Мили ниоткуда (Кругосветное путешествие на велосипеде)

 
ГЛАВА ПЯТАЯ
ШОССЕ 212: БЕСКОНЕЧНАЯ ДОРОГА
От Канадских Скалистых мы двигались по юго-западу Британской Колумбии и в конце июля оказались в Айдахо. Мои родители выросли в Айдахо, и до сих пор здесь живёт много родственников. Сколько себя помню, отец рассказывал охотничьи и рыбацкие истории об Айдахо, массу разного — о пустыне и меньше о гремучих змеях. Он объяснял это так: «В первый же раз, как услышишь гремучку на воле, сразу поймёшь, кто это. Никто не скажет, что это просто трещотка».
Правда, мы с Ларри больше, чем гремучих змей, опасались в Айдахо ковбоев и фермеров — благодаря вестернам. Мы договорились никому не говорить в Айдахо или Вайоминге, что сами из Калифорнии — этой упадочной, кишащей наркоманами, извращенцами и пройдохами управленцами полоске Америки. И мы опасались, что длинные волосы Ларри не останутся не замеченными.
В первый же раз, когда один из бесчисленных двухтонных пикапов с неизменным штативом для ружья в заднем окне обогнал нас, а затем остановился перед нами, я была убеждена, что находившийся в машине мужчина в ковбойской шляпе либо решил сократить численность калифорнийцев за счёт двух путешествующих чудиков, либо по меньшей мере продырявить наши пожитки, прежде чем послать к чёрту. Я умирала от страха, пока мы приближались к грузовику и его могучему, бандитского вида водителю, вышедшему из машины.
— Здесь начинается крутой подъём,— улыбнулся нам ранчмен, когда мы замедлили ход, останавливаясь.— Подъёмник нужен?
— Большое спасибо,— в ответ улыбнулась я,— мы сами должны справиться.
— Приятно встретить любителей приключений. Ну ладно, счастливого пути!
После ещё нескольких встреч с «деревенщиной» Айдахо мы поняли всю нелепость своих предубеждений. Людей совершенно не занимало, откуда мы или почему волосы у Ларри длиннее, чем положено; их больше интересовало, чем мы занимаемся, нежели как выглядим. Где бы мы ни были в Айдахо, везде нам предлагали помощь. В Восточном Айдахо одна женщина, миссис Тербер из Сан-Вэлли, ехавшая в своём новеньком фургоне, заметив нас отдыхающими у дороги, свернула на обочину. Вместе с двумя дочками-подростками она поднесла нам две коробки орехов в сахаре и банку холодного виноградного сока. В Айдахо такие вещи происходили постоянно. Великодушие и добросердечие людей, а также просторы национального парка — Национального Леса (он занимает 60 процентов территории Айдахо) — сделали этот штат самым лучшим из всех остальных в нашем велосипедном путешествии. Движение на дорогах было небольшим (численность населения всего штата меньше, чем в городе Сан-Диего), ни одного знака «СТОЯНКА ЗАПРЕЩЕНА» и множество грунтовых и гравийных дорог, по которым мы обследовали изолированные пустынные районы на севере и в центре штата.
В Айдахо изменились мои представления не только о фермерах и ковбоях, но и о здоровой пище. Совершенно не помню почему, где-то в Северном Айдахо я решила попробовать йогурт — это отвратительное варево из перебродившего молока, которое предпочитает большинство истинных почитателей сыроедения. Я была потрясена тем, что мне это понравилось; спустя неделю у меня возникла потребность в нём.
Появление привычки к йогурту стало первым шагом в полной трансформации моего питания. Довольно скоро я занялась созданием всевозможных полезных и невероятных смесей. Я смешивала йогурт с хлопьями. Нарезала банан на бутерброд с арахисовым маслом, посыпая его сверху семечками и изюмом. Теперь я стала предпочитать фруктовые бары шоколадным, а свежий сок апельсина — прохладительным напиткам и шоколадному молоку. Единственным отрицательным результатом резкой смены диеты стало то, что мне пришлось намного чаще бегать в сортир. Желудок никак не мог решить, что делать со всей этой необычной пищей, которую я поглощала. Первые десять миль после еды в животе что-то толкалось и булькало, а потом срочно требовалось десантироваться. Тем не менее я упорствовала, и через несколько недель желудок перестал сопротивляться.
