Тайная история Леонардо да Винчи

Леонардо обвел взглядом комнату — вокруг стояли многие слуги и ученики Тосканелли.
— Для этого вам и нужен был ученик маэстро Андреа? — спросил Пико делла Мирандола.
— Я ученик Леонардо да Винчи! — возразил Тиста.
Пико поклонился мальчику.
— Прости за ошибку.
— Для успеха опыта, — сказал Деватдар, — мне надобен мальчик, не достигший зрелости, либо девственница, либо беременная женщина. Есть здесь девственницы или беременные? Думаю, таковых нет. Мастер Никколо был так любезен, что привел сюда своего юного друга Тисту. А теперь, если у кого-то есть замечания…
— Продолжай, — сказал Тосканелли. — Все замечания могут подождать до окончания демонстрации.
Деватдар велел Тисте сесть в приготовленное для него кресло. Айше поворошила угли в жаровне и добавила ладана — и тогда Деватдар, взяв ладошку мальчика и сложив ее чашечкой, налил туда немного чернил. Все еще удерживая руку мальчика в своей, он сказал:
— Тиста, видишь ли ты отражение лица в чернильном зеркале?
— Да, ваша светлость…
Тисту затрясло.
— Ты не должен поднимать головы, не должен кашлять — только смотреть в зеркало. Ты понял?
— Да…
Деватдар начал бросать на угли приготовленные клочки бумаги, снова и снова повторяя при этом заклинание. Леонардо мог разобрать лишь два слова: «таршун» и «тариошун». Клочки сгорали, исходя едким дымом. Стряхнув на угли последний клочок, Деватдар помахал рукой, направляя дым прямо в лицо Тисте.
Леонардо поперхнулся, потому что дым заполнил, казалось, всю комнату. Он осторожно, медленно перевел дыхание. Запах ладана пропал. Жаровня источала вонь — мерзкую, нескрываемую. Леонардо чувствовал себя как во сне. Теперь и вправду могли являться тени, плясать и обращаться в духов — чистых и нечистых.
— Не тревожься, Леонардо, — прошептали у него за спиной. — Твой разум скоро очистится. Я видел уже эту магию Деватдара. Он поощряет своего джинна помогать ему. Открыто он заявляет, что они — духи чистые, но порой признает, что нет.
Леонардо обернулся и увидел Куана Инь-ци.
— Ты прочел книгу, которую я тебе оставил? — спросил Куан.
— Да, — сказал Леонардо.
— А помнишь ты наш разговор о существовании будущего вещей и святом Августине?
— Да.
— Тогда понаблюдай за фокусом Деватдара. Это лишь демонстрация памяти.
— А теперь, — продолжал Деватдар, — видишь ли ты свое лицо в чернильном зеркале?
— Нет, — отвечал Тиста, дрожа.
— Тогда скажи нам, что ты видишь.
— Свет. Очень яркий.
— Откуда он исходит?
— Из гробницы.
— А где гробница?
— В здании. Очень далеко.
— Это гробница Пророка?
— Да.
— Из чего сделана эта гробница?
— Не знаю.
— Она парит в воздухе?
— Нет, — сказал Тиста, голова его чуть качнулась, словно он заглянул в ладонь, которую крепко держал Деватдар.
— Он испытывает мальчика, — прошептал Леонардо Куан Инь-ци. — Многие верят, будто гроб Пророка сделан из металла и парит над землей.
— Но каким образом?..
— С помощью магнитов.
— Он подсказывает Тисте, — сказал Леонардо.
— Что еще ты видишь? — спросил Деватдар.
— Человека… старца. Он одет как ты. В зеленое.
На Деватдаре были прорезной шелковый жилет, кафтан и зеленый тюрбан, означавший, что он — последователь пророка Мухаммеда.
— Этот человек — святой?
Тиста кивнул.
— Что он говорит тебе?
Тиста резко дернулся, но Деватдар удержал его руку.
— По-моему, хватит, — сказал Леонардо.
— Ему ничего не грозит, — сказал Куан. — Дай шейху еще немного времени.
Никколо, стоявший подле Леонардо, схватил его руку и крепко сжал.
— Тиста, — сказал Деватдар, — ответь мне.
Тиста забормотал, затем не то запел, не то завыл:
— Лалала-иллалла-илалла-лала…
— Ты хочешь сказать: «Ла ила илла Аллах»?
Мальчик кивнул.
— Ты знаешь, что это значит?
— Нет, шейх.
Деватдар обратился к находившимся в комнате:
— Мальчик цитирует первую строчку символа веры Ислама: «Ла ила илла Аллах» — «Нет Бога, кроме Аллаха».
