Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)

— О, вижу. Да. О'кей! Хорошо, ещё увидимся. Я здесь буду несколько дней и поброжу пешком. Вы тоже?
— Мы, наверное, съездим на юг побродить. В Джаспере слишком многолюдно,— сказала я.
— Да. Ну, ладно, возможно, присоединюсь к вам на юге. Я собираюсь забраться не дальше Банфа, прежде чем сверну на восток.
С тех пор как мы с Ларри купались последний раз, прошло три дня, и, вернувшись к себе, мы вымыли друг друга в ванне. Я разожгла огонь в камине, мы вытянулись рядом на толстом ковре и открыли бутылку. Лёжа у огня, долго говорили — больше о том, как сблизились с начала нашего путешествия.
— Конечно, временами мы злимся друг на друга,— сказал Ларри,— в особенности раздражаемся, когда дождь: похоже, мы всегда, если дождь, кричим друг на друга от усталости или голода. Правда, кто не ссорится? Но знаешь, чем больше нам выпадает испытаний и чем больше лишений мы преодолеваем вместе, тем ты мне ближе и тем больше я тебя уважаю. Как в ту ночь, когда мы приехали в Мак-Брайд. После бури, медведя и всего, что мы пережили вместе, я почувствовал, как окрепла связь между нами. И мы научились поддерживать друг друга. И теперь друг друга дополняем: твои усилия компенсируют мои слабости, а я помогаю тебе преодолевать твои.
Мы говорили, а потом весь день занимались любовью. Вечером устроили себе пир из бифштекса, жареной картошки, зелёного салата и шоколадного пудинга. Столько времени прошло с тех пор, как мы ели нечто подобное, что я почти позабыла вкус такой пищи. Ларри расставил всё на ковре перед камином, но едва мы устроились рядом на подушке, как кто-то постучал в дверь. Я открыла — на пороге стоял Крис.
Первое, что пришло мне в голову,— кто-то стащил его велосипед или все деньги, и поэтому он нас разыскал. Я решила, что случилось что-то непредвиденное.
Зачем бы ещё он озаботился проверкой нескольких дюжин отелей и мотелей в Джаспере, чтобы найти нас. Да и вряд ли он стал бы нас беспокоить, зная, что сегодня годовщина нашей свадьбы и мы хотим побыть одни. Я отошла в сторону, пропуская его, в ожидании плохих известий.
— Хорошее местечко,— пробормотал Крис, проходя и усаживаясь на стул рядом с камином и нашими яствами.
Я уселась обратно на подушку рядом с Ларри. Мы наблюдали, как внимательно разглядывает Крис стоявшую перед ним еду. Пока он говорил, его глаза не могли оторваться от куска мяса на моей тарелке.
— Да. В общем, я тут решил навестить вас и сказать привет. Мой велосипед внизу. Решил прогуляться сегодня днём. Было бы неплохо. Но вы ведь знаете, на бесплатных стоянках негде помыться — что ужасно, ведь я привык принимать душ. Н-да, во всяком случае, вы действительно чудесно устроились. И похоже, успели приготовить нечто совершенно феерическое.
Крис искоса посмотрел на нас и ухмыльнулся.
— С тобой всё в порядке? — спросила я.
— Да, конечно. Всё замечательно. Как я и сказал, просто решил заглянуть и сказать привет.
«Ну да, поприветствовать в надежде, что мы пригласим для горячего душа и даровой еды»,— подумала я про себя. Ларри почувствовал, что я сейчас скажу Крису нечто ужасное, и постарался меня опередить:
— Знаешь, Крис, где-то там внизу есть горячий душ рядом с бассейном. Почему бы тебе не зайти туда? А я заверну немного этого мяса с гарниром, и ты поешь в лагере. Прости, что выпроваживаем тебя, но нам с Барбарой как раз сегодня хочется побыть наедине. Надеюсь, ты понимаешь?
— Внизу есть горячий душ? Великолепно! — Крис лучезарно улыбался, пока Ларри складывал часть нашей еды в пару пластиковых пакетов.— Да, возможно, я присоединюсь к вам в конце недели, когда отправлюсь на юг.
Но так сложилось, что мы больше не встречались с Крисом или кем-то похожим на него, хотя многим велосипедистам попадаются любители большой халявы.
