Джунгли

В руке он держал оголенные провода. Нужно было только соединить два из них, и дизельный мотор заработал бы.
Шум мотора наверняка привлек бы внимание, поэтому им требовалось уезжать оттуда как можно скорее.
Сетиаван был привязан к сиденью ремнями. Пленник, имя которого не потрудились спросить, лежал на сиденье позади него. Линк и Линда заняли два передних места, поэтому Кабрильо сел сзади, чтобы прикрывать тыл. И тут началось светопреставление. Над спящим городом разнесся громкий крик с той стороны, где держали пленного солдата. Один из охранников очнулся.
– Эдди, гони! – крикнул Хуан.
Сенг соединил два провода, создав крохотную вольтову дугу, потом скрутил их, чтобы обеспечить стартер питанием. Мотор задрожал, но не заводился. Звук был как у стиральной машины в режиме отжима. Он нажал педаль газа, но успеха не добился. Разъединил провода, подождал и снова сделал попытку.
Мотор рычал, чихал, но не работал.
– Ну давай же, – уговаривал его Эдди.
Кабрильо не обращал внимания на драму в передней части автобуса. Он неотрывно смотрел в заднее окно, нет ли преследования. Кто-то выскочил из узкого прохода между двумя домами. Хуан вскинул к плечу винтовку и дал очередь из трех выстрелов. На пол автобуса посыпались мелкие осколки стекла, а пули взрыли землю у ног смельчака. Три фонтанчика пыли заставили его остановиться на бегу, он потерял равновесие и упал.
Хуан обратил внимание, что человек не вооружился, перед тем как выбежать на шум мотора. Он мог бы застрелить его, но позволил уползти в укрытие.
– Эдди? – крикнул, обернувшись, Кабрильо, уверенный, что звук стрельбы разбудил всех в радиусе полумили.
– Секунду, – ответил Сенг.
Нервозности в его голосе не слышалось. Таков Эдди – хладнокровен в любых обстоятельствах.
Кабрильо внимательно оглядывал улицы. В нескольких окнах зажегся свет. Еще немного, и против них выйдут все. Хотя автобус – это хорошая оборонительная позиция, у команды не было патронов для долгой перестрелки. Если не уедут через несколько секунд, то не уедут вообще.
Двигатель заработал; Эдди, не давая ему время прогреться, включил скорость и нажал на газ. Старый автобус тронулся, шатаясь как потревоженный носорог и выбрасывая камешки из-под стертых шин.
Из прохода между домами появились два охранника и принялись бесприцельно палить длинными очередями с бедра. В автобус не попала ни одна пуля, но такая пальба заставила Хуана прижаться к полу, и эти люди скрылись за углом, когда он поднялся, прицелился и выпустил в их сторону три пули, чтобы больше не показывались.
Автобус еле-еле полз, поэтому, выехав с площади, они оказались мишенью для стрельбы из скрытых проходов между домами и из-за каменных стен. Одна автоматная очередь прошла по окнам, разбивая стекла и обдавая осколками людей, находящихся внутри. Обстрел с того места почему-то прекратился, но пули продолжали стучать по крыше и высекать искры из капота.
А потом обстрел прекратился. Они проехали мимо мечети, седобородый имам провожал их взглядом. Хуан продолжал смотреть в заднее окно, нет ли погони. На главной улице несколько боевиков подняли автоматы над головой, словно одержав большую победу.
«Пусть считают как хотят», – подумал Хуан, тяжело опустившись на жесткое сиденье. Обивка давно исчезла, и металлическая перекладина врезалась ему в кожу. Это легкое неудобство напоминало о, возможно, грозящей им более серьезной проблеме. Автобус принадлежал руководителю талибов, которого он узнал, но не мог вспомнить имени. Очень могло быть, что американские военные наблюдали за ним. Власти могли не понять, что произошло, и если хотели смерти этого талиба, сейчас самое время выпустить ракету с беспилотника.
Он повернулся к разбитому заднему окну и стал наблюдать за небом. Эдди увидел его в треснутое зеркало перед водительским сиденьем и спросил:
– Там что-нибудь есть?
– На земле нет, но я вроде слышал «предатор», когда мы собирались войти. Если предчувствие не изменяет, автобус для него важная мишень.
