Джэксон остается в России

– Твой тренер, наверное, рехнулся. Я совсем не понимаю этой глупой идеи! – сердито сказала Рита.
– Я тоже, сестренка. Но пока я с ним, я должен делать так, как он велит.
Девушки озабоченно нахмурили брови – что же делать? Как быть?
– Вот двадцать пять долларов, – продолжал Сид, – нужно купить тряпок на трусы и тапки. И главное, нужно достать замши на подошву.
– Тряпок здесь достаточно. Да и тапочки можно сшить у нас. Рита, ты ведь помнишь, как я сшила шлепанцы тетушке Мэри? Помнишь? – И лицо Эвелин вновь залилось розовой краской.
– Так это же отлично! – оживился Сидней. – Я сейчас же достану замши для подошвы! А вечером пойдем в кино или еще куда-нибудь! Согласны? Я зайду за вами!
У Риты оказалась масса подруг, которых он раньше как-то не замечал. Эти милые девушки, так живо принявшие в нем участие, приготовили ему еще задолго до вечера такой костюм, какой и требовал от него антрепренер.
Выполняя свое обещание, Сид повел девушек из мастерской в кинотеатр… После кино они пошли в парк, а по пути заглянули в аптеку, чтобы освежиться фруктовым мороженым. В парке они разыскали маленький уютный уголок. Было в самом деле весело! Девушки, включая и сестру, смотрели на него влюбленными глазами, он чувствовал себя героем вечера.
4
Дома Сиднею не удалось сразу лечь спать. Пришли гости – отец Жака Морис Рэнди и еще несколько рабочих-химиков. Среди гостей выделялся один. Незнакомец нервно повернулся на стук двери, но Иллай успокоил:
– Брат.
Они сидели за столом, на который мать постелила праздничную скатерть. На столе – тарелки с нарезанной дешевой колбасой и сыром. Бутылка вина, наполненные стаканы. Лица собравшихся возбуждены, блестят глаза. Но не так, как у пьяных. Это Сидней определил сразу. Так блестят они у спорящих, когда каждый не уступает и доказывает. Появление Сиднея оборвало их спор.
В тесной комнате было душно и накурено. Сид молча подошел к окну и распахнул форточку. За его спиной снова начался спор. Сидней догадался; «Комитетчики!» Мечтают голыми руками перевернуть весь мир! Потом прислушался. Мягкий, но волевой голос незнакомца привлек его внимание.
– Что вы держитесь за цеховые профсоюзы, как за хвост сороки? Думаете, они избавление принесут? Ошибаетесь! Цеховые профсоюзы, если хотите, на руку монополистам, помогают им грабить рабочий класс Америки.
– А что предлагает вам Большой Билл? – спросил Иллай.
– Давайте и мы объединяться в один профсоюз – рабочие Запада и Востока, Юга и Севера. Ведь это сила! У них – миллионы долларов, а у нас – миллионы таких колотушек, – гость внушительно потряс кулаком. – Неужели мы сообща не победим? А?
Он обвел всех сияющим взглядом и поднял стакан с вином:
– Выпьем за единство всех рабочих! За профсоюз «Индустриальные рабочие мира!»
Дружно чокнулись и опустошили стаканы.
Единство! Единство! Вот правильный путь!
К хозяйской конторе дорогу забудь!
Лишь скэбам [1] мила от хозяев подачка.
Наш лозунг: «Союз и единая стачка!»
Гости разошлись далеко за полночь. Уходя, Морис Рэнди похлопал Сида по плечу.
– Ты что-то давно у нас не показывался. Приходи завтра.
– Не могу. Завтра соревнование.
– Это те, про которые афиши расклеили?
Сидней смущенно улыбнулся.
– Так мы все придем! Не только Жак. – Рэнди окликнул своих друзей: – Ребята, завтра Сид дерется на ринге. Придем! Придем!
А в коридоре какой-то пожилой рабочий говорил Иллаю:
– Мы надеемся на тебя. Пусть переночует у вас. Вы вне подозрения у шпиков.
Когда комната опустела, гость протянул руку Сиднею.
– Давай знакомиться: Джо Хэлл.
Сидней назвал себя.
– Я слышал, ты боксом увлекаешься! Хорошее дело, мужское, – Джо Хэлл говорил просто, задушевно. – Большой Билл тоже любитель надевать кожаные перчатки. Особенно в молодости.
Миссис Джэксон постелила гостю на койке младшего. Сидней улегся на полу. Когда потушили свет, в окно заглянул серый рассвет.
Сидней долго ворочался на тонком тюфяке и чертыхался про себя: «Выбрали время совещаться! Разве отдохнешь в такой обстановке? А завтра работать на ринге. Вот не везет!»
Брат начал шептаться с Хэллом. Сидней натянул одеяло на голову. Но шепот становился все громче. Боксер повернулся лицом к стене. Это тоже не помогло. Хэлл рассказывал о каком-то городе Солнца. Сидней не выдержал. Дадут ли ему, наконец, спокойно уснуть? Сидней высунулся из-под одеяла.
– Послушайте, – он старался говорить спокойнее, – мне кажется, что и в городе Солнца люди по ночам спят!
 
ГЛАВА ПЯТАЯ
1
До начала соревнований оставалось еще более часа, и Сидней Джэксон решил немного побродить по улице, побыть на воздухе, собраться, сосредоточиться. Он знал, что там, в душной раздевалке, заполненной взволнованными спортсменами, трудно сохранить спокойствие. Нервное возбуждение других передастся и ему, заставит тревожно биться сердце и до предела натянет напряженные нервы. Сидней строго выполнял совет Максуэлла, не раз проверенный на практике.
– Ожидание ответственного боя часто изнуряет боксера больше, чем сам поединок, – говорил тренер, – его энергия, накопленная тренировкой, сгорает задолго до применения.
Улица, с ее ритмом движения, постоянным шумом и обыденным будничным спокойствием, была той средой, в которой Сидней чувствовал себя как дома. Ведь большую часть своего рабочего времени он проводил на тротуарах, разнося в круглых и квадратных картонных коробках выполненные заказы. Но сегодня Джексон шел неторопливо. Спешить было некуда. Он рассматривал витрины магазинов, наблюдал за ловкими и сноровистыми движениями полисмена-регулировщика, провожал глазами переполненный трамвай и подолгу разглядывал новые марки легковых автомашин. В одной из них увидел Блайда. Тот, в модном клетчатом костюме, сидя за рулем, важно поглядывал на поток пешеходов. Время от времени он протягивал левую руку и нажимал на резиновый шар рожка, оглашая улицу пронзительным гудком. Увидев Джексона, Блайд презрительно осмотрел скромный наряд боксера и, сделав вид, что не узнает его, медленно проехал мимо.
Сидней тоже отвернулся, хотя ему очень хотелось рассмотреть новую модель «Форда». В тайниках души боксер хранил заветную мечту: когда станет знаменитым и богатым, обязательно будет иметь самую шикарную легковую машину, такую, чтобы одно ее появление вызывало восторг и зависть!
Когда Блайд проехал, Сидней с завистью посмотрел вслед удаляющейся машине. Хороша! И тут же улыбнулся: на открытой голове Блайда в коротко остриженных волосах белела небольшая полоска. Все-таки камень тогда попал точно! Шрам на голове Блайда успокаивающе подействовал на Сиднея. Не все и таким сходит с рук! А через несколько шагов подумал: а многое сходит. Хорошо таким. Легко жить. Где он сейчас учится? Кажется, Рита говорила, что после колледжа он в университет пошел. Вполне возможно. Что ему! У отца кошелек набит долларами. Хочешь – стань инженером, хочешь – офицером. Таким все дороги открыты.
Взгляд боксера, уже равнодушно скользивший вдоль богатых витрин, вдруг зацепился и словно прилип к широкому листу бумаги, наклеенному на рекламном щите. Это была знакомая, зачитанная и выученная наизусть афиша. На светло-желтом фоне огромные темно-коричневые буквы как бы лежали на различных парфюмерных изделиях – замысловатых по форме кусках туалетного мыла, флаконах одеколона, зубных пастах, красках, мазях. Из этих огромных букв складывалось короткое, как удар, слово «бокс». Оно притягивало к себе, гипнотизировало и словно волшебным ключом открывало дверь, в сказочное будущее. Будущее его, Сиднея Джэксона. В блеске славы и роскоши. Будущее, в которое закрыт вход всяким Блайдам. От этой мысли Сиднею стало радостно, словно он получил чек на тысячу долларов. Еще бы! Блайд за папашины деньги может стать кем угодно, только не чемпионом!