Мы с Ларри покинули Джаспер на следующее утро и отправились на юг по дороге № 93, через самую центральную часть Скалистых гор, к ледовому полю Колумбия. На полдороге начался туман. Поскольку курток мы не надели, то добрались до ближайшего укрытия, коим оказался сортир на дорожной стоянке. Мы прислонили велосипеды к одноместной деревянной кабинке, вынули куртки, немного хлеба, масла, апельсины и разместились внутри. Дверь я приоткрыла, чтобы проветрить. Усевшись на единственное сиденье, мы прижались друг к другу и занялись ленчем. Время от времени на стоянку по нужде заворачивал кто-нибудь из водителей, выходил из машины и совершал стремительный бросок к сортиру. Но не дойдя десяти ярдов, замечал снаружи два велосипеда и двух жующих бутерброды личностей — внутри. Каждый из них спешил обратно к машине и мчался к другой ближайшей стоянке.
Когда мы поехали снова, температура воздуха упала и посыпал дождь со снегом. Через четверть часа я осознала, что, хотя работаю изо всех сил, преодолевая подъёмы, тело никак не может согреться. Я прокричала Ларри, что хочу съехать с дороги, надеть тёплую рубашку и шерстяные перчатки, купленные в Джаспере. Ларри тоже было холодно, но ему и в голову не приходило останавливаться. Он терпеть не мог остановок под дождём. Не важно, насколько он промок и замёрз, он категорически не желал остановиться и сменить одежду, как это всегда делала я. До ледяного поля предстояло пройти ещё сорок миль, и перспектива провести всю вторую половину дня под холодным дождём привела к тому, что мы начали спорить.
— Почему ты не надела свои митенки и тёплую рубашку, когда мы были в сортире? — заорал на меня Ларри.
— Я не думала, что они понадобятся. Откуда мне было знать, что так похолодает?
— Ты ещё больше замёрзнешь и промокнешь, если остановишься,— кричал Ларри.— Все твои вещи вымокнут, когда ты раскроешь вьючник, чтоб вытянуть рубашку. Лучше двигаться. Тогда согреешься.
— Нет, не хочу! — запротестовала я.— Я ещё больше замёрзну, а не согреюсь!
— Тогда езжай быстрей. Это тебя согреет.
— Быстрее? Я не могу быстрее! Я замерзаю!
Ну и так далее, пока Ларри не сдался. Но к этому моменту я окончательно взбесилась и не захотела останавливаться, неизвестно почему. Просто продолжала жать на педали, ругаясь про себя. Я буду крутить педали без этих перчаток с рубашкой и очень скоро, назло ему, замёрзну и околею!
— Ни за что не остановлюсь! — орала я.— Я докажу тебе, что тоже могу быть упрямой!
— Забудь, Барб. Не надо жалоб; надевай что хочешь.
— Я не жалуюсь и ни за что не остановлюсь!
Теперь меня трясло не только от холода, но и от злости. Руки и ноги окоченели, и вода уже просочилась сквозь куртку. Потом неожиданно, как раз когда я посылала Ларри к чёрту, на мою рулевую сумку брызнула кровь. Некоторое время я таращилась на неё, пытаясь сообразить, что же произошло. В ужасе я смотрела, как кровь заливает всё больше и больше перёд куртки, льётся на ноги и велосипед. Казалось, она вся из меня вытечет. Дотронулась до лица — рот и подбородок покрылись тёплой красной жидкостью. Должно быть, я закричала, когда почувствовала кровь, потому что Ларри уже был рядом, когда я отвела руку от лица. В его глазах был ужас.
— Быстро! Съезжай с дороги! — пронзительно закричал он, начиная сворачивать сам.
— Нет! Мне наплевать, лучше умру! Я не остановлюсь! — продолжала я автоматически огрызаться. Но кровь напугала, и, проехав несколько ярдов, я свернула в грязь на краю дороги.
У меня в носу лопнул сосуд, и из правой ноздри струился поток крови. Я села прямо в слякоть, запрокинула голову и зажала нос. Проезжавший транспорт заливал меня грязью и водой. Пока я ждала, чтобы остановилось кровотечение, Ларри вытащил мою рубашку и перчатки и помог их надеть. Потом обнял меня, прикрывая от дождя.
— Ну почему, когда дождь, я всегда забываю, как сильно тебя люблю? — прошептал он.— Тебе не кажется, что придётся нам как-то выучиться контролировать свои эмоции, когда погода портится? Знаешь, похоже, в ту же минуту, как начинает накрапывать, у меня портится настроение. Я ведь знаю, тебе нужно было остановиться и переодеться, а ты знаешь, что я буду настаивать ехать быстрее, и прямым ходом мы вступаем в противоречие. Как же трудно сохранить выдержку во время дождя, но мы постараемся. И возможно, в один прекрасный день нам это удастся.