Капитан Железная Голова (Капитан флибустьеров)

— Довольно, капитан, ради Бога! — поспешно перебила донья Лилия. — Не повторяйте снова!
— Как вам угодно.
— Видно, мне придется отказаться от того, чтобы узнать что-либо от вас.
Бартелеми молча и почтительно поклонился очаровательной собеседнице.
— Фи, какой дурной! Ничего и говорить не хочет! Знаете ли вы, по крайней мере, что происходит?
— Происходит много разных разностей, сеньорита.
— И среди прочих одна в особенности.
— Какая же именно?
— Брак моей кузины с сеньором доном Торибио Морено назначен на будущий четверг. Что вы на это скажете?
— Что же сказать? Это смешно.
— Злой человек! Так-то вы принимаете эту страшную весть!
— Позвольте, сеньорита, прошу не смешивать одного с другим. Если бы этому браку, вполне обоснованно ненавистному вашей пленительной кузине, суждено было совершиться, вы бы видели меня в отчаянии. Но так как он не состоится никогда, то это известие просто смешит меня.
— Послушайте, капитан, вы, право, стоите того, чтобы я выцарапала вам глаза.
— Мне!.. Вот тебе и на! За что?
— Я приезжаю сюда с отчаянием в душе, чтобы почерпнуть у вас утешения и поделиться с вами горем, а вы только одно и твердите: этот брак не состоится. Не вы ли помешаете ему?
— Гм, гм!.. Как знать? — насмешливо заметил капитан. — Пожалуй, что и помешаю. Во всяком случае, если не я остановлю его, то это сделает некто другой, кого я знаю.
— Да, ваш знаменитый капитан Железная Голова?
— Именно, сеньорита.
— Который все едет, да никак не приедет! — с досадой воскликнула девушка.
— Ошибаетесь, сеньорита, он приехал.
— Он?
— Как нельзя вернее.
— Медвежонок Железная голова?
— Он сам, сеньорита.
— Вы видели его?
— Признаться, еще нет.
— О чем же вы мне толкуете?
— Позвольте.
— Я горю нетерпением, а вы как нарочно мучаете меня! — вскричала девушка, с гневом топнув крошечной ножкой.
— Можете ли вы говорить так, сеньорита, когда я исполняю все, что вы приказываете?
— Кончите вы или нет?
— В двух словах дело вот в чем, сеньорита: час назад, въезжая на пригорок, все также в обществе моего почтенного приятеля дона Торибио Морено… вот кому, между прочим, я готовлю хороший сюрприз!..
— Да продолжайте же, капитан, продолжайте, ради всего святого!
— Ну так вот, сеньорита, я увидел два больших корабля, фрегат и бриг, которые показались на горизонте.
— И это единственный признак?
— Для меня его вполне достаточно, сеньорита, и вот почему: фрегат идет со взятым на гитовы грот-брамселем и распущенным красным фор-брамселем.
— Вы должны знать, что я не поняла ни слова из того, что вы сейчас сообщили.
— Подозреваю, сеньорита. Для меня это означает так же ясно, как будто написано буквами высотой в шесть футов, что это фрегат Медвежонка Железная Голова.
— Ах, Боже мой! — донья Лилия сильно побледнела и пошатнулась.
— Что с вами? Уж не ужалила ли вас змея?
— Меня, капитан? Ничуть не бывало; это просто от волнения.
— Я предпочитаю последнее, сеньорита, — по крайней мере, опасности нет.
— Но вы сообщаете известия так внезапно!
— Ну вот! Не говорю я — грозят выцарапать мне глаза; говорю — падают в обморок. Прекрасное у меня положение, нечего сказать!
— Молчите!
— Весьма охотно.
— Отвечайте же!
— Как! Опять?
— Когда должен прибыть капитан Железная Голова?
— В эту ночь, по всей вероятности.
— Можете вы связаться с ним?
— Мог бы, то есть… нет, не могу!
— Не объясните ли вы мне этого противоречия?
— С легкостью, сеньорита. Я мог бы, если бы имел лодку, какую-нибудь пирогу или выдолбленное бревно, что бы то ни было; не могу же потому, что не располагаю ни одним из вышеозначенных средств для плавания и, при всем своем желании, не в силах проплыть мили четыре, по меньшей мере, уж не говоря об акулах, которые, вероятно, цапнули бы меня мимоходом, так как имеют дурную привычку постоянно шнырять вокруг берегов.
— Стало быть, вы нуждаетесь в лодке?
— Боже мой! Я удовлетворюсь чем угодно, лишь бы было куда сесть.
