В пустыне Мохаве

Люди чувствуют, когда что-то должно случиться: игра почти прекратилась за те несколько минут, как я вошел. Считая того, первого, который сразу скинул карты, ушло уже человек двенадцать. 
Но Сэндмену Дайеру нравилось слушать о своих подвигах. Он уселся поудобнее, заказал выпивку и начал вспоминать прошедшие деньки. Я, однако, понимал, что чем больше народа уйдет, тем меньше у меня шансов остаться в живых. Дайер не особенно заботился о свидетелях. Если ему вдруг вздумается убивать, ничто в мире его не остановит. Это было какое-то сумасшествие. 
А самое худшее в том, что он действительно стреляет быстро и метко. 
Мы продолжали разговаривать, пока я не осознал, что пора отпускать быка. То есть, я хочу сказать, что держал быка за хвост и был в безопасности до тех пор, пока не отпустил его, но когда-нибудь его придется отпустить и лучше выбрать для этого свое собственное время, а не ждать, когда он вырвется. 
Поэтому я, в конце концов, сказал: 
- Ну, приятно было повидаться с тобой, но мне пора обратно в Аризону. Если отдашь золото, я тотчас уйду. 
Выражение его лица чуть-чуть изменилось, веки слегка дрогнули, когда до него дошло, что я сказал. Наш разговор немного успокоил окружающих. Они расселись по залу и болтали между собой за выпивкой в уверенности, что больше ничего не случится. Они не знали Дайера так хорошо, как я. 
- Ну конечно! - Он улыбнулся с гостеприимностью голодного койота. - Я все время собирался вернуть его тебе. - Он обернулся к человеку за стойкой бара. - Джо, открой сейф и принеси сюда тот мешочек с золотом. 
И тут я понял. 
Он выстрелит, когда я протяну руку за мешочком... или когда буду открывать дверь. Скорее всего - последнее, потому что ему захочется сыграть на публику. Он может выстрелить мне в спину, но, вероятнее всего, вытащит револьвер, когда я буду уходить, а потом окликнет и выстрелит в грудь. 
В уме я просчитал шаги до двери. Много... слишком много. 
Вдруг я понял кое-что еще. Лучи послеполуденного солнца падали в окно над нами, и когда я дойду до середины зала и обернусь, солнце будет светить прямо мне в глаза. 
Вряд ли Дайер рассчитал это с самого начала, хотя нельзя поручиться и за это. Разговор, который, как я считал, должен расслабить его и снять напряжение, мог служить лишь для того, чтобы оттянуть время до этого часа. 
Ведь Сэндмен Дайер знал, что я тоже хорошо стреляю. 
Дайер говорил негромко, и нас слышали только те, кто находился поблизости. Ленивый разговор на другом конце зала продолжался, и я услышал, как Джо закрыл дверцу сейфа и пошел к нам. Он поставил золото перед Дайером и вернулся за стойку. 
Теперь нельзя терять времени. Наклонившись над столом, я сказал: Спасибо, Сэнди, - и взял золото... левой рукой. 
Он улыбался, в его глазах плясали дьявольские огоньки, которые я так хорошо знал. Я увидел, что от него не ускользнула ни левая рука, ни правая, лежащая на краю стола. 
А затем я встал. 
Все ждали от Дайера одного слова или движения, чтобы прикончить меня и набить свинцоом так, что мою могилу можно будет застолбить как свинцовую шахту. 
Неожиданно я протянул руку и немедленно понял, что это ошибка. Я рассчитывал не выпускать его руку и довести до двери, но как только я ее вытянул, тут же понял, что сейчас он будет стрелять. Убить меня в то время, как я протягивал руку для рукопожатия, доставило бы этому сумасшедшему дьяволу несказанное удовольствие. 
Он легко вскочил на ноги, начал было протягивать мне руку, а затем уронил ее на револьвер. 
Моя рука была вытянута - слишко мдалеко от оружия - поэтому я попытался толкнуть его в грудь, но Дайер отступил на шаг и наткнулся на свой стул. 
В этот момент, когда он на секунду потерял равновесие, я закрыл лицо левой рукой и бросился в переулок через окно. 
Можете поверить - я сильно рисковал, но мне повезло: я вышиб раму плечом и растянулся в переулке. В падении я выхватил револьвер, лежа поднял его и взвел курок. 