Первые три километра дорога шла по дну долины, с обеих сторон которой лежали широкие засеянные поля. Но Хуан, изучив топографические карты перед миссией, знал, что дальше она пойдет под уклон и будет петлять. Слева у нее там стена ущелья, справа крутой обрыв. На этой части грунтовой дороги у них не будет маневренности.
Если бы он командовал в Карачи, то выждал бы, пока они не спустятся до ее середины, а потом выпустил бы «Хеллфайер» в выхлопную трубу. С этой мыслью он выкрикнул, перекрывая шум мотора:
– Эй, солдат?
– Я? – спросил белокурый.
– Имена всех остальных в автобусе я знаю, поэтому да. Ты в состоянии пройти пешком примерно двадцать километров?
Кабрильо остался доволен тем, что парень подумал, прежде чем ответить.
– Нет, сэр. Очень жаль, но меня словно пропустили через мясорубку. Ничего не сломано, но многие связки растянуты. – Задрав рубашку, он показал множество синяков на груди и на животе, таких же, как фонарь под левым глазом. – По ровной земле, может, пройду пять километров, но в горах не одолею и одной.
– Почему ты спрашиваешь? – поинтересовалась Линда.
– Если насчет «предатора» я прав, ущелье впереди может оказаться смертельной западней. Я подумываю бросить автобус и вернуться к нашему изначальному плану.
Попросить Линка, чтобы он нес парня, было бы слишком, хотя Хуан знал, что здоровяк за это возьмется. Он подумал: не совершить ли переход с остановками, но… Чем дольше они будут находиться в этом регионе, тем больше риск наткнуться на бесчисленные патрули талибов.
– Председатель, у нас проблема, – внезапно сказал Эдди. – Я вижу приближающиеся навстречу фары.
Кабрильо негромко выругался. Ночью на дороге могли быть только талибы или их союзники из «Аль-Каиды».
Два луча света, протянувшиеся из темноты, двигались вверх-вниз примерно в полумиле. Потом повернулись перпендикулярно громыхающему автобусу и замерли. Водитель той машины превратил ее в дорожное заграждение.
Везение, с которым они покинули город, изменило им.
– Что теперь?
– Секунду, – произнес Хуан невозмутимо. – Какого типа эта машина?
– Когда я смогу сказать, будет слишком поздно, – ответил Сенг.
– Это верно, – угрюмо отозвался Хуан.
Он говорил по-арабски как уроженец Эр-Рияда, но сомневался, что сможет хитростью миновать заградительный пост вместе с китайцем, негром, блондином, парнем-индонезийцем и типичной американкой.
– Обойдем их и будем надеяться, что минного поля рядом с дорогой нет. Оружие держать наготове.
– Мистер председатель, – подал голос незнакомец, – указательный палец правой руки у меня в полном порядке.
Хуан подошел к нему и протянул пистолет.
– Как твоя фамилия?
– Лоулесс, – ответил он. – Макд Лоулесс. Я раньше был рейнджером.
– Макд?
– Полностью Макдугал. Мое второе имя лишь немногим лучше первого.
– Какое оно?
Парень становился красавцем, когда улыбался, походил на модель с рекламного плаката, призывающего вступать в армию, или на манекенщика из фирмы Кельвина Кляйна.
– Скажу, когда буду знать вас лучше.
– Ладно, – кивнул Хуан, глядя в ветровое стекло.
В слабом свете автобусных фар он видел, что дорогу блокирует темный пикап. Перед ним стояли трое мужчин в тюрбанах, наводя оружие на автобус. Еще двое боевиков находились на открытом месте: один сидел сгорбившись у крупнокалиберного пулемета, другой был готов подавать пулеметную ленту, которую держал как ребенка.
– Дадут по нам… очередь из этой трещотки, – предупредил Линк, – и останется только лить слезы.
– Видно, эти люди не получили сообщения, что мы совершаем волшебный таинственный тур по территории «Талибана», – язвительно заметил Макд.
Мнение Кабрильо об этом человеке немного изменилось в лучшую сторону. Ему нравились те, кто способен шутить перед боем.
– Я заеду слева, – сказал Эдди, – чтобы пикап оказался между нами и старым русским пулеметом.