— Если бы я достала вам индейскую пирогу, смогли бы вы ею воспользоваться?
— Это как раз было бы мне на руку.
— Что такое?
— Это я так сболтнул, а просто хотел сказать, что для меня ничего не может быть удобнее.
— Пирогу я вам достану.
— В самом деле?
— Да.
— Сейчас?
— К какому времени она вам нужна?
— Позвольте, сеньорита… Солнце заходит часов в семь или в половине восьмого; раньше восьми полная темнота не наступит… мне нужна эта ладья или пирога где-то к половине девятого, но не позднее.
— Это почему?
— Принимая во внимание, сколько времени понадобится, чтобы привести пирогу в то место, откуда я должен отчалить… потом кратчайший срок на переезд… я не могу попасть на фрегат раньше полуночи.
— Не поздно ли это будет?
— Нет, сеньорита, напротив, самое лучшее время. Месяц всходит только в одиннадцать часов, а я уже буду так далеко от берега, что меня не увидят.
— Это уж ваше дело, капитан; вам лучше меня знать.
— Да, да, сеньорита, будьте уверены, я все устрою, положитесь на меня.
— Капитан, вы премилый человек, я вас очень люблю.
— Ах, если б это было правдой! — вскричал Бартелеми с трагикомическим видом. — Но все равно, ветер подул с другой стороны; я предпочитаю его прежнему.
— А когда мы увидим капитана Железная Голова?
— Кого? Медвежонка?
— Да, капитана Железная Голова.
— Знаю, знаю. Когда же вы желаете его видеть?
— Разве вы не понимаете, что кузина будет рада увидеть его чем скорее, тем лучше?
— Постойте-ка!
— Что такое?
— Позвольте прикинуть.
— Вечно все только прикидывать!
— Правда, но ведь это единственное средство не ошибиться. Можете ли вы выходить в ваш сад когда вам заблагорассудится?
— Кто же нам запретит? Мы с кузиной совершенно свободны.
— Хорошо; извольте же нынче часам к трем утра прогуливаться вдвоем, как ни в чем ни бывало, близ калитки, которая вам известна.
— Которая в самом конце сада, со стороны леса?
— Именно.
— А дальше что?
— А то, что, вероятно, некое отчасти знакомое вам лицо постучится в эту калитку…
— Ах, капитан, если вы это сделаете, то я…
— Что? — с живостью перебил он.
— Повторяю вам, вы будете премилым человеком и я буду крепко любить вас.
— Так решено, я привезу вам Медвежонка, живого или мертвого.
— Кузина предпочла бы первое.
— Понятно; да и он также, надо полагать. Вы ничего больше не желаете спросить у меня, сеньорита? Не стесняйтесь.
— Нет, ничего.
— Так я напомню вам о пироге для меня.
— Я сейчас уеду, следуйте за мной на расстоянии, я укажу вам место, где она находится. Смотрите, не забывайте вашего обещания.
— Скорее умру, чем обману вас.
— Вот моя рука, до свидания, капитан.
— До свидания, сеньорита, — ответил он, целуя протянутую ему крошечную ручку.
Девушка присела в грациозном поклоне, сопровождая его пленительнейшей улыбкой, и вышла из шалаша.
Спустя минуту на потрескавшейся от засухи земле раздался лошадиный топот, который быстро удалялся.
Оставшись один, капитан подозрительно осмотрелся вокруг, наклонился к куче сухих листьев в углу и, порывшись в них, достал свое буканьерское ружье, спрятанное некоторое время тому назад, когда он покидал шалаш с доном Энрике Торибио Морено.
— Вот мой «желен», — весело воскликнул он, — хорошо быть предусмотрительным. Если я встречусь со своим славным товарищем, то докажу вам, что я не обманщик.
Часам к десяти с половиной капитан Бартелеми сел в пирогу и стал грести к флибустьерской эскадре, замеченной им днем.
Для большей предосторожности, чтобы какой-нибудь невидимый соглядатай не подкараулил его, он обернул весла ветошью, и плеска воды не было слышно.
  
ГЛАВА XVI. Как капитан Бартелеми встретил старых друзей
 
Ночь была темная, целых двое суток дул свежий ветер. Флибустьерская эскадра находилась уже на виду Картахены, но не смела подходить близко к берегу, пока не соберет точных сведений о том, что там происходило. Потому она и лавировала в открытом море в пяти милях от рейда.