И плачут ангелы

Мистер Родс ответил не менее дружелюбной улыбкой и поднял бокал, хотя глаза холодно блеснули.
— За глубокую шахту и еще более глубокую дружбу! — сказал он.
Лишь один из присутствующих понял, что Родс бросил вызов.
Джордан заерзал на складном стуле в глубине палатки. Он хорошо знал — и любил — обоих противников.
С Ральфом Джордан разделил одинокое бурное детство: старший брат защищал и утешал в плохие времена и был веселым другом в хорошие. Глядя на Ральфа теперь, Джордану с трудом верилось, что родные братья могут настолько отличаться друг от друга: младший — светловолосый, худощавый, изящный; старший — темноволосый, мускулистый и сильный. Один — мягкий и скромный, другой — жесткий, напористый и беспощадный, вполне оправдывающий данное ему друзьями-матабеле имя Ястреб.
Джордан невольно перевел взгляд на плотно сложенного гиганта, сидевшего напротив, и почувствовал даже нелюбовь, а религиозный экстаз, не замечая физических изменений, которые произошли за несколько коротких лет в его обожаемом покровителе. И без того крупное тело Родса разбухло еще больше, лицо расплылось и загрубело. Больное сердце не справлялось с нагрузкой, и кожа стала синеватой. На лбу появились залысины, рыжеватые кудри подернулись сединой на висках. Как любящая женщина не обращает внимания на внешний вид своего избранника, так Джордан не замечал следов болезни, страданий и быстротекущего времени. Он смотрел в глубину и видел несгибаемый характер, который и был истинным источником огромной власти, заставляя окружающих повиноваться.
Джордану хотелось с криком броситься к любимому брату, физически удержать его от безумной глупости. Нельзя превращать такого могущественного человека в своего врага. Все, совершившие эту глупость, жестоко за нее поплатились.
И вдруг тошнотворно засосало под ложечкой, и Джордан понял, на чью сторону встанет, если придется выбирать свое место в этом жутком противостоянии. Он — человек Родса, это выше братской любви и семейных уз. Весь, целиком, до последнего вздора, он принадлежит мистеру Родсу.
Джордан отчаянно пытался найти какой-нибудь невинный предлог, чтобы разрядить напряжение, возникшее между двумя самыми близкими людьми, но спасение пришло из-за ограды лагеря. Раздались восторженные крики прислуги, заливистый лай собак, скрип колес и женские визги. Суматоха привлекла всеобщее внимание, и только Джордан, не сводивший глаз с лица старшего брата, заметил промелькнувшие на нем хитрецу и самодовольство.
— Кажется, у нас гости. — Ральф встал из-за стола.
В воротах появились близнецы.
Как и ожидал Ральф, первой шла Виктория. Под тонкой юбкой проступали длинные стройные ноги. Презрев приличия, она сняла туфли и несла их в руке, другой рукой придерживая повисшего на ней Джонатана.
— Вики! Вики, что ты мне принесла? — верещал малыш, точно дикий поросенок, потерявший сосок матери.
— Поцелуй в щечку и шлепок по мягкому месту! — засмеялась девушка, обнимая племянника.
Смеялась она громко, искренне и заразительно. Рот был великоват, зато прекрасно очерченные губы казались бархатистыми, как лепестки розы, большие ровные зубы сверкали белизной фарфора, а между ними виднелся кончик розового кошачьего язычка. Широко посаженные зеленые глаза блестели, нежную белую кожу истинной англичанки не испортили ни тропическое солнце, ни громадные дозы антималярийного хинина. Густые завитки рыжеватых волос непокорными волнами спадали на плечи, делая Вики еще более симпатичной.
Она привлекла внимание всех мужчин, включая самого мистера Родса. Однако из всех она выбрала Ральфа, бросилась к нему и обняла, все еще прижимая к себе Джонатана. Вики выросла: теперь, чтобы чмокнуть кузена, ей было достаточно привстать на цыпочки. Она не стала затягивать поцелуй надолго — губы у нее оказались мягкие и влажные, а сквозь тонкую ткань блузки чувствовались упругие теплые груди. Вики прижалась к Ральфу бедрами, и он, точно пронзенный ударом тока, поспешно отстранился. На мгновение зеленые глаза уставились на него с насмешливым вызовом. Девушка сама пока толком не понимала, что делает, и лишь упивалась пьянящим ощущением власти над представителями мужского пола — власти, границ которой еще не знала.
