Мой знакомый медведь: Мой знакомый медведь; Зимовье на Тигровой; Дикий урман

Громадный каньон окружали заросшие стлаником горы, которые вверху обрывались крутыми стенами. С одной из них узкой полоской срывался водопадик. Струя воды, как белый шелковый канат, спадала с высоты двадцатиэтажного дома. Вдоль обрывистой стены каньона летел ворон, высматривая, не сорвался ли с кручи какой?нибудь зверь.
Витька с силой ударил острием кола с прибитой дощечкой, чтобы поглубже вогнать его в землю. Кол вошел без всякого сопротивления. Из пробитого отверстия пошел горячий пар. А вокруг росла трава, поодаль даже березки, и ничто не говорило о том, что под тонкой коркой земли притаилась опасная жидкая глина.
Витька отступил назад, осторожно делая каждый шаг. Перед глазами стояло кипящее месиво в пробоине. Стоит угодить в него ногами — и тогда не выбраться из долины.
Витька внимательно смотрел под ноги и заметил необычный серый комок. Шагнул поближе, но комок подпрыгнул и, мелькая лапками, припустился вверх по тропинке. Это был молодой заяц. Он удирал точно по тропке: боялся в стороне обжечь лапки. Земля, где лежал зайчонок, была нагрета подземным теплом, как хорошо натопленная печка.
В воздухе сильно пахло серой. Парили гейзеры, шипели выходящими из?под земли газами фумаролы  [3], а неподалеку куковала обыкновенная кукушка. Не глухая, которых очень много на Камчатке, а обыкновенная, как будто из подмосковного леса. По горячей земле бегала желтая трясогузка, в кустарнике кричала чечевица. Эту необыкновенную долину населяли самые обыкновенные птицы.
Возле тропинки опять увидел только одно озерцо. Второе оказалось рядом, но метра на три выше, на бугре. С тропинки его не было заметно. Оно чудом держалось в тонких берегах на плоской вершине, похожей на маленький вулкан.
Витька рассматривал похожий на коралл красный гейзерит, когда из черной пещеры в скале ударила метровой толщины струя кипятка, ударила не вверх, а по–над землей, прошумела перед самым лицом, обдавая паром! Не разбирая дороги, Витька бросился бежать. Сзади почти горизонтально над землей бил гейзер. Потом Витька узнал, что напугал его один из самых опасных гейзеров, названный Печкой за грифон, похожий на чело русской печи.
Отбежав подальше, Витька забрался на бугор, сел на траву передохнуть, случайно стукнул ногой по земле. Раздался гул. Оказывается, Витька забрался на необычный, как почти все в этой долине, земляной купол, под которым, наверное, тоже кипела жидкая глина или вода. Приложил ухо — внизу булькало, как в зияющих вокруг ямах, будто в адских котлах. Осторожно, боясь обвалить купол, Витька сполз с него и заторопился к проторенной надежной тропинке…
Выходя из долины, еще раз остановился у цветного, похожего на блюдце озера. Вроде бы их тут все?таки было два. Помнится, еще разного цвета. Витька пожал плечами и пошел вверх по тропинке… Перед тем как выйти из долины, еще раз обернулся. Гейзер Фонтан торжественно поднял вверх и расправил красивые водяные перья. И вдруг Витька оторопел — озер возле тропинки было все?таки два! Совсем рядом друг с другом! И оба разноцветные. Почему же внизу видел только одно? Он сбежал в долину, чтобы разобраться в этой загадке.
Витька вышел к площадке, куда садился вертолет. Долина гейзеров осталась внизу. На той стороне ее загремел обвал. Может, задетый снежным бараном камень увлек за собой другие, и целая лавина камней скатилась вниз.
Время от времени доносилось шипение крупных гейзеров, и на солнце ослепительно белели столбы выброшенного ими пара. Гейзеры сверкали, как самоцветы. Витька восторженно смотрел на долину и с сожалением думал, что большую часть года никто из людей не видит этой фантастической красоты.
По времени уже должен был прилететь вертолет. Но его все не было, и Витька пошел посмотреть соседний с долиной распадок. Подошел к краю и обмер: внизу, тяжело дыша, стоял крупный медведь. На боках, на морде краснели небольшие раны. Неподалеку сидела медведица. Стало понятно — раны медведь получил в драке с другими самцами: было как раз время медвежьих свадеб. Встреча в эту пору с ожесточенным медведем опасна. Витька спрятался за кустом стланика.
Медведица была почти вдвое меньше медведя. Наверное, это их следы видел Витька в долине. Медведь направился к медведице, она — от него, начались гонки. По кедровому стланику звери бежали так же свободно, как по открытому месту: там были пробиты тропы.
Когда медведь догонял, медведица оборачивалась, и здоровенный зверина пятился назад, боясь получить затрещину за назойливость. Устав, он спустился к ручью, зашел в воду, постоял там, вышел к снежному островку и лег на него. Почти черный на белом снегу, он распластался, как ковер, растопырил все лапы и положил на снег голову. Медведица в это время лениво, по выбору щипала травку. Это ее медвежонка видели с вертолета. Она ушла от него на время гона. Медведь пролежал недолго. Стал подниматься, а медведица уже побежала вверх по распадку.
Интересно было наблюдать за ними, но близость к ним была опасна. «Хватит, хватит… — уговаривал себя Витька. — Все должно быть в меру. Как пришел, так потихонечку и уйди. Ни ружья, ни одного подходящего дерева поблизости». Но он не уходил и спорил с собой: «Ты же решил не бояться, чего паникуешь? Уйти от медвежьего гона — да многим ли удавалось видеть его!»
Медведь вдруг побежал прямо к Витьке — и услышал, как он переступил с ноги на ногу. Витька побледнел, но стоял на месте — бежать было некуда. Заподозрив соперника, зверь пошел на него решительно, но потом остановился, задрал нос, как будто нюхал небо, привстал на задние лапы. Витька замер, боялся дышать, а в ноги будто вставили пружины, готовые отбросить его и помчать. Начисто вылетела из головы здравая мысль: «От зверя не убежишь». И в это время затарахтел вертолет… Ближе!.. Ближе!.. Летел прямо на Витьку. Медведь прыжками кинулся к стланику. Медведица тоже резво (а не так, как бегала от медведя) припустилась в заросли.
— Ты что, пасешь их тут, что ли? — засмеялся летчик.
Но Витьке было не до смеха. Он забрался в вертолет, сел в уголок и притих… Подумав, решил: «А все?таки он не вертолета испугался, а человеческого запаха».
Внизу долина выпустила своего сказочного джинна. Из?под земли поднялась волна воды. Вначале — метра на два. Потом струя толщиной с грузовик начала стремительно расти, и над долиной до облаков поднялся столб воды и пара. Это вздыбился Великан.
  
