Рептилия

Леди проводила меня к креслу, стоящему прямо напротив Малони и Сикспенса. Я с удовольствием погрузился в его недра. Да, первое впечатление действительно не подвело меня — кресла были просто божественными. Хозяйка подождала, пока мне принесут напиток, и подняла бокал.
— За всех вас. Спасибо, что не оставили в беде пожилую даму. Пусть наше предприятие пройдет под счастливой звездой. — Она залпом осушила содержимое бокала и задумалась.
Поражаясь весьма странному поведению хозяйки, я задавал себе вопрос, что же могут означать эти слова. Виски, как я и ожидал, оказался превосходным. Напиток мягко прошел по горлу и разлился в желудке приятной теплотой.
— Ну, же, Дэвид, расскажите нам. Как вам нравится в университете? Там все так же занимаются ерундой, как и в наше время?
Я смущенно посмотрел на собеседников.
— Мне сложно судить об этом, мэм, но я думаю, что с тех пор, когда вы учились, мало что изменилось. Это слишком инертный институт для того, кто хочет двигаться вперед. Тем не менее, недавно мне довелось прочитать доклад о внутриклеточных сигналах. А это уже значительный прорыв.
Леди Памбридж повернулась к Малони, который смотрел на меня со смесью скептицизма и недоверия.
— Да будет вам известно, дорогой Стюарт: Дэвид работает на кафедре в Лондонском королевском колледже. А это второй по значимости университет во всей Англии. Он стоит в ряду, к сожалению, за Оксфордом, но зато перед Кембриджем.
— Ну, я надеюсь, что мы устраним это недоразумение уже в ближайшее время, — подмигнул я ей.
— А я — так просто уверена. Между прочим, Дэвид защитил диссертацию по теме структурной биологии — многообещающая отрасль исследований в генетике. Если у нас будет немного времени, я расскажу вам об этом подробнее.
— С удовольствием, — сказал я и сделал второй глоток. А в это время мисс Памбридж продолжала.
— Дэвид идет по стопам своего отца — выдающегося таксонома  [1]и исследователя видов. С той лишь разницей, что Рональд был настоящим странником. Его всегда что-то тянуло из дома. Ему было необходимо находиться в пути. Я никогда в жизни не встречала более неутомимого человека, чем он. Мой муж и Рональд были коллегами. Оба, это я говорю без излишней скромности, проводили фундаментальные исследования. Ну, все, хватит о прошлом. Вернемся к вам, дорогой Дэвид. Кажется, вы настроены совсем иначе.
— Верно, — сказал я непринужденно, — отец достаточно потаскал меня по белу свету, и я убедился в том, что настоящая жизнь не может быть такой. Я с большим удовольствием посижу в своей лаборатории, плотно закрыв за собой дверь, и поработаю в абсолютной тишине.
Леди Памбридж улыбнулась мне и обратилась к Малони.
— Вы и представить себе не можете, насколько тернист тот путь, который ведет от должности ассистента к профессуре. Такому человеку, как вам, ведущему, если позволите так выразиться, полевые исследования, университет может показаться другой планетой.
— Для меня это не составило бы интереса, — пробурчал Малони в свой стакан.
— При всем моем уважении к вам, мистер Эстбери, я все-таки придерживаюсь образа жизни вашего отца. Мне необходим свежий воздух в легких и адреналин в крови. А с книжками и душными аудиториями, боюсь, у меня ничего не получится.
— Интересно, — подцепил я его немного язвительно, — и какого же рода полевые исследования вы ведете?
— Мистер Малони и его ассистент — два самых выдающихся охотника на крупных зверей на всей планете, — включилась леди Памбридж и, подмигнув, добавила:
— Они ответственны, если так можно выразиться, за то, чтобы в ваших университетах не переводились предметы исследований. Они принадлежат к тем немногим людям, которые когда-то не только увидели в естественной среде обитания, но и поймали живого окапи.  [2]Скажите, мистер Малони, это была самая сложная охота в вашей жизни?
