстранении от дела, и решил сделать вид, будто ничего не произошло.
- Убийца тщательно уничтожил все следы. Но мы все же нашли много отпечатков. Хотя они наверняка не имеют ничего общего с убийством.
- Почему?
- Потому что все они принадлежат вам, комиссар. Вы, как всегда, чрезвычайно неосторожны.
- Кстати, Аркуа, вы знаете, что донос - это грех? Спросите у доктора Латтеса. Опять вам придется каяться.
- А, синьор дохтур! Вот опять снова звонил синьор Каконо! Говорит, что вспомнил одну вещь, очень может быть важную. Номер я записал вот на энтом листке.
Монтальбано глянул на четвертушку бумаги и почувствовал, как все у него зачесалось. Катарелла написал цифры так, что тройка казалась пятеркой или девяткой - двойка четверкой, пятерка - шестеркой, и так далее в том же духе.
- Катаре, да какой это номер-то?
- Ну тот самый, синьор дохтур. Номер Каконо. Какой написан, такой и есть.
Прежде чем дозвониться до Джилло Яконо, Монтальбано попал в бар, пообщался с семьей Якопетти, с доктором Бальцани.
Четвертую попытку предпринял уже от отчаяния.
- Алло? С кем я говорю? Я комиссар Монтальбано.
- А, комиссар! Хорошо, что вы мне позвонили, я как раз выходил из дома.
- Вы меня искали?
- Я вспомнил одну деталь, не знаю, пригодится или нет. Мужчина, который вышел из «твинго» и направлялся к коттеджу вместе с женщиной, нес чемодан.
- Вы уверены?
- Абсолютно.
- Типа кейса?
- Нет, комиссар, довольно большой. Однако…
- Да?
- Однако у меня сложилось впечатление, что мужчина нес его как-то легко, словно внутри почти ничего не было.
- Благодарю вас, синьор Яконо. Когда вернетесь, дайте о себе знать.
Поискал по справочнику и набрал номер супругов Вассалло.
- Комиссар! Сегодня после обеда, как мы договаривались, я приходил к вам в комиссариат, но вас не застал. Ждал довольно долго, но потом мне пришлось уйти.
- Прошу меня извинить. Послушайте, синьор Вассалло, вечером в прошлую среду, когда вы ждали синьору Ликальци на ужин, кто вам звонил?
- Ну, один мой друг из Венеции и дочь, которая живет в Катанье, но это вам не интересно. Ах да, именно это я и хотел сказать вам сегодня: два раза звонил Маурицио Ди Блази. Незадолго до девяти и сразу после двадцати двух. Искал Микелу.
Неприятный осадок после встречи с начальником полиции следовало прогнать вкусной едой. Ресторанчик «Сан Калоджеро» был закрыт, но он вспомнил, что, по словам одного знакомого, прямо при въезде в Йопполо-Джанкаксио, поселок в двадцати километрах от Вигаты, если ехать в глубь острова, была недурная харчевня. Монтальбано сел в машину. Ему повезло, он сразу нашел харчевню, называлась она «Привал охотника». Естественно, никакой дичи там не подавали. Хозяин, кассир и официант в одном лице, с закрученными вверх усами, немного похожий на короля Виктора Эммануила II, первым делом поставил перед ним внушительную порцию капонаты [Капоната - сицилийское блюдо из поджаренных на оливковом масле овощей, заправленных кисло-сладким соусом.] - просто объедение. «Доброе начало ведет к хорошему концу», - писал Боярдо, и Монтальбано решил положиться на волю судьбы.
- Что заказывать будете?
- Несите по вашему выбору.
Виктор Эммануил улыбнулся, оценив доверие.
На первое подал восхитительные макароны под соусом «живой огонь» (соль, оливковое масло, чеснок, сушеный красный перец в изрядном количестве), который комиссару пришлось залить белым вином. На второе - хорошая порция баранины по-охотничьи с чудесным ароматом лука и душицы. И наконец, десерт из овечьего творога со стаканчиком анисового ликера, улучшающего пищеварение. Заплатил по счету сущую ерунду, обменялся с Виктором Эммануилом рукопожатием и улыбкой:
- Прошу прощения, а повар у вас кто?
- Супружница моя.
- Передайте ей мои комплименты.
- Непременно.
На обратном пути, вместо того чтобы взять курс на Монтелузу, он поехал по дороге на Фьякку, поэтому добрался до Маринеллы не с той стороны, как обычно, когда ехал через Вигату. Потратил лишних полчаса, зато не пришлось проезжать мимо дома Анны Тропеано. Как пить дать, остановился бы, не удержался и выставил себя дураком перед молодой женщиной. Позвонил Мими Ауджелло.
- Тебе лучше?
- Какое там.
- Слушай, завтра утром оставайся дома. Мы этим делом больше не занимаемся, так что я пошлю Фацио, пусть проводит доктора Ликальци.