Передав Джонатана отцу, она бросилась в объятия Джордана.
— Милый Джордан! Мы ужасно по тебе соскучились!
Вики пустилась в пляс с кузеном. Волосы девушки развевались, она весело напевала.
Заметив на лице мистера Родса шок и неуверенность, Ральф ухмыльнулся и выпустил Джонатана. Малыш немедленно бросился к Вики и, уцепившись за юбку, звонко завопил, усиливая суматоху.
Ральф повернулся к Элизабет. Одного роста с сестрой, худенькая и гибкая, словно танцовщица, с узкой талией и длинной шеей, она была чуть темнее Вики. Волосы цвета красного дерева рдели на солнце, кожа загорела до золотистого оттенка тигровых глаз. Тихому голосу и мурлычущему смеху противоречили шаловливый изгиб губ, задорный наклон головы и осознанная женственность во взгляде.
Элизабет высвободилась из объятий Кэти и подошла к Ральфу.
— Мой милый зятек, — пробормотала она.
Ральф живо вспомнил, что, несмотря на тихий голос и сдержанные манеры, именно Элизабет была главной подстрекательницей всех проказ близнецов. Вблизи ее красота становилась очевидна — не такая броская, как у Вики, зато черты лица более правильные. В глазах цвета дикого меда темнела пугающая глубина.
Поцелуй Элизабет тоже не стала затягивать, а вот в ее объятиях было куда больше страсти, чем у сестры. Отпустив Ральфа, она скосила на него глаза в притворной невинности, которая разила вернее бесстыдства. Ральф посмотрел на Кэти, изобразив на лице покорность судьбе и надеясь, что жена по-прежнему считает, будто он старательно держится подальше от близнецов только из-за их шумного характера и ребяческого поведения.
Раскрасневшись и запыхавшись, Вики выпустила Джордана и, уперев руки в бока, обратилась к Ральфу:
— Разве ты не собираешься нас представить?
— Мистер Родс, позвольте представить вам моих своячениц, — с наслаждением произнес Ральф.
— О, знаменитый мистер Родс! — театрально выдохнула Вики. В зеленых глазах сверкнули искорки. — Какая честь познакомиться с покорителем народа матабеле! Видите ли, король Лобенгула был другом нашей семьи.
— Простите мою сестру, мистер Родс! — Элизабет смиренно присела в реверансе. — Она не хотела вас обидеть, просто наши родители стали первыми миссионерами в Матабелеленде, и наш отец отдал жизнь, пытаясь помочь Лобенгуле, когда ваши войска безжалостно преследовали короля. Моя мать…
— Милая барышня, мне прекрасно известна ваша мать, — резко оборвал ее Родс.
— Тем лучше, — учтиво вставила Вики. — Тогда вы сумеете по достоинству оценить ее подарок, который она передала для вас.
Из кармана в длинной юбке Вики достала тонкую книжечку в картонном, а не кожаном переплете, напечатанную на желтоватой бумаге плохого качества. Едва прочитав название выложенной на стол книги, мистер Родс заиграл желваками. Даже Ральф слегка перепугался. Он рассчитывал на какую-нибудь дерзкую выходку близнецов, но это уж чересчур…
Книга называлась «Рядовой Хэккет в Матабелеленде» и вышла под именем Робин Баллантайн: мать близнецов решила воспользоваться девичьей фамилией. Скорее всего все присутствующие уже прочитали тонкий томик или по крайней мере знали о нем понаслышке. Если бы Вики бросила на стол живую мамбу, это вызвало бы гораздо меньший переполох.
Содержание данного сочинения представляло такую опасность, что его отвергли три известных лондонских издательства, и Робин Сент-Джон пришлось опубликовать рукопись за свой счет. Книга мгновенно стала сенсацией: за полгода продали почти двести тысяч экземпляров, появились обширные рецензии чуть ли не в каждой крупной газете как в Англии, так и в колониях. Фронтиспис задавал тон всему остальному: на расплывчатой фотографии десяток белых в форме Британской южноафриканской компании смотрели на четырех полуобнаженных матабеле, вздернутых на раскидистых ветвях высокого тикового дерева. Подписи не было, а лица белых на размытом снимке узнать невозможно.