Свой среди чужих, чужой среди своих

— Разбаловал ты их, есаул, — сказал Шилов, через силу улыбнувшись. — Совсем мышей не ловят.
— Кто такой? — резко спросил Брылов.
— Шилов моя фамилия. Егор Шилов, станицы Благовещенской.
— Федор Шилов, сотник, не родственником доводится? — вдруг спросил пожилой полусотник.
— Родной брат, царствие ему небесное, — ответил Егор.
Пожилой полусотник подъехал к есаулу, нагнулся и что-то зашептал ему. Брылов с интересом смотрел на Шилова, спросил насмешливо:
— В чека служишь?
— Служил.
— Ко мне зачем? Только врать не стоит!
— Меня там к расстрелу приговорили.
— За что? — Есаул направил коня прямо на Шилова. Он не тронулся с места. Оскаленная конская морда моталась прямо перед его лицом.
— За дело приговорили, — ответил он. — У нас зря к расстрелу не приговаривают.
— У меня, думаешь, лучше будет? — так же зло и звонко спросил Брылов.
— Мне теперь все равно, — нахмурился Шилов.
— А на что ты мне нужен? — спросил есаул, хотя подумал, что именно такие ребята ему и нужны. Эх, ему бы сотни три таких ребят, сколько дел натворить можно было бы! И в Монголию уйти не с пустым карманом.
— Не нужен — дальше пойду, — ответил Шилов.
— Если отпущу, — сказал есаул.
— Если отпустишь, — согласился Шилов и в"друг спокойно двинулся сквозь скопление всадников, и бандиты, не, ожидавшие этого, сторонили лошадей.
Прищурившись, Брылов смотрел, как Шилов уходит, по дороге, и еще раз подумал: «Эх, сотни бы три таких казачков...»
— А ну, верни его! — приказал он, глянув на парня в меховой безрукавке.
Тот пришпорил коня и, помахивая над головой нагайкой, поскакал. Шилов продолжал спокойно идти. Вот всадник поравнялся с ним, взмахнул нагайкой, но ударить не посмел — прямо ему в грудь смотрело дуло нагана.
— Не балуй, — сказал Шилов и поманил парня пальцем: — Нагнись-ка...
— Чево? — Удивленный парень перегнулся через седло..
Шилов мгновенно схватил его за руку, резко рванул на себя, и бандит, вылетев из седла, тяжело ударился о дорогу. Шилов одним махом взлетел в седло. Есаул от удовольствия покрутил головой и вновь засмеялся.
— Я ж говорю, мышей не ловят! — весело крикнул Шилов есаулу.
Бандит поднялся, шатаясь точно пьяный, сдернул с плеча винтовку.
— Не балуй, — спокойно остановил его Шилов. Одной рукой он натягивал повод, в другой держал наган.
— Весь в брата, царствие ему небесное, — довольным голосом проговорил пожилой полусотник.
Потом Шилов и есаул ехали впереди, негромко разговаривали. Бандит в меховой безрукавке сидел на одной лошади с Тургаем.
— А если по правде, зачем ко мне пожаловал? — спрашивал есаул.
— Твои ребята шестнадцатого поезд грабанули? — в свою очередь спросил Шилов.
— Ну?
— В этом поезде вещички мои кой-какие были.
— И дорогие вещички? — В голосе Брылова послышалась усмешка.
— Дорогие...
— Что такое, не пойму? — покачал головой Брылов, но голос его был по-прежнему веселым. — Офицерик тут на днях ко мне прибился, тоже что-то рыщет, нюхает.
— Как его фамилия? — быстро спросил Шилов.
— Ротмистр Лемке. Знакомы, что ли?
— Да нет, знакомиться не пришлось, — равнодушно ответил Шилов.
— Не верю я ему. — Брылов скользнул по Шилову внимательным взглядом. — Впрочем, и тебе тоже. — Он погрозил Шилову нагайкой и пришпорил коня.
Когда они въехали в расположение банды, Шилов отстал от есаула, спрыгнул с коня, протянул повод бандиту в безрукавке.
— Держи.
Тот взял повод, злобно посмотрел на Шилова.
— И гляди, на старших не замахивайся! — улыбнувшись, предупредил его Шилов и не спеша зашагал через кустарник туда, где виднелись подводы. Шел и осматривался по сторонам. Прошел мимо спящих на еловых и кедровых лапниках бандитов, мимо коновязи, где были привязаны лошади. Вот подъехали еще четверо бандитов, спешились. За плечом у одного был заброшен объемистый мешок, и оттуда раздавалось поросячье хрюканье. У шалаша сидел казак и бруском точил шашку. Скребущие сердце звуки далеко разносились в сухом, хвойном воздухе.
