Трое против дебрей

— Я постараюсь неслышно проскользнуть и спрятаться вон в том кусочке леса на южном берегу озера. Подожди десять минут, пока я доберусь туда, а затем беги во всю прыть из леса к озеру. Это заставит гусей тут же подняться с воды.
— Как я узнаю, что прошло десять минут, когда ни у кого из нас нет часов? — возразила она.
В тот момент я заметил, что гуси начинают беспокойно переговариваться друг с другом, как это у них бывает перед полетом. Нужно было торопиться.
— Положись на свое чутье, — бросил я Лилиан, уже пробираясь украдкой между деревьями.
Но Лилиан любила действовать наверняка. Пауза, которую она выдержала, скорей приближалась к получасу, чем к десяти минутам. И лишь затем Лилиан выбежала из леса, вспугивая гусей. Неизвестно, как ей удалось заставить Визи сидеть тихо в течение такого долгого времени.
Лилиан бежала к озеру то рысцой, то галопом, внося смятение в птичью стаю и заставляя ее лететь прямо над моей головой. Это была великолепная цель для любого стрелка.
— Пиф-паф — и гуська падает, — прощебетал бегущий за Лилиан бледнолицый Гайавата, когда мой дробовик убил сразу двух гусей. Вскоре дюжина гусей уже висела на елках позади нашей избушки. За ночь они как следует промерзли, и в ту осень мы больше не трогали гусей. Я еще задолго до того отказался от охоты ради спортивного удовольствия. Охота и убийство любого живого существа, пернатого или непернатого, уже не была для меня спортом, как в давние времена, когда я жил в Англии. Охота была для нас теперь одним из основных средств существования. А если без нее можно было обойтись, мое ружье спокойно висело на стене хижины.
Последние дни октября промелькнули, как слабые вспышки угасающей свечи. Замерзающие озера огрызались и ворчали, когда лед все плотней и туже сковывал водную поверхность. А когда замерзли озера, исчезли и последние отставшие стайки гусей. С их исчезновением нас охватило какое-то тоскливое ощущение одиночества. Птичий гомон вносил некоторое оживле ние в нашу жизнь. После отлета можно было рассчитывать лишь на кратковременные проблески тепла, прежде чем зима окончательно скует лесные дебри морозом.
Однако насущные заботы не оставляли нам времени для размышлений об унылых днях наступающей зимы. Нужно было проварить капканы в кипящем отваре пихтовой хвои, чтобы уничтожить любой запах, который мог бы отпугнуть зверей. Нужно было проверить и смазать все части зимней упряжки, нужно было прочистить дымоходы, чтобы исключить возмож ность пожара, когда в печь будут положены дрова, чтобы оградить нас от зимних холодов. Редкая зима проходила в Чилкотине без того, чтобы два или три дома не сгорели почти со всеми находившимися там пожитками. Лишь немногие из домовладельцев смогли бы платить страховые взносы, даже если бы удалось застраховать постройку из отбеленных на солнце бревен, с дерновой крышей и ржавыми дымоходами. Единственной страховкой от пожара была чистота наших дымоходов. У нас ушла целая неделя на то, чтобы расставить и оснастить капканы, и, едва мы закончили эту работу, выпал снег в шесть дюймов глубиной. Первый снег напомнил мне еще об одной зада че, которую мы должны были решить, прежде чем осматривать капканы. Речь идет о рискованном и необходимом деле. И хотя у нас к нему не лежала душа, мы не могли обойтись без него, так как наш кошелек был почти пуст.
 
Глава VIII
Бросить зажженный факел в медвежью берлогу — дело дале ко не безопасное. Но нам нужен был запас жира на зиму, и другого выхода у нас не было. Мы не имели ни необходимых больших запасов жира, ни хотя бы незначительных запасов денег. И мы предпочитали не покупать жир на торговом пункте, раз его можно было получить бесплатно в лесу.
В конце сентября я потратил целых три дня на поиски «жилой» медвежьей берлоги. «Жилой» можно было назвать берлогу, которую медведь вычистил и приготовил для зимней спячки. Наконец я нашел такую берлогу и сделал зарубки на пути оттуда к хижине, чтобы легко найти это место, когда в берлоге поселится ее хозяин.
