Маски Тутанхамона

— Если ты хочешь заручиться поддержкой духовенства, необходимо совершить нечто такое, что для народа означало бы полное восстановление древних культов. Того, что вы с Аем сделали в этом отношении, недостаточно.
Тхуту одобрительно закивал. Снова раздался стук в дверь.
— Но что же такое происходит? Скоро мне сообщат, что сам бог Амон спустился в Фивы! — воскликнул Тхуту, лишаясь терпения.
Он пошел открывать дверь и оказался лицом к лицу с военачальником Хоремхебом и посыльным. Тогда он шире открыл дверь, и командующий вошел. Посмотрел пристально на Хумоса и выразил ему знаки уважения, согласно протоколу.
— Я пришел попрощаться с тобой, — сказал он Тхуту, — потому как не могу долго оставаться в Фивах.
— Военачальник, в тот момент, когда я сообщал первому жрецу о результатах проведенной операции, из гарнизона Ахетатона прибыл отправленный в срочном порядке гонец, дабы известить меня о том, что позавчера ночью вооруженная банда совершила попытку захватить или убить царя и царицу.
Хоремхеб казался удрученным. Затем он поднял глаза на Тхуту.
— Как ты собираешься сохранить царство, которое рушится с каждым днем?
— Я рассчитываю на твою помощь. С такой же просьбой я обращаюсь к верховному жрецу.
— И тебе нужна поддержка армии. Прежде чем уехать, я пришел к тебе, чтобы заверить в поддержке армии и просить незамедлительно освободить Нахтмина.
Просьба казалась парадоксальной: ради сохранения сплоченности армии Хоремхеб просил о помиловании своего злейшего врага.
— Я прошу тебя сделать это сразу же, чтобы я сам мог освободить Нахтмина.
Тхуту задумался. В конце концов, это было не такое уж плохое решение. Проявив снисхождение, Хоремхеб тем самым привлек бы на свою сторону врага. Советник вышел, чтобы позвать писца, затем продиктовал ему приказ об освобождении Нахтмина и еще один приказ о направлении его в пограничный гарнизон, и, наконец, о назначении военачальника Анумеса командующим гарнизоном Фив вместо Нахтмина. На всех трех документах стояла печать Первого советника.
Пришел Маху. Тхуту коротко проинформировал его о попытке убийства Тутанхамона и велел сопровождать Хоремхеба в главную казарму. Первый документ Маху должен был вручить коменданту казармы, а второй приказ Нахтмину вручит Хоремхеб. Третий будет отправлен Анумесу помощниками Советника. Затем Маху должен отправиться в Ахетатон расследовать преступление.
Хоремхеб попрощался и ушел в сопровождении Маху. Изнеможенный Тхуту вновь сел на свое место и оказался лицом к лицу с верховным жрецом.
— Надо вскрыть нарыв, — сказал Хумос. — Ты прав. Процесс следует вести при закрытых дверях. Наконец-то! — добавил Хумос с едва заметной улыбкой.
То есть в присутствии верховных жрецов.
Близился полдень. Хумос простился с Первым советником. В тот момент, когда он уже собирался выйти из кабинета Тхуту, прибыл секретарь Советника и проинформировал своего хозяина о том, что регент Ай слег в постель и в течение дня так и не появился.
Хумос и Тхуту воздержались от улыбок. Оказаться вдруг взнузданным — это суровое испытание для того, кто, как считалось, обладал безграничным могуществом.
Потрясенный такими событиями, Тхуту наконец остался один.
Именно тогда произошел любопытный, казалось бы, почти ничего не значащий инцидент.
На балюстраду, окаймлявшую террасу кабинета, сел ястреб. Он повертел головой в разные стороны, а затем с видом вершителя судеб уставился на Советника. Обычно эти хищники пугливы, но этого, казалось, нисколько не тревожил находящийся рядом человек. Тхуту улыбнулся.
Бог Хорус явился засвидетельствовать свое покровительство. Стало быть, он доброжелательно настроен по отношению к Советнику.
По возвращении из тюрьмы Маху тут же отправился в Ахетатон, получив указание усилить его гарнизон и засвидетельствовать монарху внимание официальных властей.
