Глубокая зона

Энджел не пострадал. Вернувшись на базу, он свалился с ног от усталости и проспал, не снимая обмундирования, десять часов кряду. Поздним вечером на шестой день после ранения Уаймана он вновь вошел в палату – все еще белую, но уже не тихую, переполненную ранеными. В палату вкатили множество дополнительных коек. Прежнего безмолвия как не бывало. Теперь Энджел слышал звук, напомнивший ему песнопения обкурившихся монахов – бесконечные стоны и крики солдат от боли, которую даже морфий не в силах унять. Казалось, тонкий пол и стены передвижного госпиталя вибрируют от звука.
В воздухе витал странный запах – в прошлый приход Энджел его не заметил. Кисловатый, словно испортилось мясо. Энджел стоял за голубой занавеской.
– Уай. Ты как там, чувак?
Нет ответа.
– Уай?
Энджел отдернул занавеску. Отец Уайман лежал на спине. Кровь пропитала покрывавшую его простыню и собралась в темно-красные лужи на полу. Дыхание Уаймана звучало как скрежет металлической мочалки по стиральной доске. Энджел сделал шаг вперед и оттянул простыню, перепачкав руки. В коже были проедены дыры величиной с серебряный доллар; сквозь них зияла красная, кровоточащая плоть. Левую щеку будто глодали звери, белое глазное яблоко плавало в крови. От Уаймана несло, как от скотобойни.
– ВРАЧА! ВРАЧА! Здесь нужен врач! – орал Энджел, пока стройная, коротко стриженная докторша в белом халате и стайка облаченных в голубое медсестер не вытолкали его.
Кто-то задернул шторку. Солдаты – те, кто был в состоянии, – в изумлении вытаращив глаза, приподнялись на койках и переглядывались друг с другом: эй, что происходит? Даже в бою Энджелу не приходилось испытывать такой ужас. Перепуганный, с открытым ртом и струящимися по лицу слезами, он пятился к выходу, оставляя на полу влажные красные следы.
 