Шилов дошел до реки, поглядел, как бандиты поили расседланных лошадей, и повернул обратно.
Он увидел Лемке и сразу узнал его. Ротмистр направлялся к избушке, где жил есаул.
Шилов встал за ствол кедра и, когда Лемке проходил мимо, резко выбросил вперед руку с наганом. Дуло уперлось в спину.
— Спокойно иди вперед, господин ротмистр, — тихо проговорил Шилов.
Он оглянулся по сторонам — вокруг никого не было. Ротмистр стоял неподвижно, дуло нагана упиралось ему в спину.
— Иди вперед, — повторил Шилов.
Лемке медленно двинулся, Шилов — за ним. Они шли все дальше и дальше в глубь тайги. Наконец заросли совсем скрыли их из виду. Шилов еще раз посмотрел по сторонам и тихо скомандовал:
— Стой.
Лемке стоял секунду неподвижно, потом повернулся.
— Признаешь? — спросил Шилов.
— Признаю! — В углу рта Лемке промелькнула усмешка.
И тогда Шилов неожиданно и коротко, с чугунной силой ударил его в челюсть. Лемке мешком осел на землю. Егор схватил его за грудки, рывком поднял на ноги и снова ударил. Ротмистр повалился, но Егор не дал ему упасть, подхватил и ударил опять.
Лемке лежал, а Шилов присел на землю рядом, тяжело дышал, облизывая разбитые в кровь костяшки пальцев правой руки.
Наконец ротмистр тяжело застонал, приподнялся и сел, наклонив голову и обхватив лицо руками.
— Это я тебе не за себя, — глухо проговорил Егор. — Это за моих погибших товарищей...
— Х-хам, — с трудом выговорил Лемке и сплюнул.
— Где остальные? — спросил Шилов и, подождав, повторил: — Дружки твои где?
— Погибли. Когда банда на поезд напала, — медленно произнося слова, ответил Лемке. Скула быстро опухала, из рассеченной губы сочилась кровь.
— Вы думали, так легко из Шилова предателя революции сделать? — усмехнувшись, проговорил Егор. — Думали, раз-два — и дело в шляпе? Врете, браточки! Я вас, гадов белопогонных, с семнадцатого года бил и до самой смерти бить буду.
— Х-хамлюга. — Ротмистр раскачивался и держался обеими руками за челюсть. — Жалко, тогда тебя не пристукнули.
— Где золото? — после паузы спросил Егор.
— Не знаю... — простонал Лемке и опять сплюнул. — Где-то здесь, в банде...
— В чека ваш человек окопался?
Лемке отнял руку от скулы, вытер с ладони кровь, ответил более внятно:
— Окопался... Ну и что?
— Как фамилия?
Лемке молчал.
— Быстрее соображай! — поторопил его Шилов.
— Пшел прочь, хам! — окончательно придя в себя, ответил Лемке.
— А ты кто? — спросил Шилов.
— А я человек, — ответил Лемке и поднялся.
Шилов резко, словно распрямившаяся пружина, вскочил и снова, будто молотом, ударил ротмистра. Тот рухнул плашмя. Шилов присел рядом на корточки, спросил негромко:
— Так как фамилия?
— Х-хам!.. — снова выругался Лемке.
— Есаул про золото знает? — спросил Шилов.
— Нет.
— А если узнает? Что он с тобой сделает?
— А если он узнает, что ты из чека пришел? — в свою очередь с улыбкой спросил Лемке. — За золотом?
— А если я сам ему скажу про пятьсот тыщ, что он с тобой сделает? — улыбнулся Шилов. — Про меня он уже знает. У меня ведь брат сотником был. Мне верят. А тебе? Белопогонников теперь даже бандиты не уважают... Вышли вы из доверия, господин ротмистр. Докатились! «Союз» русского народа...
Ротмистр с трудом поднялся. Шилов продолжал сидеть на корточках, глядя на него снизу вверх. Распухшая губа перекосила лицо ротмистра, светлые, навыкате, глаза смотрели зло и твердо.
— Про барона Унгерна слышал? — спросил Лемке. — Про Галиполийские поля слышал? Про генерала Кутепова слышал?
— Так это там, ротмистр, за кордоном. Там вы водку хлещете и свою Россию вспоминаете. А у нас новая Россия, Советская. Ты про Первую Конную Буденного слышал? Про Красную Армию слышал? Как мы вашего Шкуро и Мамонтова трепали, слышал? Как мы вас из-под Одессы вышвырнули, слышал? То-то, ротмистр! Только барону Унгерну и атаману Семенову не с руки, жила тонка! У нас, ротмистр, Ленин! А у вас кто? У нас, ротмистр, марксизм! А у вас?