Дети капитана Гранта(изд.1955)

— Правильно, правильно, сэр! — воскликнул Джон Манглс. — А я еще добавлю, что этот переход через материк безопасен.
— Безопасен и неутомителен, — подтвердил Паганель. — Сколько людей совершили этот переход, не располагая нашими возможностями и не имея перед собой, как мы, великой цели, их воодушевляющей! Разве некий Базилио Вилармо не прошел в 1782 году от Кармена до Кордильер? А чилиец, судья из провинции Консепсион, дон Луиз де ла Круц, выйдя в 1806 году из Антуко и перевалив через Кордильеры, не добрался ли после сорока дней до Буэнос-Айреса, следуя по тридцать седьмой параллели? Наконец, полковник Гарсиа, Алсид д'Орбиньи и мой почтенный коллега доктор Мартин де Мусси — разве они не изъездили этот край во всех направлениях, совершив во имя науки то, что мы собираемся совершить во имя человеколюбия!
— Господин Паганель! Господин Паганель! — воскликнула Мэри Грант дрожащим от волнения голосом. — Как отблагодарить вас за самоотверженность, которая подвергнет вас стольким опасностям!
— Опасностям? — воскликнул Паганель. — Кто произнес здесь слово «опасность»?
— Не я! — отозвался Роберт.
Глаза мальчугана сверкали, и взгляд их был полон решимости.
— Опасности! — продолжал Паганель. — Существуют ли вообще опасности? К тому же, о чем тут идет речь? О путешествии всего в каких-нибудь тысячу четыреста километров — ведь мы будем двигаться по прямой линии; о путешествии, которое будет совершаться под широтами, соответствующими широтам Испании, Сицилии, Греции в Северном полушарии, следовательно приблизительно в тех же самых климатических условиях; о путешествии наконец, которое продлится максимум месяц. Да это прогулка!
— Господин Паганель, — обратилась к нему Элен, — значит, вы думаете, что если потерпевшие крушение попали в руки индейцев, то те пощадили их жизнь?
— Конечно, я это думаю, сударыня. Ведь эти индейцы вовсе не людоеды. Один мой соотечественник, знакомый мне по Географическому обществу, Гинар, провел три года в пампасах в плену у индейцев. Правда, он перенес там немало страданий, с ним очень плохо обращались, но в конце концов он вышел победителем из этого испытания. В этих краях европейца считают полезным. Индейцы знают ему цену и заботятся о нем, как о самом ценном животном.
— В таком случае, не может быть колебаний, — заявил Гленарван. — Нужно отправляться в путь, и отправляться без промедлений. По какой дороге нам следует направиться?
— По дороге нетрудной и приятной, — ответил Паганель. — Вначале, но недолго, она идет по горам, потом по отлогому восточному склону Кордильер, а дальше — гладкая равнина с газоном и песочком: настоящий сад.
— Посмотрим по карте, — предложил майор.
— Вот она, дорогой Мак-Наббс. Отыщем на Чилийском побережье, между мысом Румена и бухтой Карнейро, тот пункт, где тридцать седьмая параллель вступает на Американский материк, и отсюда двинемся в путь. Миновав столицу Араукании, мы горным проходом Антуко перевалим через Кордильеры, причем вулкан останется в стороне, на юге. Затем мы начнем спускаться по пологим склонам гор, переберемся через Колорадо и двинемся через пампасы к озеру Салинас, к реке Гуамини, к Сьерра-Тапальквем. В этом месте проходит граница провинции Буэнос-Айрес. Перейдя ее, мы поднимемся на Сьерра-Тан-диль и продолжим наши поиски до мыса Медано на побережье Атлантического океана.
Набрасывая маршрут предстоящей экспедиции, Паганель даже не потрудился взглянуть на лежавшую перед его глазами карту: он не нуждался в ней. Его богатейшая память, опиравшаяся на труды Фрезье, Молина, Гумбольдта, Мьера, д'Орбиньи, не могла ни обмануться, ни быть поставленной в тупик. Покончив с этой географической номенклатурой, Паганель прибавил:
— Итак, друзья мои, путь наш прямой. В месяц мы его закончим и будем на восточном побережье даже раньше «Дункана» в том случае, если его задержит в пути западный ветер.