Все разом заговорили, но Деватдар поднял руку, и стало тихо.
— Теперь, Тиста, сядь рядом со святым, — велел Деватдар. — Ты сидишь?
Тиста кивнул. Хотя голова его была склонена, словно он смотрел в чернильную лужицу у себя на ладони, глаза оставались закрыты.
— Он знает, кто похитил астролябию маэстро Тосканелли. Он знает также, что еще было похищено у маэстро. Спроси его. — Деватдар сделал паузу. — Ну?..
— Были украдены флорин и другие монеты… серебряные. Я не знаю сколько. А еще — увеличительное стекло.
— Я искал его, — заметил Тосканелли. — Думал, что засунул куда-нибудь.
— Теперь скажи нам, кто украл все эти вещи.
И опять Тиста ничего не ответил. Он тяжело обмяк в кресле и, казалось, спал.
— Тиста, отвечай сейчас же.
— Я не знаю.
— Ты все еще видишь святого?
— Да.
— Спроси его. Он поможет тебе. — И снова после паузы Деватдар спросил: — Ну?..
Тиста, запинаясь, дал общее описание, которое могло подойти к любому из стоящих вокруг учеников.
Леонардо покачал головой, а Куан легко коснулся его плеча.
— Терпение, друг мой. Хотя, быть может, на сей раз ты и окажешься прав. Это колдовство не всегда срабатывает.
— Что еще ты видишь? — спросил Деватдар.
— Только старца. Я сказал, что он говорит. Это все.
— Спроси его снова, этого недостаточно. Тиста, ну же! Спрашивай!
— Он говорит, у юноши черный зуб. Юноша носит кувшин и веревку.
Тут Тиста открыл глаза, и Деватдар проговорил:
— Продолжай смотреть в зеркало. Не отводи глаз от зеркала. — Потом он спросил Тосканелли: — Подходит описание вора к кому-нибудь из твоих учеников?
— Нет, — сказал Тосканелли, — но я знаю, кто это.
— И кто же?
— Его нет в этой комнате. Он ученик Маттео Микьеля и часто приносил мне инструменты.
— Как ты догадался, кто это такой, по описанию Тисты? — резко спросил Леонардо.
— Все гончары и веревники в ведении Маттео, а Тиста описал юношу с кувшином и веревкой, — пожал плечами Тосканелли. — К тому же у него и впрямь черный зуб. — Он повернулся к одному из стоявших у двери учеников. — Он ведь твой приятель, Уго?
— Да, маэстро, — сказал юноша.
— Тебе что-нибудь известно об этом деле?
— Нет, маэстро… я только знаю, что он сбежал от своего мастера. Это все, что мне известно, клянусь кровью Христовой, это правда!
— Да-да, — сказал Тосканелли, — я тебе верю. Не волнуйся.
— Хочет ли кто-нибудь еще узнать что-то о человеке, живом или мертвом? — спросил Деватдар.
Бенедетто д’Абакко пожелал спросить о своем отце. Тиста описал человека в странной позе: руки прижаты к голове, одна нога приподнята, а другая стоит на земле, словно он поднимается со стула.
— Все так! — восторженно подтвердил Бенедетто. — У него бывали сильные головные боли, и он именно так держался за голову. И у него не гнулось колено. Ребенком он упал с лошади.
Деватдар спросил Тосканелли, есть ли у него еще вопросы для Тисты.
— Думаю, с мальчика довольно, — отказался Тосканелли.
— Да, конечно, — сказал Деватдар. — Но прежде чем его видения потускнеют, быть может, маэстро Леонардо пожелает что-нибудь спросить у мальчика?
Он смотрел на да Винчи прямо, с вызовом.
«Симонетта», — подумал Леонардо.
— Мессер, ты слышишь меня? — спросил Деватдар.
— У меня нет вопросов к моему ученику, который, кажется, спит.
— Уверяю тебя, это отнюдь не так. Тиста, ты слышишь меня?
— Да.
— Думай о своем маэстро, о Леонардо. Что ты видишь в зеркале?
Тиста дернулся, глаза его расширились, он неотрывно смотрел в ладонь, которую держал Деватдар. Мальчик снова был испуган.
— Что ты видишь? — спросил Деватдар.
— Все темно.
— Скоро потемнеет. Но пока еще не темно. Что ты видишь?
— Огонь. Он окружает тебя, Леонардо! — Тиста уже почти кричал. — И кто-то еще… там есть кто-то еще! — Тиста вскочил, отшатнулся от Деватдара, выдергивая руку. — Я падаю! — вскрикнул он, простирая руки. — Помогите!