Чародей

Другим источником любви Таиты к Неферу был Тан, господин Харраб, в честь которого воздвигли этот памятник. Таите он был дороже брата. Лостра и Тан давно умерли, но их кровь щедро смешалась в жилах этого мальчика. От их незаконного союза родился ребенок, который ныне вырос, стал отцом принца Нефера и фараоном Тамосом и теперь вел войско на колесницах, доставивших их сюда.
– Тата, покажи, где вы захватили главаря грабителей. – Голос Нефера срывался от волнения – и оттого, что принц вступил в пору взросления. – Здесь? – Он побежал к разбитой стене на южной стороне площади. – Расскажи мне эту историю еще раз.
– Нет, не здесь. На той стороне. – Таита поднялся и на длинных и тонких, как у аиста, ногах зашагал к восточной стене. Он посмотрел на рассыпающуюся вершину пирамиды. – Негодяя звали Шуфти, и был он одноглазым и уродливым, как бог Сет. Он попытался сбежать с поля боя и полез через стену вон там. – Таита наклонился, поднял из обломков половинку кирпича и внезапно швырнул ее вперед. Она перелетела через высокую стену. – Я раскроил ему череп, убил одним ударом.
Хотя Нефер знал силу старика не понаслышке, а о мощи и выносливости Таиты ходили легенды, принц дивился тому удару. «Он стар как горы, старше моей бабушки – ведь он и ее растил, – изумился Нефер. – Говорят, он видел двести разливов Нила и лично участвовал в постройке пирамиды». Он громко спросил:
– Ты отрубил ему голову, Тата, и положил ее на ту груду? – Он указал на зловещий памятник.
– Вы знаете эту историю не хуже меня, ведь я рассказывал ее вам сто раз. – Таита притворялся, будто из скромности не хочет расхваливать собственные подвиги.
– Расскажи опять! – потребовал Нефер.
Таита сел на каменный блок, а Нефер в счастливом ожидании устроился у его ног и жадно слушал, пока войска не протрубили в бараньи рога отход и отголоски не затихли в черных утесах.
– Фараон зовет нас, – сказал Таита и встал, чтобы первым идти назад через ворота.
За стенами царили великие суматоха и суета: войско готовилось к отправке в земли барханов. Мехи вновь распирало, солдаты, прежде чем подняться на колесницы, проверяли и подтягивали упряжь.
Когда старик и мальчик появились из ворот, фараон Тамос посмотрел поверх голов советников и кивком подозвал к себе Таиту. Вместе они отошли туда, где их не могли слышать военачальники. Господин Наг хотел было присоединиться к ним, но Таита что-то шепнул фараону, и Тамос повернулся и коротко отослал Нага. Оскорбленный господин Наг вспыхнул от унижения и бросил на Таиту яростный взгляд, разящий, как боевая стрела.
– Ты оскорбил Нага. Однажды меня может не оказаться рядом. Кто тогда защитит тебя?
– Никому нельзя доверять, – возразил Таита. – По крайней мере, пока мы не раздавим голову змее предательства, которая сжимает кольца вокруг опор вашего дворца. До вашего возвращения из северной кампании только мы двое должны знать, куда я беру принца.
– Но Наг! – Фараон протестующе засмеялся. Наг был ему как брат. Они вместе проехали по Красной Дороге.
– Даже Наг. – Таита не сказал больше ни слова. Его подозрения наконец превращались в уверенность, но он еще не собрал все нужные свидетельства, чтобы убедить фараона.
– Принцу известно, зачем вы едете в бесплодную пустыню? – спросил фараон.
– Ему известно только, что мы продолжим изучение тайных знаний и постараемся поймать его божественную птицу.
– Хорошо, Таита, – кивнул фараон. – Ты всегда был скрытен, но верен. Мне нечего больше сказать, ибо все сказано. Теперь ступай, и пусть Гор прострет крылья над тобой и Нефером.
– Будьте осторожны и вы, великий, в эти дни враги стоят позади вас, не только впереди.
Фараон крепко сжал локоть мага. Рука под его пальцами была тонкой, но твердой, как высохшая ветвь акации. Затем он вернулся туда, где возле царской колесницы его ждал Нефер – с оскорбленным видом щенка, которому приказали вернуться в конуру.
– Божественно великий, в войске есть солдаты моложе меня. – Принц предпринял последнее отчаянное усилие убедить отца, что его место – на колесницах. Конечно, фараон знал: мальчик прав. Мерен, внук прославленного полководца Кратаса, был моложе Нефера на три дня, но сегодня ехал с отцом как копьеносец в одной из замыкающих колесниц. – Когда вы позволите мне отправиться с вами на битву, отец?
– Возможно, когда ты проедешь по Красной Дороге. Тогда даже я не стану противиться.
Пустое обещание, они оба знали это. Красная Дорога была тяжелым испытанием в искусстве верховой езды и владении оружием, и немногие воины решались проехать по ней. Дорога доводила до изнурения и часто убивала даже крепкого мужчину в расцвете сил, но доводила его обучение почти до совершенства. Для Нефера этот день должен был наступить не скоро.
Затем строгое лицо фараона смягчилось, и он сжал плечо сына – единственное проявление любви, которое он мог позволить себе перед войсками.
– А сейчас я повелеваю тебе отправиться с Таитой в пустыню, чтобы поймать божественную птицу и таким образом доказать, что в твоих жилах течет царская кровь и у тебя есть право однажды надеть двойную корону атев.
Нефер и старик бок о бок стояли под разрушенными стенами Галлалы и наблюдали, как колонна проносится мимо. Ее, обернув поводья вокруг запястий и откинувшись назад, сдерживая рвущихся лошадей, вел Фараон с обнаженным торсом и в льняном набедреннике, хлеставшем по мускулистым ногам; синяя военная корона на голове делала его высоким и подобным богу.
За ним следовал господин Наг, почти такой же высокий, почти такой же красивый, с надменным и гордым лицом, с большим изогнутым луком через плечо. Наг, один из самых могучих воинов Египта, получил свое имя как почетное прозвище: Нагом звалась священная кобра в урее, царской короне. Фараон Тамос даровал ему это прозвание в тот день, когда они вместе прошли испытание Красной Дорогой.
Наг не соизволил взглянуть в сторону Нефера. Колесница фараона въехала в устье темного ущелья прежде, чем последняя колесница в колонне промчалась мимо того места, где стоял Нефер. Мерен, друг и товарищ принца во многих запретных детских забавах, рассмеялся ему в лицо, сделал непристойный жест и насмешливо крикнул, стараясь перекрыть скрип и скрежет колес: