Ведун Сар

– Так ведь Гусирекс умер, – обрадовал римлян Аспар, широким жестом приглашая их к столу. – Теперь у вандалов новый вождь.
– Откуда такие сведения, патрикий? – спросил осторожный Дидий. – И нет ли здесь ошибки?
– Сведения получены мною из надежного источника, – вздохнул Аспар, собственноручно подливая вино в кубок сидящего рядом Эмилия. – Сиятельная Евпраксия недавно вернулась в Константинополь с младшей дочерью Фетиньей. А ее старшая дочь Евдокия стала женой Янрекса.
Римские патрикии переглянулись. О давней любовной связи Янрекса с Евпраксией, вдовой божественного Валентиниана, знали все присутствующие, и многие, в их числе Эмилий, полагали, что эти давние отношения, в конце концов, завершатся браком. Но мудрый Гусирекс, стоявший на пороге могилы, рассудил иначе, женив своего внука на дочери римского императора. Скорее всего – с далеко идущими целями. Это предположение, высказанное высокородным Дидием, нашло горячий отклик в душе Аспара. У последнего с вандалами были свои счеты. Именно Гусирекс, внезапно вторгшийся в Африку, разбил в пух и прах византийские легионы под командованием магистра Аспара, похоронив тем самым его надежды на императорский титул.
– Если мы не остановим вандалов, то рано или поздно они приберут к рукам и Рим, и Константинополь, – процедил сквозь зубы Аспар, бросив при этом на римлян взгляд полный злобы и насмешки. Злоба, естественно, предназначалась вандалам, а насмешка – патрикиям, позволившим варварам ограбить до нитки Вечный Город.
– Божественный Авит послал нас в Константинополь с единственной целью: заключить с императором Маркианом союз против князя Верена и его внука, – начал излагать суть своей миссии Эмилий. – Рим готов поступиться многим и ждет от Константинополя ответного шага. Я полагаю, что смерть божественного Маркиана не может помешать нашему сближению. Быть может, сиятельный Аспар, ты назовешь нам имя преемника почившего императора, дабы мы могли обратить к нему свои взоры.
– Увы, комит, ты видишь перед собой всего лишь отставного чиновника, не искушенного в дворцовых интригах, – развел руками любезный хозяин. – Но краем уха я слышал о предстоящем браке магистра двора Прокопия с сиятельной Фетиньей, младшей дочерью божественного Валентиниана и Евпраксии. Возможно, именно Прокопия сиятельная Пелагея прочит в императоры Византии.
Более ничего существенного Аспар не сказал, просто потому что не доверял римским патрикиям. Да и с какой стати ему выкладывать свои горести и заботы незваным гостям. Впрочем, среди римлян нашлось достаточно расторопных людей, чтобы в течение нескольких дней прояснить ситуацию, сложившуюся вокруг опустевшего императорского трона. К слову, сам трон, сработанный по заказу Константина Великого еще в пору расцвета Великого Рима, послам божественного Авита показали. Сделал это любезный евнух Феофилакт, один из самых близких к вдовой императрице людей. Трон, что и говорить, внушал уважение как своими размерами, так и драгоценными украшениями, которыми он был облеплен сверху донизу. Либию Северу, юному пасынку высокородного Эмилия, особенно понравились позолоченные львы, охранявшие покои византийских владык. Он даже погладил одного из них. Металлический лев не снес подобного самоуправства, поднялся на ноги и зарычал, чем едва не довел до обморока впечатлительного комита Дидия. Феофилакт снисходительно разъяснил изумленным римлянам, что зверь этот – произведение искусного мастера, а вовсе не природы, и предназначен для того, чтобы пугать глупых варваров и подчеркивать тем самым силу и величие византийских владык. Высокородный Дидий был слегка смущен этой отповедью и даже счел нужным извиниться перед польщенным евнухом за свое глупое поведение.
– Я был бы тебе очень обязан, светлейший Феофилакт, если бы ты поспособствовал моей встрече с сиятельной Пелагеей, – почти шепотом попросил евнуха об услуге Дидий.
– Но императрица в трауре, – поморщился постельничий. – Она общается только с Богом и его служителями.