Поначалу Ларри отвергал моё «необъяснимое пристрастие к несъедобному». Однако постепенно он тоже изменил диету, и на обед кроме консервов мы стали потреблять всякую всячину. Мы жарили овощи, посыпая их сыром и смешивая с семечками; тушили, добавляя в спагетти. Самой удобной едой всё ещё оставались консервы, но потребление более питательной пищи улучшало наше самочувствие и работу желудков. Когда мы добрались до Флориды, то уже не пробавлялись конфетами, фунтовыми кексами, пирожными, мороженым, но и тогда, как и сейчас, мы продолжали изредка баловать себя тем, что на языке наших диетологов именуется «мусорной едой».
Дядя Билл и тётя Мардж, брат моего отца и его жена, были владельцами коттеджа рядом с Каскадным водохранилищем, недалеко от городка Мак-Колл в Центральном Айдахо. Мы прибыли туда 29 июля и планировали остаться на неделю, чтобы наши зады наконец как следует отдохнули.
Где-то в полночь, на второй день нашего пребывания, тётя Марж вторглась в нашу комнату, громогласно требуя, чтобы мы поднимались. Потом я услышала ещё один знакомый голос, который что-то говорил мне, и, открыв глаза, я узнала отца, стоявшего в ногах кровати.
— Просыпайся! Тебе приснился дурной сон! — смеялся он.
Это было совершенно замечательно — увидеть здесь Па с его широкой озорной улыбкой. Он решил под влиянием минуты прилететь из Сан-Диего и провести с нами неделю. Мама осталась дома, чтобы продолжить работу в своём магазине подарков, но в мае они оба собирались прилететь к нам в Испанию.
Первые несколько дней, сидя на крыльце, выходившем к озеру, мы с Ларри потчевали отца своими походными историями, а также занимались приведением в порядок велосипедов. Трижды в день тётя Мардж готовила грандиозный пиршественный стол, и к концу недели я поправилась на десять фунтов. В конце недели прибыло шестнадцать человек моих тёток, дядьёв и племянников, и два дня мы купались, плавали на лодках, катались на водных лыжах, бродили и вели бесконечные разговоры.
Утром в понедельник мы проснулись в наступившей вокруг и внутри нас тишине. Исчезло ощущение праздника и спокойствия. Все разъехались по домам. После завтрака мы сложили свои пожитки, но нами овладела такая тоска, что не было сил взобраться на велосипеды. Вместо этого мы спустились к озеру, уселись на берегу, размышляя о том, не пришло ли и наше время отправляться домой. Мы сидели и смотрели на пустое каноэ в воде, прислушиваясь к эху голосов нашей семьи. Теперь снова мы остались только вдвоём, и этот день казался ужасно длинным от одиночества.
Мы уехали из коттеджа ранним утром следующего дня. Через два часа тоска по дому ушла, мы снова радовались дороге, извивавшейся среди гор, мимо водопадов и лугов, на юго-восток по направлению к Сотутс, Гранд-Тетонс и Йеллоустону.
В конце дня 10 августа мы с Ларри оказались в безлюдной части центрального Айдахо, чуть южнее городка Челлис. Теперь, за три месяца, проведённых в дороге и на стоянках, мы научились многому, вплоть до распознавания надвигающегося дождя по запаху и обнаружения воды по окружающей растительности. В тот день мы особенно вспотели, пропылились и нуждались в помывке; пристально вглядываясь в бесплодный пейзаж, мы высматривали полоску деревьев или кустов, указывающую на наличие ручья.
Я обнаружила речушку в овраге, в пятидесяти ярдах от дороги, где рядом оказалась площадка, достаточная для палатки. Чтобы туда добраться, нам пришлось перелезть через шестифутовую деревянную изгородь, перепрыгнуть через ручей и вскарабкаться вверх на пятнадцать ярдов по склону. Мы перенесли сюда палатку, спальные мешки, матрасы и рулевые сумки. Потом, пока Ларри ставил палатку, я занялась перетаскиванием наших велосипедов и остального груза. Когда в третий раз я двигалась по проторённому маршруту, держа по вьючнику в каждой руке, в паре ярдов от речки меня заставил остановиться странный шум, раздавшийся под ногами. Никто не говорил мне, что это. Па был прав; мне было и так ясно — под ногами гремучая змея.