И вот Дайер, ярко освещенный полуденным солнцем, появился в окне. Его револьвер полыхнул пламенем, но он рассчитывал увидеть меня на ногах, поэтому прицелился слишком высоко. В то же мгновение я выстрелил, взвел курок и снова выстрелил - все так быстро, что два грохочущих выстрела слились в один. 
Дайер согнулся, словно кто-то ударил его поддых, и снова рыкнул его револьвер, когда палец конвульсивно сжался на спуске. 
Вскочив на ноги, я выпустил еще 2 пули в тело Дайера, в то время как оно исчезало за окном. Этого человека я хотел видеть только мертвым. 
Изнутри послышался топот бегущих людей, затем их остановил знакомый голос. 
- Оставьте его. - Это был Нолан Саккетт. - Вы, ребята, стойте там, где стоите. 
Нагнувшись, я нащупал мешок с золотом, поднял его и подошел к окну. Мертвый Дайер лежал на полу, а до его людей стало доходить, что драться-то уже не за что. 
- Кто-нибудь еще хочет вступить в игру? - спросил я. - Свободные места есть! 
Кажется, ни у кого из них на руках козырей не было, поэтому все вели себя тихо. Я сказал Нолану: - Я уезжаю. Поедешь со мной? 
- Пошел ты к черту, - вежливо ответил он. 
 
ГЛАВА 9 
Иногда совершенно дурацкие поступки могут спасти жизнь. 
Когда я собрал и взнуздал лошадей, мне не жадь было уезжать из города. Жаль, что я так и не увидел океана. 
Он простирался невдалеке от моей тропы, поэтому проезжая Нопалеру обширную местность, поросшую кактусами к северу от дороги - я внезапно решился. У меня не было никакого желания ночевать на ранчо Бена Мандрина, поэтому я подумал, что нет ничего лучше прогулки к Санта Монике и океану. Когда я еще смогу побывать в этих краях? 
Вот так можно спасти жизнь. 
Свернув с дороги, я выбрал тропу, ведущую к ручью Сент-Винсент, откуда, как я слышал, берут воду в Санта Монике. Ехал я быстро, но путь был неблизкий, и только к полуночи я добрался до места, где слышался шум океана. 
На обрыве в полутора метрах от берега стояло ранчо, но я не хотел встречаться с людьми, поэтому объехал его стороной. 
На небе высыпали звезды, свежий бриз с океана приятно холодил лицо. Внизу, в конце каньона, рос густой кустарник и высились огромные старые сикаморы, но там же, судя по непогашенным кострам, расположилась группа скваттеров, и я свернул на север и ехал по берегу, пока не нашел другой каньон. С четверть мили вверх по каньону я обнаружил рощицу, где и остановился. 
Мне страшно повезло, что меня никто не преследовал, потому что в ту ночь я спал как убитый, пока солнце сквозь листву не пригрело лицо. 
Лошадям понравилась сочная трава на поляне, поэтому я не спешил, но в седельных сумках не осталось еды, и я в конце концов оседлал лошадей и поехал по берегу по направлению к Санта Монике. 
Там я поставил лошадей в конюшню, снял комнату в отеле и договорился с управляющим - его звали Джонсон - чтобы он обменял золото на наличные: мне не терпелось избавиться от золотого песка. 
Передавая деньги, управляющий внимательно посмотрел на меня и сказал, - Вы, по-моему, хороший человек. На вашем месте я был бы очень осторожен с такой большой суммой. Здесь полно воров. 
- Что вы говорите! - с изумлением сказал я. - Большое вам спасибо. Я буду сторониться незнакомых людей. 
Рядом с отелем стояла баня, куда народ приходил принять ванну, и я тоже решил, что не мешает поваляться в воде и расслабиться. Я положил седельные сумки рядом с ванной, а на них - оружейный пояс так, чтобы револьвер всегда был под рукой. Несколько человек, проходя мимо, глядели на меня, потом на револьвер и тут же спешили дальше. В основном это были пожилые люди, принимающие ванны от ревматизма. 
После хорошего обеда я немного погулял по городу, посмотрел на местную школу, церкви и железную дорогу, которую построили только год назад. Говорили, что в Санта-Моника будет самым большим портом на западном побережье... по крайней мере, к югу от Сан-Франциско.