Малони замешкался, и я заметил, как под его гладко выбритой кожей заходили желваки. Казалось, он потерял решительность. В конце концов, охотник проговорил:
— Это произошло три года назад, на Борнео, неподалеку от Кетапанга. Мы встретились с невероятным монстром — шестиметровым крокодилом. За живую тварь такого размера на свободном рынке сегодня спокойно дадут полмиллиона долларов. Он выглядел как бог всех крокодилов.
— Ваши шрамы остались с тех пор? — я бросил взгляд на его руки.
— Нет, — сказал он.
На какое-то время я снова заметил блеск в его глазах. Потом Малони продолжил:
— Я пустил в живот этому чудовищу три оглушающих заряда. Он уснул, как ребенок. По крайней мере, мы так думали. Но, когда мы захотели поднять его из воды при помощи подъемного устройства и поместить в деревянный ящик, крокодил проснулся. Каким-то немыслимым образом он освободился и упал прямо между моими помощниками. Они даже не предполагали, каким быстрым может быть этот монстр. Прежде, чем я успел снять свое ружье с предохранителя, он убил троих. После этого тварь скрылась в протухшей воде, оставляя за собой кровавый след.
Малони сделал последний глоток из своего стакана и попросил Эстона налить еще.
— И как же вы его, в конечном итоге, поймали? — спросил я.
— Этот кошмар длился четыре дня, — продолжил Малони, — каждую ночь эта тварь выходила из воды, чтобы схватить одного из нас. На второй день он даже сумел пробраться в одну из наших палаток, чтобы заполучить нашего повара. — Охотник сухо ухмыльнулся.
— Почему же вы не разбили лагерь в другом месте или вообще не прекратили охоту?
Малони посмотрел на меня так, будто совсем не понимал, о нем я говорю.
— На третий день нас покинули уцелевшие помощники, — рассказывал он дальше, — они сказали, что мы потревожили Мовуату — бога этих вод, и что больше они не могут нас поддерживать. Поэтому мы с Сикспенсом устроили засаду прямо на берегу реки и стали ждать. А крокодил тоже выжидал. Всего в сорока метрах от нас, в воде. Мы видели только его глаза, тварь со злостью косилась на нас. Днем и ночью. Вы когда-нибудь смотрели в глаза крокодилу, открывшему на вас охоту? А, мистер Эстбери? У чудовища были абсолютно неподвижные глаза, как у мертвеца. Я скажу вам так — в мире нет ничего похожего на это. Ни я, ни Сикспенс не спали все это время. Было слишком опасно, что один из нас может оказаться невнимательным, когда другой отдыхает. Итак, мы провели тридцать шесть часов, сидя в ожидании напротив крокодила. Это была самая жестокая психологическая война, в которой я когда-либо участвовал. Утром четвертого дня монстр неожиданно вышел из воды. Медленно и степенно. Он не хотел нападать на нас и уж, тем более, он не хотел улизнуть. Чудовище просто встало перед нами, опустив голову, позволив полюбоваться собой. Сначала мы подумали, что это такой трюк. Крокодилы могут быть очень хитрыми, но это был не тот случай. Весь его внешний вид говорил о том, что он хочет заключить с нами мир. Он уважал нас, потому что мы не боялись его.
— Очень странное поведение для простого крокодила, вы не находите? — прокомментировал я — и в тот же миг проклял свое дерзкое замечание.
— Почему? — Малони выдвинулся вперед из своего кресла и вмиг превратился в хищника, готового к прыжку. Все в ожидании смотрели на меня. Ну и кашу же я заварил!
— Ну, просто я никогда прежде не слышал о том, что крокодил способен к такому, скажем, человеческому порыву. Вообще-то, крокодилы в большинстве своем довольно глупы. А такие понятия, как мир или уважение для крокодилов не имеют никакого значения, — скромно добавил я.
— Ну, если вы так говорите… — Малони холодно улыбнулся мне.
— Так было всегда… — сказал я, чтобы, в конце концов, положить конец этим охотничьим небылицам и обыграть сложившуюся неловкую ситуацию. — Значит, вы смогли оглушить его, поймать — и получили за это полмиллиона?
— Нет, — во взгляде Малони было столько жесткости, что у меня по спине пробежал холодок. — Я убил его. Выстрелом в голову в упор. Его череп висит у меня дома в Лай-Крик. Будете в наших краях, сможете увидеть его собственными глазами. Милости прошу.