— Стало быть, «Дункану» придется крейсировать между мысами Корриентес и святого Антония? — спросил Джон Мангле.
— Именно так.
— А какой наметили бы вы персонал для нашей экспедиции? — спросил Гленарван.
— Очень немногочисленный. Ведь вопрос только в том, чтобы разузнать о положении капитана Гранта. Мы же не собираемся сразу вступать в бой с индейцами. Мне кажется, что Гленарван — наш естественный руководитель; майор, который, конечно, никому не согласился бы уступить своего места; ваш покорный слуга Жак Паганель…
— И я! — крикнул юный Грант.
— Роберт! Роберт! — остановила его сестра.
— А почему бы и нет? — отозвался Паганель. — Путешествия полезны молодежи: они закаляют и многому научают. Итак, мы четверо и трое матросов с «Дункана»…
— Как, — спросил Джон Манглс Гленарвана, — вы не желаете, чтобы я принял участие в этой экспедиции?
— Дорогой Джон, мы ведь оставляем на борту парохода наших пассажирок, то есть самое драгоценное для нас на свете. Кто лучше может о них позаботиться, чем преданный капитан «Дункана»!
— Так, значит, мы не сможем сопровождать вас? — сказала Элен. Взор ее затуманился грустью.
— Дорогая Элен, — ответил Гленарван, — путешествие наше совершится в условиях исключительной быстроты. Наша разлука не будет долгой, и…
— Да, друг мой, я понимаю вас, — промолвила Элен. — Поезжайте, горячо желаю вам успеха!
— К тому же это даже не путешествие, — заявил Паганель.
— Что же это такое? — спросила Элен.
— Да просто поездка. Мы проедемся, как честные люди проходят свой путь на земле: стараясь сделать побольше добра.
Этими словами Паганеля закончились прения по данному вопросу, если слово «прения» может быть применимо к обсуждению, где все участники держатся одного мнения. В этот же день начались приготовления к экспедиции. Решено было держать их в строжайшей тайне, чтобы не привлечь внимания индейцев.
Отъезд назначили на 14 октября. Когда речь зашла о том, кто из матросов отправится с экспедицией, все они предложили свои услуги. Гленарван, попав в затруднительное положение и не желая обидеть никого из этих славных малых, решил бросить жребий. Так и было сделано. Желанный жребий выпал помощнику капитана Тому Остину, крепышу Вильсону и Мюльреди, который, пожалуй, мог бы состязаться в боксе с самим Томом Сайерсом  [29].
Гленарван проявил исключительную энергию в этих приготовлениях. Он хотел во что бы то ни стало быть готовым к назначенному дню и добился этого. Не менее энергично, чем Гленарван, действовал Джон Манглс. Он спешил запастись углем, чтобы немедленно выйти снова в море. Джону хотелось прибыть на Аргентинское побережье раньше сухопутных путешественников. Благодаря этому между Гленарваном и молодым капитаном возникло настоящее соревнование, и оно, конечно, послужило на пользу делу.
14 октября в назначенный час все были готовы. В момент отплытия пассажиры яхты собрались в кают-компании. «Дункан» уже снимался с якоря, и лопасти его винта будоражили прозрачные воды бухты Талькагуано. Гленарван, Паганель, Мак-Наббс, Роберт Грант, Том Остин, Вильсон и Мюльреди, вооруженные карабинами и револьверами Кольта, готовились покинуть яхту. Проводники и мулы ждали их у конца бревенчатого мола.
— Пора, — вымолвил наконец Гленарван.
— Ну, отправляйтесь, друг мой, — стараясь сдержать свое волнение, ответила Элен.
Гленарван прижал ее к груди. Роберт бросился на шею сестре.
— А теперь, дорогие друзья, — воскликнул Паганель, — давайте на прощанье пожмем друг другу руки, да так крепко, чтобы это рукопожатие чувствовалось до самой нашей встречи на берегах Атлантического океана!
Паганель хотел уж слишком многого. Однако, прощаясь, некоторые обнимались так горячо, что пожелание почтенного ученого могло, пожалуй, и осуществиться.
Все снова поднялись на палубу, и семеро членов экспедиции покинули «Дункан». Вскоре они высадились у набережной. Маневрировавшая в это время яхта подошла к ней ближе чем на полкабельтова.