Джэксон остается в России

Много замечательных боксеров повидал мистер Норисон на своем веку, но такое встречать приходилось редко. Пусть у Джэксона еще не все отделано до конца, но в нем уже сейчас видны мастерство и талант. А когда Джэксон, освоившись с сумбурной атакой Дебсея, неожиданно спокойно выбросил левую руку и прямым ударом приподнял голову противника, Норисон, к изумлению своих соседей, сделал короткое движение правым плечом, как бы производя правый боковой удар в открытую челюсть. Только так надо сейчас бить! И Сидней Джэксон словно понял его мысль. Едва Дебсей приподнял голову, как в то же мгновение правая перчатка Джэксона мелькнула в воздухе.
При счете «семь» Дебсей открыл глаза, потом медленно перевернулся на живот. Глубоко вздохнул. Подтянул ноги и, опираясь на дрожащие руки, медленно поднялся. Публика приветствовала его одобрительным свистом и топотом ног.
– Айк, держись!
Но Айк больше не думал о бое. Шатаясь, словно из его тела вынули стальной стержень, он унылой весьма выразительно махнул рукой и медленно побрел в свой угол.
Судья на ринге бросил вопрошающий взгляд на главного судью и, получив согласие, быстро подошел к Джэксону и поднял его руку:
Победил Сидней Джэксон!
3
Успех сопутствовал Сиднею Джэксону. Четыре дня продолжались состязания. Четыре раза Сидней выходил на освещенный ринг. Четыре противника бросали против него свои кулаки, вкладывая в них все силы, знания, опыт. И через эту опасную полосу жестоких ударов Сидней упрямо прошел к финалу.
Если в первый день состязаний появление на ринге Сиднея Джэксона было встречено вспышками смеха, то к последнему дню он стал одним из самых популярных спортсменов. Его наступательная манера ведения боя, атакующий стиль, умение красиво, эффективно защищаться за счет движения корпуса и ног, сильно акцентированные удары, бросавшие даже опытных противников на серый брезент пола, – все это способствовало росту его популярности. И с каждой новой победой, когда судья на ринге поднимал руку Джэксона, в переполненном зрительном зале все громче и продолжительней бушевала овация.
В финале Сидней Джэксон встретился с Ральдом Крайком, известным боксером, пользовавшимся большой популярностью. Крайк никакого отношения к состязаниям не имел. Его пригласили (за приличный гонорар) участвовать в первенстве под благовидным предлогом – повысить техническую грамотность, мастерство молодых спортсменов. Приглашая Крайка, организаторы состязаний преследовали более практическую, коммерческую, цель: они надеялись, что имя популярного боксера привлечет больше зрителей.
Поединок Джэксона с Крайком ожидался с большим интересом, оба бойца показали себя с самой лучшей стороны и прошли к финалу без поражений, одерживая победы нокаутом пли ввиду явного преимущества. Все их противники побывали на полу. Зрителей, подогретых спиртными напитками и ставками тотализатора, волновал вопрос: кто же окажется сильнейшим? Молодость или опыт?
Поединок, как и следовало ожидать, проходил бурно. До третьего раунда никто, даже судьи, не решались определить, на чьей стороне перевес. Оба бойца демонстрировали такое высокое мастерство, что трудно было отдать предпочтение кому-нибудь из них.
Перед вызовом на ринг, еще в раздевалке, Максуэлл, старательно массируя мышцы Джэксона, настойчиво советовал:
– Не давай ему сосредоточиться. Ральд – мастер боя на средней дистанции, умеет проводить и развивать многосерийную атаку. Но его атаки идут волнообразно, одна за другой. Так вот, Сид, будь начеку. Лови его в промежутках между бросками. Старайся поймать момент, когда Ральд кончает атаку, и не давай ему отхлынуть для нового броска. Не давай!
Сидней слушал, разминался, делая легкую гимнастику, и все – словно в полусне. Если бы Максуэлл вздумал попросить своего ученика повторить его слова, то Сидней едва ли смог бы это сделать. Голова была как никогда ясна, однако все действия он совершал не по велению воли и разума, а, скорее, механически, в силу привычки. В груди ощущал непривычный холодок и даже чувство страха. Но этот страх был вызван не боязнью, а неизвестностью, словно он, Сидней, шел по узкой тропке у края бездонной пропасти. Ее глубина, скрытая синей дымкой тумана, тянула к себе, вызывая двойственное ощущение: опасности и желания ринуться в эту бездну, прочувствовать захватывающее дух ощущение полета. Ни до этого поединка, ни после, даже в более ответственных матчах, он никогда не испытывал такого волнения.