Сразу по прибытии он отправился к начальнику гарнизона. Тот его успокоил: в соответствии с отданными им приказами никаких сведений о чрезвычайном ночном происшествии в город не просочилось; это было крайне важно. Даже Панезию было не известно о том инциденте, который чуть не стоил жизни молодому царю. Затем Начальник охраны попытался составить общую картину случившегося по рассказам свидетелей.
Тутанхамон говорил бессвязно.
— Я спал с Сати, кормилицей. Явились они. Велели кормилице отдать им меня. Она отказалась. Я не знаю, что произошло потом. Я видел кобр. Они убили нападавших. Я убил человека. Затем вмешались стражники. Все закончилось.
Он забыл уточнить, что в течение двух последующих дней страдал от сильного жара, сопровождавшегося бредом, и что лекарь Сеферхор с большим трудом улучшил его состояние, используя самые сильные средства из тех, что у него были. Маху недоумевал. Кобры?
Встретившись с Анкесенпаатон, Начальник охраны был поражен. Когда он был допущен в комнату, где царица согласилась его принять, он застал ее сидящей на банкетке и читающей «Мудрость Ани», — рукопись, которая, как ему казалось, не может привлечь внимание столь молодой девушки, — положив ее на скрещенные ноги. Она выпрямила ноги, отложила рукопись и подняла на посетителя скептический взгляд. Можно было сказать, что перед Маху женщина зрелого возраста. Она слегка улыбнулась и, отвечая на вопросы охранника, дала ему более реалистичное и более разумное описание событий, нежели ее супруг:
— Меня разбудили крики. Когда я вышла в коридор, то увидела там двух убитых стражников. Я пошла в комнату кормилицы. Она защищала моего супруга от восьми человек, которые направили на нее свои кинжалы и требовали отдать им царя. Сати обладает искусством приручать кобр. Она выпустила пять кобр, которые атаковали нападающих. Те упали. Вместе с царем она схватила выпавшие из их рук кинжалы. Одного человека убила она сама, и царь убил другого. В это время меня схватили двое мужчин, закричав, что поймали царицу, но они не успели мне навредить. Когда кобры убили нападавших, донесся шум из сада и с террасы, и я увидела других бандитов, которых собиралась уничтожить стража. Полагаю, что мы никогда не узнаем, кто руководил этими преступниками, — сказала она гневно.
— Заблуждаешься, твое величество, Первый советник намерен установить имена тех, кто их послал. Они будут наказаны со всей строгостью.
Маху не лгал: двое нападавших, которые выжили в этой бойне, были допрошены начальником стражников, и Маху намеревался отправить их в Фивы, согласно выданному ему указанию. Начальник охраны начал связывать воедино недавние события и безумие последних дней, но не считал себя вправе разглашать свою версию.
— Эти люди, — продолжила она, — по всей видимости, были посланы убить царя, а не царицу.
Маху слышал в ее голосе те же нотки, что звучали когда-то в голосе Нефертити. Анкесенпаатон была создана царствовать.
— Стало быть, они явились, — заключила она, — по приказу того, кто стремится захватить трон, и для этого намерен вынудить меня вступить с ним в брак.
Она бросила на Начальника охраны мрачный взгляд.
О ком же она думала? О своем дедушке Ае?
Наконец Сеферхор, Сати, Пасар и соученик царя подтвердили то, что Маху уже понял.
Но больше всего Начальник охраны был озадачен участием в этом событии кобр. Маху пребывал в растерянности: как сообщить Первому советнику о роли этих рептилий, чтобы у него при этом не заподозрили галлюцинаций? Но он понимал, что кобры сыграли решающую роль, поразив шестерых из восьми убийц.
Он захотел увидеть кобр и отпрянул, когда Сати подняла крышку корзины. Ему пришлось сделать над собой усилие, когда кормилица взяла в руки одну из кобр, погладила ее и повернула голову кобры в сторону Маху.
Заниматься безопасностью царства и так было сложной задачей, а тут еще приходилось принимать в расчет участие колдовских сил.
Тем не менее он решил просить для кормилицы исключительное вознаграждение: она действительно спасла жизнь царя.