Глава четырнадцатая
 
Уже несколько дней с высоких скалистых мысов, вдающихся в океан, можно было видеть идущие вдоль берега косяки лососей. Рыба пробивалась через нерпичьи заслоны в устьях рек и шла в пресную воду, чтобы дать жизнь многочисленному потомству, а самой погибнуть тут же, в местах нереста. В урожайные на рыбу годы в некоторых ручьях заповедника вода становилась непригодной для питья из?за обилия остатков разлагающейся рыбы. Без этих остатков родившиеся из икринок мальки погибли бы от голода в безжизненной, почти дистиллированной воде, бегущей из?под горных снежников.
Река, по берегу которой шел Витька, была метров пятидесяти шириной, не очень глубокой, но такой быстрой, что над грядами камней длинными валами беспрерывно клокотали буруны. По всему руслу чернели плавники и спины зашедшей на нерест рыбы. В бурунах трудно было как следует рассмотреть ее, и Витька нашел небольшой затончик, где за корягами вода была поспокойнее.
Оказалось, серовато–синие крупные рыбы не двигались навстречу течению, а стояли на одном месте. Время от времени они поднимались к поверхности и менялись местами. Полуметровые, крупные, они почти касались ДРУГ друга. Спины стоящих глубже казались зелеными.
Вода шумно неслась по руслу, курчавилась над камнями и пенилась. Удивительно было, как вся эта рыба могла стоять почти неподвижно в такой стремительной воде. Сплошным косяком стояла она вдоль всей реки — гуще в глубоких местах и чуть свободнее на перекатах.
Под самым берегом прятались за коряги хищные гольцы. Они зашли в реку кормиться кетовой икрой. На их темных спинах ярко горели красные крапинки.