Джэксон не помнил, как он вышел на ринг, как начался бой. Волнение так сковало его действия, что первые секунды он защищался и отвечал механически, инстинктивно, не контролируя себя и не управляя своими действиями. Если бы Ральд был тонким психологом и смог бы понять состояние своего противника, бой окончился бы весьма быстро. Однако Ральд, немного обескураженный убедительными победами Джэксона в предыдущих схватках, действовал в первую минуту весьма осторожно, считая поведение Джэксона обманчивым. Он хорошо знал, что от новичков, от молодежи всегда можно ожидать всяких неожиданных трюков, которые порой приводили даже признанных мастеров к драматическому поражению.
Когда же судья на ринге, обеспокоенный слабой активностью боксеров, остановил бой и сделал обоим противникам замечание за пассивность, Ральд, использовав небольшую оплошность Джэксона, бросился в атаку. Ему удалось приблизиться на среднюю дистанцию и обрушить на Сиднея свою излюбленную комбинацию, состоящую из коротких ударов с акцентом на последний, боковой. Последний удар хотя и не попал точно в подбородок, но оказался достаточно сильным. Ральд провел его разом с поворотом корпуса, вкладывая в него вес всего тела.
Джэксон упал… Он не видел удара, а только почувствовал, что в его голове словно взорвалась бомба. В глазах – веер радужных искр, в ушах – гул и… необычная тишина. Ноги сами собой подкосились, и грубый холодный брезент обжег вспотевшую спину. Это прикосновение к брезенту сильнее, чем удар, отрезвляюще подействовало на Джексона. «Я на полу! Неужели?! Ведь так можно и проиграть!!!» От этой мысли у Сиднея стало сухо во рту. В следующую секунду, опережая судью, который взмахнул рукой и открыл рот, чтобы начать счет, Джэксон пружинисто вскочил на ноги. Максуэлл делал ему отчаянные знаки обеими руками, как бы говоря: «Подожди, отдохни!» Но Сидней не обратил на него внимания. Он кинулся на Ральда.
Ральд Крайк был ростом не выше Джэксона, но значительно шире в плечах и обладал плотным торсом, кривыми, с железными мышцами, ногами и массивными руками. Уроженец юга, загорелый и светловолосый, он выглядел более рослым и значительно более крепким, чем Джэксон. Спрятав усмешку, Ральд с радостью устремился навстречу сопернику. В поспешном броске Джэксона он увидел нерасчетливость и опрометчивость молодости. Сейчас он проучит этого мальчишку!
Но Джэксон уже был не тот. Его словно подменили. Он снова стал таким, каким был раньше – расчетливым и агрессивным. Ральд, окрыленный успехом, не заметил этой перемены. Плотно сжатые губы и блеск глаз Сиднея он понял по-своему – парень решился на безрассудный бросок, на отчаянную атаку. Как это наивно! Опытный боец, оказавшись на полу, никогда так не поступит. Он сначала использует возможность отдохнуть, а потом начнет действовать.
Когда они снова схватились, Ральд понял свою ошибку, но было уже поздно. Легко уклонившись от встречного левого прямого и нырнув под летящий боковой справа, Джэксон, приблизившись, ударил снизу по корпусу и, поднимаясь, перенося вес тела на впереди стоящую ногу, провел короткий, как вспышка, крюк в голову. Ральд нелепо взмахнул руками.
– Браво! – Зрители криком и свистом приветствовали Джэксона.
Но Ральд не упал. Его спасли тугие канаты ринга. Они, как тетива огромного лука, спружинили под тяжестью его тела и мягко выбросили вперед, на центр ринга. И хотя у Ральда в глазах мелькали радужные огни, он не потерял власти над собой. Удар потряс его, но не выбил из колеи. И опытный боец тут же воспользовался дополнительной силой, которую сообщили ему спружиненные канаты. Словно стрела, выпущенная из огромного лука, устремился он на Джэксона. Сидней был начеку. Когда они сблизились, когда Ральд уже пустил в ход свои кулаки, Джэксон сделал быстрый шаг в сторону. Расчет оказался точным: Ральд пролетел мимо. Публика снова взорвалась возгласами одобрения: