Бесшумный фронт

— Глупо, очень глупо, — говорит Махура, — что дал согласие на это… Но вообще-то я не принимал всерьез такого обещания… Просто они помогли мне перейти границу. Я хотел немножко поторговать тут, а им наговорить какого-нибудь вздора и…
Махура внимательно смотрит в лицо офицеру, но не может прочесть в нем ни осуждения, ни одобрения своей новой версии. Невольно на ум приходит мысль, что он ни за что не стал бы играть с этим человеком в покер — никак не узнаешь, есть у него карта или он только блефует?
Шпион и понятия не имеет, что на него готовится генеральное наступление, что собрано все главное из протоколов, записанных на границе и в Щецине. Он все время повторяет одну и ту же песенку с припевом, но отдельные ее строфы становятся все больше и больше непохожими на прежние.
Друг против друга сидят представители двух миров. Один дрожит за свою шкуру, так как по существу он одинок, не знает, за что кладет свою голову, и считает, что с его собственной смертью кончается всё. А его противник, вооруженный глубоким убеждением в правильности идеи, которой он служит, хорошо знает, что за ним стоит народ и что если бы даже ему пришлось погибнуть, то неумолимую битву па бесшумном фронте продолжат его верные товарищи.
После трех дней допросов офицер органов безопасности уже узнает все слабые места показаний нарушителя границы. На четвертый день он идет в атаку. В восемь утра в его кабинет вводят Махуру. В течение нескольких часов разговор перескакивает с одного вопроса на другой. Наконец происходит решительный диалог:
— Ну как? Продумали хорошенько то, что я вам сказал? Пришли уже к выводу, кто вас послал, — американцы, Андерс или, может быть, кто-нибудь другой?
— Повторяю: я оказался тут благодаря ошибке… Конечно, в этом есть немножко и моей легкомысленности, за которую я готов нести наказание, но я не шпион… Просто я поддался шантажу со стороны офицеров генерала Андерса. Тут и речи нет о какой бы то ни было разведке. Меня просто попросили поехать в Польшу и…
Терпеливо слушают оба офицера болтовню Махуры. Допрос начался в восемь часов утра, а в два часа дня все трое съели обед, принесенный в кабинет из офицерской столовой. Затем беседа была продолжена Наконец Стефаняк прерывает поток слов Махуры:
— Слушайте внимательно, Махура! Постарайтесь уразуметь то, что я вам сейчас скажу Вы принимаете нас за простаков? Или надеетесь на то, что ваши бредни могут убедить нас? Сначала вы заявили нам, что купили себе документы около зоопарка в Берлине. Мы попросили вас покачать на карте это место и спросили, по какой линии метро вы ехали туда из вашей гостиницы. Вы назвали станцию и линию, которая совсем гуда не подходит. Потом вы стали говорить, что вас послал Андерс. Но оказалось, что вы вообще не очень-то знаете, кто он, этот Андерс. Сейчас от такой чепухи вы уже отказываетесь, правда? Теперь вы опять рассказываете другое: что вас послали американцы и что они, конечно, вас обменяют. Какой обмен, кто вам об этом наплел? И что нам дадут за вас? Может быть, подержанный «фордик»?.. Даже если бы вы действительно работали на них. то вы думаете, они дали бы за вас хоть полцента? Вы сами не верите в это! Мы спрашивали у вас имена людей, занимавшихся вашим обучением, давшие вам этот халтурный компас. Вы назвали несколько фамилий, которые наверняка выдуманы вами и выдуманы плохо. Но один раз — и, видимо, машинально, невольно, потому что ничего другого в голову вам тогда не пришло, — у вас вырвалось настоящее имя.
— Нет, нет, все имена правильны!.. Я вам говорю только правду, святую правду. Я хочу рассчитаться за этот нелегальный переход границы и вернуться домой…
— Насчет возвращения домой не будем пока говорить… Вы, наверное, знаете, что такое Himmelsfahrtskommando? [11]
— Так в вермахте называли особо опасное задание, которое давалось для выполнения…
— Точно. А вам не говорили, что такую именно «коммандо вознесения на небо» получили и вы? Господин Редер не уведомил вас об этом?
— Господин Редер?!
— Да, Редер. Надеюсь, вы не откажетесь, что знакомы с господином Редером? Ведь это единственное подлинное имя, которое вы назвали вчера. Был указан даже и адрес, но господин Редер никогда там не был и не бывает…
— Господин Редер находится под началом американского полковника Робертса.
— Не морочьте голову! Ведь мы хорошо знаем господина Редера, эту высоченную особь, которая говорит о себе, что ей не хватает только полсантиметра до двух метров… Когда он читает, то держит бумаги на расстоянии вытянутой руки…
Адольф Махура невольно поднимается со стула. Он явно обескуражен. Он долго молча смотрит на сотрудника безопасности. Бальцерский отрывается от протокола. Стефаняк продолжает:
— Теперь, Махура, я хотел спросить вас еще вот о чем — разве господин Редер имеет прачечную? Садитесь и отвечайте спокойно: это у господина Редера такой красивый почерк, которым написано на галстуке место переброски агента через границу?
 
Глава тринадцатая Камера агента Махуры и вилла полковника Редера
Адольф Махура безвольно и растерянно садится на стул. Перо Бальцерского быстро скользит по страницам протокола, когда агент Гелена говорит:
— Да, я вижу, что нет смысла запираться, вы все уже знаете и без меня…
Агент «ОДТ-738» получает тут же, в кабинете, ужин, после которого — он сам удивлен тому — становится только слушателем. Стефаняк анализирует жизнь Махуры.
— Разве тебе плохо было в пароходстве, парень? А? Ведь у тебя тут мать, братья… Кому же ты служил? Господину Редеру! Ну и что? Господин Редер не любит упускать тех тысяч марок, которые проходят через его руки. Он купил себе виллу под Мюнхеном, а ты? Ты имел десять марок в день во время обучения шпионажу, а теперь у тебя только тюремная камера… Да, да, оказали тебе услугу твои берлинские приятели! Можешь теперь поблагодарить их за то, что они оставили тебя в дураках…
В душе агента Махуры растет ненависть. За собачий грош его послали на верную смерть! Ему давали пфенниги, а сами загребали тысячи марок! Нет, он не может опровергнуть слов офицера безопасности… Он слушает в полном молчании, стараясь подавить клокочущую в нем злобу на тех, которые ввергли его в такую кабалу. Да, Кайзер и Редер сидят сейчас в берлинском ресторане, а он, Махура, оказался за решеткой… Этот мерзавец «Ганс», наверно, уже отдал перочинный ножик, получил положенный «гонорар» и теперь, поди, смеется над своим незадачливым пассажиром!..
«ОДТ-738» решительно прерывает офицера. Теперь уже приходится сменять Бальцерского, так как он один не успевает вести протокол. Агент Махура жаждет мести виновникам своей недоли. Да, он скажет все, все как есть! Он проявит свою добрую волю: это, конечно, будет иметь вес в зале суда!..
— Надо, чтобы здесь был и этот перевозчик «Ганс»!.. Я расскажу вам, как мы с ним договорились…
 
Глава четырнадцатая Гейнц Ландвойгт едет на войну
«Мальбрук едет на войну.
Не знает, когда вернегся
Может на пасху, а может…»
(французская песенка XVIИ в.)
Я беседовал с людьми, которые своими глазами видели, что произошло, когда герр Кайзер послал «Ганса» (или Гейнца Ландвойгта) с заданием привезти из Польши в Западный Берлин агента «ОДТ-738», несомненно, обремененного ценными шпионскими сведениями.
— Это была чудесная сентябрьская ночь, теплая и спокойная. Время от времени рыба в Одере выскакивала на поверхность и резвилась… В такую ночь только взять девушку под руку и долго молча гулять по берегу реки… — рассказывает сотрудник органов госбезопасности, который принимал участие в операции на берегу Одера, когда было решено с почетом встретить геленовского «экспедитора».
В состав этой группы, кроме указанного офицера, входили: второй сотрудник Щецинского управления безопасности, который должен был изображать Махуру, затем следователь КПО и два пограничника с автоматами. Дело происходило в ночь на 5 октября, прямо напротив Кенитц — местечка, находящегося на территории Германской Демократической Республики. Там был рыбачий порт, что отнюдь не безразлично для предстоящего дела.