4
 
Утром високосного дня в Северной Флориде высокая молодая женщина с короткой стрижкой открыла магазин подводного снаряжения «Предельная глубина», размышляя о том, что дополнительный день этого особого месяца как пить дать внесет путаницу в бухгалтерию. На девушке были шорты цвета хаки, красная с гавайским принтом рубашка навыпуск и кроссовки. Загорелая, чайного цвета, кожа контрастировала с белокурыми, выгоревшими на солнце волосами. Широкие плечи, сильные ноги бегуньи, мускулистые предплечья со вздутыми венами – девушка занималась скалолазанием – и покрытые шрамами кисти рук, грубые, как у работяги.
Пока она расставляла за стойкой новые подводные компьютеры Liquivision, в магазин вошел коренастый мужчина с телосложением бодибилдера, в красных шортах и желтой обтягивающей безрукавке. Его бицепсы и икры напоминали хлебные батоны; сандалии звонко шлепали по полу, как мухобойки по крышке стола.
– Мне нужен проводник для погружения на «Кладбище». – Голос был слишком высокий и мальчишеский для такого качка. – Говорят, в этом магазине лучшие проводники.
– У вас есть разрешение на спуск в пещеры?
Покупатель предъявил свидетельство TDI, подтверждающее, что Томас Брюстер из Уайт-Плэйс, штат Нью-Йорк, действительно имеет право совершать виды погружений в пещеры.
– Еще есть на глубоководные, декомпрессионные и тримиксные погружения. Тоже показывать?
– Не надо. Декомпрессия и тримикс на «Кладбище» не нужны.
Будь ее воля, она отказала бы парню – нетерпеливый, дышит парами текилы. Однако на эту работу Халли после неудачи в округе Колумбия взяла Мэри Стилвелл, которая сейчас сама отсыпалась после возлияния. У Мэри, ее лучшей подруги, не было коммерческой жилки. В подсобном помещении на служившем рабочим столом карточном столике лежала стопка счетов толщиной в дюйм. Не время отшивать клиентов.
– Я дважды погружался на «Дорию» [11]. На «Эмпресс оф Айрленд» [12] тоже. Плюс «Тупиковые гроты» и «Дно преисподней». – Брюстер произнес это ровным голосом, но его лицо светилось от гордости.
– Как впечатления от «Дории»? – Халли всегда хотелось самой совершить это погружение.
– По правде говоря, было чертовски страшно.
Эти слова слегка изменили ее отношение к нему в лучшую сторону.
– Течение два узла, видимость десять футов, – продолжил он. – Рисковать жизнью из-за каких-то черепков?.. Зато теперь могу сказать: у меня получилось.
– Вот именно. – Она улыбнулась.
– Так сколько это будет стоить?
– Триста долларов за одно погружение с сопровождающим, пятьсот пятьдесят за два. Сначала – на «Кладбище», после обеда, возможно, – на «Вечные муки».
Она помолчала. Ей было прекрасно известно, что ребята из соседнего дайверского центра за одно погружение берут двести долларов.
Он оглядел магазин.
– Кто сопровождающий?
– Я.
– Можно ваш сертификат?
– Конечно. – Она протянула руку под стойку. – У меня сертификаты NAUI, TDI и NOAA, страховка, лицензия штата Флорида.
– Эй, да шучу я. Можем отправиться сейчас?
– Что, прямо немедленно?
– Да.
Ох, уж эти настырные туристы! Варианты: торчать в магазине четыре часа, пока не явится Мэри, и продать туристам несколько масок с ластами – или погрузиться с Томасом Брюстером и заработать для магазина триста, а может, и пятьсот пятьдесят долларов. Синица в руке.
– Идем.
Магазин располагался в двух милях от парка Джинни-Спрингс по внутриштатной дороге № 47. Брюстер ехал сзади на «Кадиллак Эскалейд», она – впереди на принадлежащем магазину красном «Форде» с опущенными окнами. Уже было очень жарко, но она любила влажный воздух, напоенный сладким ароматом гардений, гибискуса и цветов апельсинового дерева. С солеными нотками, когда ветер с залива. Не то что в округе Колумбия – там отовсюду тянет соляркой и канализацией.
Они остановились на грязной парковке, отнесли оборудование к деревянной площадке у воды. Неподалеку в тени вечнозеленых дубов у прохладных источников с бирюзовой водой отдыхали семьи, которым не по карману поездки к заливу или на океан.
Собрав свое снаряжение, Халли осмотрела экипировку Брюстера. Баллонный блок из двойной стали на 100 кубических футов, компенсатор плавучести Halcyon с подвеской Хогарта, двухступенчатый регулятор Atomic, резервные компьютеры NiTek, фонари Halcyon за полторы тысячи долларов, ласты OMS со стальными пружинами вместо пяточных стропов. Возможно, я ошиблась насчет парня. В последнее время она стала судить о людях слишком поспешно и сурово – прямое следствие неприятностей в Вашингтоне. Произошедшее сделало ее озлобленной и резкой. Как будто в доброе вино плеснули чашку уксуса – испортить гораздо легче, чем потом исправить. А Мэри, бывший пилот «Апача» в Ираке, с изрубцованными телом и душой, – не лучшая компания для исцеления.
Халли объяснила план погружения: треть воздуха на спуск, треть – на подъем, треть – в резерве.
– Ясно, ясно, – перебил Брюстер. – Стандартная рабочая процедура.
– В пещерном дайвинге, мистер Брюстер, нет ничего стандартного. Тем более если дело касается «Кладбища».
Он кивнул, уставился на нее, через мгновение отвел взгляд.
– Верно.
– Я веду на входе, вы – на выходе. Веревка хорошо просматривается на всем пути до «Кладбища». Видимость достаточная, но не идеальная, футов тридцать примерно. Недавно прошел дождь.
– Препятствия есть?
– Одно узкое место. Но в снаряжении пройти можно.
– Я немного поснимаю. – Он показал цифровую камеру Nikonos со встроенной вспышкой, розничная цена которой – Халли точно знала – превышала пять тысяч долларов.
– Без проблем.
– Так что же там на самом деле произошло?
Они надевали костюмы и уже были почти готовы к погружению.
– В тысяча девятьсот девяносто восьмом году здесь погибли два опытных аквалангиста.
– Как это случилось?
– Никто не знает.
– Тела все еще там?
– Извлечение было бы слишком опасно. К тому же оба в завещаниях указали: они не хотят, чтобы в случае их гибели в пещере люди рисковали жизнью, поднимая тело на поверхность. А еще я слышала, руководство штата считает, что это поможет избежать подобных случаев в будущем.