– Именно поэтому я и обращаюсь к тебе, светлевший Феофилакт, зная о твоем влиянии и уме, – ласково улыбнулся собеседнику римский патрикий. – Только ты способен помочь мне выполнить поручение, данное божественным Авитом. А в залог нашей дружбы я прошу тебя принять этот скромный дар.
«Скромный дар» обошелся римской казне почти в пять тысяч денариев, но Дидий не жалел о потраченных деньгах, ибо в лице постельничьего Феофилакта он обрел сразу и союзника и осведомителя.
– Значит, вопрос можно считать решенным? – прямо спросил у евнуха Дидий.
– Преемником божественного Маркиана будет сиятельный Прокопий, в этом ты можешь не сомневаться, патрикий, – охотно подтвердил Феофилакт. – Императрица Пелагея своего решения не изменит, несмотря на происки врагов.
– А как же сиятельный Аспар?
– Аспар и его сыновья – еретики и варвары, – зло просипел евнух. – Ни патриарх, ни Константинопольский Сенат не согласятся с их возвышением. Не знаю, готова ли тебя принять императрица, высокородный Дидий, но встречу с Прокопием я тебе организую завтра.
О разговоре с евнухом комит финансов в тот же вечер рассказал Эгидию и Оресту. Дабы избежать лишних ушей, римлянам пришлось спуститься в сад, несмотря на довольно холодную погоду. Впрочем, сад был разбит во внутреннем дворе, окружен высокими стенами, а потому пронизывающего ветра, дувшего с моря, здесь почти не чувствовалось. Патрикии укрылись в небольшой беседке, закутались в шерстяные плащи и наконец-то смогли обменяться впечатлениями.
– Армия на стороне Аспара, – поведал о своих открытиях Эгидий, – но дворцовая гвардия поддерживает Прокопия. Впрочем, колеблющихся немало и в рядах армейских комитов. Если бы речь шла об одном из сыновей Аспара, то они выступили бы единым фронтом. Но Льву Маркеллу многие не доверяют. Он не франк, а эллин.
– А почему вообще всплыла эта фигура? – удивился Орест. – Чем знаменит этот человек?
– Высокородный Лев женат на племяннице Аспара Верине, а та в свою очередь по отцу принадлежит к роду Флавиев. И хотя родство ее с божественным Феодосием очень дальнее, тем не менее никто не собирался его оспаривать. Но так продолжалось до тех пор, пока в Константинополь из карфагенского пленения не вернулись жена и дочь божественного Валентиниана. Вот тут сторонники Пелагеи и Прокопия воспрянули духом. Внучка божественного Феодосия, это вам не дальняя родственница.
У Дидия не было причин сомневаться в сведениях, полученных Эгидием из надежных источников. В конце концов, сын Авита был своим человеком в солдатской среде, и найти общий язык с варварами, составлявшими основу византийской армии, для него труда не составило.
– А на открытый мятеж Аспар, судя по всему, не решится, – осторожно предположил Дидий.
– Аспару уже под семьдесят, – усмехнулся Орест. – Его положение в империи прочное. Императором ему не быть в любом случае. А его сыновья, похоже, не слишком честолюбивы. Я разговаривал с магистром конницы Родоарием, он отнюдь не горит желанием бить ноги за интерес Льва Маркелла и готов удовлетвориться малым.
– Значит – Прокопий? – спросил прямо у собеседников Дидий.
– Вне всяких сомнений, – кивнул Эгидий. – Можешь смело обещать ему поддержку, комит, от имени божественного Авита и Римского Сената. Когда он назначил тебе встречу?
– Через два дня. В палаццо одного из своих самых верных сторонников, комита свиты Андриана.
– А почему не в императорском дворце? – удивился Эгидий.
– Видимо, потому, что Прокопий еще не император, – усмехнулся Орест. – Его переговоры с посланцами божественного Авита могут вызвать недовольство властолюбивой вдовы божественного Маркиана.
– А я слышал, что сиятельная Пелагея собирается удалиться в монастырь.
– Если бы собиралась, то давно бы удалилась, – криво усмехнулся Орест. – Власть так просто не отдают, высокородный Эгидий. И Пелагея будет цепляться за трон до смертного часа.
Эгидий вдруг нахмурился и поднял вверх правую руку:
– Слышали? Мне показалось, что хрустнула ветка.