Теперь установилась зима, и медведь должен был находиться в берлоге. Надеясь на это, мы по зарубкам отыскали туда путь и осторожно приблизились к входу в берлогу. С первого взгляда я понял, что берлога обитаема. Медведь забрался туда через узкий проход и прикрыл отверстие ветками и мхом. Я осторожно приподнял их и обнажил вход в берлогу.
У Визи, сидевшего на крупе лошади, глаза готовы были выскочить из орбит от волнения. Теперь я уже слышал запах медведя и его медленное дыхание.
Я выпрямился и бросил Лилиан ободряющую улыбку.
— Ты думаешь, что сможешь сделать это? — спросил я таким тоном, как будто «это» означало сущие пустяки.
Думаю, что у нее, наверное, отчаянно билось сердце и какой-то комок подступал к желудку, так как то, что предстояло сделать Лилиан, было большим риском для любой женщины. Но она направилась ко мне и сказала, покусывая губу:
— Я попытаюсь.
Какая-то нотка сомнения прозвучала в ее голосе, заставив меня на минуту остановиться и задуматься. Я стоял очень тихо, не сводя глаз с отверстия, ведущего в берлогу. Стоит ли это затевать? Не слишком ли это отчаянный прступок? Вдруг про махнусь? Вдруг медведь вылезет из берлоги сейчас, когда мы с Лилиан стоим всего в какой-нибудь паре футов от нее? Я взглянул на свою винтовку, и мне показалось, что она говорит мне: «Все будет в порядке».
А что если винтовка подведет?.. Чепуха, я не промахнусь, я почти без промаха попадаю в бегущего оленя, почему бы мне не попасть в медведя, стоящего против дула винтовки на расстоянии нескольких футов. И как бы то ни было, нам очень нужен жир.
Я сказал: «Давай привязывать лошадей». Мы увели и привя зали их. Лилиан сняла Визи с крупа лошади и посадила его на седло. «Сиди тихо, — приказала она ему, — не смей и глазом моргнуть».
Вернувшись к берлоге, я заложил патрон в свою винтовку. Затем чиркнул спичкой о длинную смолистую щепку. Мелькнула искра — и факел запылал. Я вручил его Лилиан, давая ей послед ние, предельно точные указания.
— Когда я крикну «бросай», всунь факел в отверстие и беги к лошадям. — И через секунду добавил: — Смотри, не сядь мимо седла.
Я стал за дерево на расстоянии полудюжины ярдов от входа в берлогу и смахнул с ресниц снежинку. Сердце у меня слегка частило. Но винтовка, казалось, говорила: «Нечего скромничать!» Я в последний раз осмотрел винтовку, особенно прицел. Мушка слегка обледенела, но я тут же очистил ее. Затем я сделал глубокий вдох, задержал воздух на одну-две секунды, и у меня вырвалось с каким-то хриплым рычанием: «Бросай!»
Без колебаний Лилиан подошла почти к самому краю отвер стия. Зияющая пасть берлоги скрыла от меня голову и плечи Лилиан, когда она нагнулась, бросая факел. Все произошло с быстротой молнии. Огромный медведь появился как раз в тот момент, когда я этого ждал. Он выкарабкался из берлоги, сердито ворча, ощетинив густую шерсть на спине. Он был черным, как кусок отполированного угля, толстым, как откормленная свинья, и огромным, как и полагалось быть черному медведю.
Бах! Медведь опрокинулся, как только пуля попала в цель.
— Стреляй еще! — закричал Визи, который был в восторге от происходящего.
Медведь лежал на снегу, пытаясь ударить воображаемых врагов правой передней лапой. Затем он поднялся. Голова его перекатывалась из стороны в сторону. У меня уже не было ни страха, ни волнения. Да их и не могло быть, раз я имел такую винтовку. Я снова прицелился и — бах! Медведь приподнялся и упал замертво.
Мы с Лилиан свежевали тушу, а Визи отправился в берлогу посмотреть, что там делается. Сначала отделили жир от мяса и внутренностей и наполнили ими свои джутовые мешки. Теперь мы были обеспечены жиром на всю зиму. Оставалось только смешать его с жиром лося. Визи выполз из берлоги:
— Там тепло, — сказал он.
Я взвалил мешки на вьючную лошадь и уже был готов усесть ся в седло, когда меня поразила внезапная мысль.